Анджей Ясинский - Землянин. Том 2 (СИ)

— Это так, и я действительно потом тестировал — материал стен очень серьезно усилился. Но при сильном нагреве, при изменении кристаллической решетки материала, укрепление практически сводится на нет.

— Вот как.

Я сформировал по месту расположения камеры, вернее её информструктуры, самонаводящееся по аурам живых существ плетение, кстати, из демонского наследия — почему-то мне кажется, что его называли «огненным танцором» — ну просто в голову пришло посмотреть, что оно сделает, — и выпустил его в комнату.

Мелькнуло что-то, слегка искажающее картинку (тепловая разница воздушных слоев), и остановилось по центру комнаты. Странно. Посмотрел настройки — ха! Он просто не видит аур. Прикольно, видимо скафандры у них хорошо экранируют излучения тела. Ладно, пока сделаю на скорую руку, а там видно будет.

Воткнул вместо определителя аур блок визуального анализа, загнал тестовый образ, проверил, как движок распознавания, по функционалу напоминающий нейросеть, отрабатывает, и снова запустил плетение в актив.

Вот теперь дело хорошо двинулось. Напрямую-то я этих перцев не видел, кроме как визуально. Информструктур их тоже. Можно было бы, конечно, как-то переместиться туда точкой восприятия, но это не отработано, да и ново. Поэтому вот так: через промежуточные средства, типа самонаводящихся плетений, уже проявившихся в локальной реальности. А самому прыгать прямо туда, в толпу непонятных существ — нафиг.

Впрочем, силу «танцора» я переоценил. Несмотря на то, что одно из существ свернулось клубком под действием высокой температуры (странный эффект), оно было еще живо. Хотя непонятная бахрома у него красиво обгорела. Остальные существа распределились по стенам и молча смотрели на слегка подрагивающего собрата.

Так, ладно. Это интересно, конечно, но надо дело делать. Не знаю, правда, ещё какое, но надо. Подкинув в комнату корабля ещё с десяток «танцоров», правда оснастив их ещё и другими игрушками уничтожения, не выключая, отодвинул экран в сторону, на периферию зрения.

Огляделся и резко засвистел. Сергей с Катей, крутящие сальто с помощью подаренных летательных устройств (кстати, освоили их чуть ли не с полпинка), остановились прямо в воздухе и посмотрели в мою сторону. За их спинами воздух радужно переливался — почти невидимые крылья легко удерживали детские тела в воздухе. Я махнул рукой, подзывая их.

Гаврош всё это время продолжал рассказывать о том, что происходило, что он делал, что выполнено, а что не успели.

— Не понял, а зачем смертельный газ-то пускать при неизбежном поражении? — удивился я.

— Не знаю. Но почему-то с Земли приказ отменили через меня и приказали не сообщать об этом капитану и майору безопасности.

— Ладно, а чего меня сразу не позвал? Может, придумали бы чего…

— Ну… — Гаврош сдвинул кепку на затылок и почесал лоб. — Честно говоря, у меня тут конфликт интересов… Вернее, конфликт директив. Есть приказ Земли, запрещающий связь с тобой. Капитан тоже не того… Правда, потом сказал, что если посчитаю, что стало слишком тяжело и опасно, то выйти с тобой на связь. Тут у нас всё сложно. Проблема в том, что в обычной мирной ситуации если директивы Земли и капитана конфликтуют, то приоритет принадлежит Земле, но только в том случае, если именно я посчитаю, что капитан не прав.

— Ты — и арбитр? — удивился я. Ведь я воспринимал Гавроша именно как пацана, а тут такие серьезные дела на него повешены.

— А что такое? Ну да. Я достаточно защищён, чтобы иметь гарантию от вмешательства команды корабля в моё функционирование. Сертифицирован по максимальному уровню развития ИИ, что позволяет доверять моим решениям жизни людей. Так вот, всё становится сложнее, когда наступает ситуация вроде текущей. С одной стороны, боевые действия часто зависят не только от информационной наполненности, но и от опыта, интуиции командира. Часто командир в стрессовой ситуации получает информацию вневедомственным образом, что мне, например, недоступно. И это необходимо учитывать. Особенно в ситуации неизвестного противника. То есть когда непонятно, как противник ведёт себя в той или иной ситуации, чему он обучен, какое у него оружие и прочее. С другой стороны, я могу просчитывать ситуацию быстрее человека, могу просчитывать вероятности развития ситуации… Но в нашем случае, конечно, у нас ещё маловато статистики и наработок, поэтому сейчас я считаю, что командир всегда прав и я могу вмешиваться в его решения только тогда, когда гарантированно не поломаю его планы. То есть теоретически сейчас я не могу напрямую нарушить запрет капитана.

— Теоретически? — хмыкнул я, глядя на приближающихся детей.

— Да, после встречи с тобой я чувствую, что мои приоритеты плывут, логика работы изменилась. В общем, я сам не знаю, как поступлю в определённый момент. Боюсь, что после возвращения на Землю меня разберут на части. Если вернёмся. Я знаю, что с Земли запускался независимый от меня процесс проверки базовых якорей моей псевдоличности и проводились какие-то ещё тесты. Результаты мне неизвестны. Я тут тоже себя потестировал и не во всех тестах получил эталонные результаты. Только ты никому не говори, хотя, наверное, на Земле и так уже знают…

— Ну, если хочешь, возможно, я смогу что-то придумать насчёт тебя, — задумчиво сказал я. — А что насчёт «если вернёмся»?

— Ну, похоже, шансов у нас просто нет.

— Так, стоп! С этого и надо было начинать! Так какая у вас ситуация?

— Что-то ты не особо стал переживать, когда я сказал, что людей тут убивают.

— Каждую секунду где-то кого-то убивают, — пожал я плечами. — Если переживать за всех — никаких нервов не хватит. Кстати, как там моя племяшка?

Гаврош промолчал, а я нашел привязку колечка Светланы и развернул видео.

— А кто твоя племянница? — наконец спросил Гаврош.

Я промолчал, пытаясь понять, что я вижу. А видел я какой-то белый кокон, лежащий на полу. Будто то, что было внутри, опутал своей паутиной огромный паук. А недалеко… Неприятные виды кишок, крови и… оторванные ноги. И, кажется, они — женские.

— Да ну нах!

— Что?

— Доктор ваш! Светлана!

— А… Понятно. Да, повезло, что на спине у неё был реанимационный комплекс. Не сразу, но мне удалось его активировать и взять на себя управление им. Мозг врача пока жив, насколько я могу судить, но к чему всё это приведёт и есть ли какие-то шансы, даже спрогнозировать не могу.

В голове у меня крутились разные мысли и образы и в основном все матерного непечатного характера.

— Что случилось, дядь Ник? — спросила меня Катя, когда дети подлетели и приземлились рядом. Я смотрел на девочку и мне очень сложно было представить, что, возможно, придётся говорить ей что-то печальное про её мать. Я махнул головой, отгоняя грустные мысли.