Александр Федоров - Белая Башня (Хроники Паэтты)

И лишь когда сознание почти оставило жирное тело, Каладиус ослабил хватку – магическая удавка исчезла. Какое-то время Барса лежал неподвижно, но затем, видимо, пришёл в себя, поскольку начал судорожно дышать и надсадно кашлять, скомкавшись в позе эмбриона. Вскоре добавились и всхлипы – видимо, вернулись память и жалость к себе. И наконец стали различимы отдельные слоги, типа «ме», «не», «на», и тому подобные. При должном терпении и внимании их, наверное, можно было сложить во что-то вроде «мессир, не надо».

Маг и его спутники уселись на мягкие подушки, ожидая, когда Барса достаточно придёт в себя, чтобы продолжить разговор. Каладиус меланхолично отщипывал виноградинки от кистей, горой лежащих на блюде у ложа, Варан кончиком своего кинжала вычищал запёкшуюся кровь из-под своих ногтей, Пашшан же, как обычно, превратился в молчаливое и неподвижное изваяние.

Наконец Барса приподнял голову и мутным взглядом посмотрел на Каладиуса.

– Поговорим? – отправляя в рот очередную громадную янтарную виноградину, осведомился тот.

– Я всё скажу… – слова больно царапали смятое горло купца, отчего на глазах вновь выступили слёзы, но он всё-таки вытолкнул их из себя, и был преисполнен решимости и дальше выплёвывать из себя эти колючие, острые слова, лишь бы вымолить, выклянчить себе жизнь.

– Уж на этот счёт у меня нет никаких сомнений… – от этого голоса слегка поёжился даже Варан, не говоря уж о несчастном толстяке.

– Я не виноват, мессир… – рыдания сотрясали Барсу.

– Да, и именно поэтому один из моих друзей лежит сейчас при смерти в твоей прихожей! – прошипел Каладиус. – Ты – виноват, и ничто не искупит твою вину. Но ты можешь слегка облегчить свою участь, если расскажешь всё, как было. Но прежде ты должен послать своего человека во дворец императора вот с этим письмом. И жизнь твоя во многом будет зависеть от скорости ответа.

– Сию же секунду! – захлёбываясь слюной, залебезил Барса. Он кое-как поднялся на ноги и конвульсивно задёргал шнурок колокольчика.

Через некоторое время в залу осторожно вошёл слуга. Он опасливо смотрел на мага и бледностью лица мог соперничать с побелкой стен.

– Срочно доставить это письмо в императорский дворец! – Барса пытался говорить грозно, но у него это откровенно не получалось. – Передашь его лично министру Карсе и скажешь, что я нижайше молю как можно скорее передать его императору. Скажи, что это – вопрос жизни и смерти.

Слуга молча кивнул, буквально выхватил письмо из трясущейся руки Барсы, и с явным облегчением бросился вон из комнаты.

– Это всё тот же Карса? – походя спросил Каладиус. – Министр финансов?

– Именно он, мессир, – с готовностью закивал Барса. – Мы с ним – большие друзья.

– Что не лучшим образом характеризует его разборчивость, – отрезал Каладиус. – Человеку в его годах пристало бы лучше разбираться в людях.

– Вы правы, мессир, – понурил голову Барса.

– Ну что же, теперь расскажи, как ты опустился до такого предательства?

– Примерно две недели назад, или чуть больше, ко мне явились трое мужчин-лирр. Гурр их знает, как они пробрались во дворец. Они возникли в моей спальне прямо посреди ночи, и один из них приставил меч к моему горлу.

– Их было только трое? – быстро переспросил Варан.

– Я видел только троих, господин, – с готовностью ответил Барса.

– Хорошо, продолжай дальше, жалкий червяк, – как-то совершенно беззлобно сказал Каладиус.

– Один из них сказал, что в ближайшее время в Золотой Шатёр прибудете вы, мессир, а с вами – ещё несколько человек, в числе которых будет юная лиррийская девушка. Они сказали, что вы можете обратиться ко мне за помощью, и что тогда я должен буду предупредить их голубем и ждать инструкций. Они сказали, что если я не выполню их требований, то… – Барса закатал широкий рукав своей шёлковой рубашки, и маг увидел тонкую мангиловую проволоку, обхватившую руку толстяка чуть выше локтя.

– О, пояс Шаттаба! – присвистнул Каладиус.

– Что ещё за пояс такой? – полюбопытствовал Варан.

– Да вот, извольте видеть, небольшой кусочек мангиловой проволоки с наложенными на неё чарами. Чары могут быть самыми различными. Что у тебя, Барса?

– Они сказали, что если я нарушу их приказ, моё бедное сердце будет с каждым днём биться всё медленнее, пока я не умру, – пролепетал купец.

– Да, вполне вероятно, – кивнул Каладиус. – Чаще всего накладывают именно деструктивные чары, влияющие на работу организма. А наши друзья были серьёзно подготовлены! Интересно, кому ещё они привязали такие вот пояски?

– А у вас так много друзей тут, мессир? – осведомился Варан.

– Совсем немного. Но, подозреваю, что наш дорогой Барса был не единственным, к кому наведались эти голубчики. Можешь вздохнуть спокойно, толстяк! Твои ночные гости мертвы, а это значит, что чары потеряли свою силу. Теперь это – просто обрезок очень дорогой проволоки, не более того. Можешь спокойно срезать его, вреда тебе не будет. Единственный, кого тебе теперь нужно бояться – это я.

– И я, – сверкнул зубами Варан.

– О, добрейшие господа, – заныл Барса. – Простите меня великодушно! Я – лишь слабая вошь, которую силой и запугиванием заставили предать своего благодетеля.

– Хуже. Ты – всего лишь слабый, жадный и трусливый человечишка, то есть худшее из всех известных мне животных, – подтвердил Каладиус. – И именно поэтому я не уничтожу тебя тут же. Глупо ждать от жабы, что она начнёт давать сладкое молоко, и не менее глупо убивать её за то, что она не может этого сделать. Я вижу, что у тебя были веские причины предать меня, поэтому ты останешься жив… Как минимум до тех пор, пока жив мой друг, – зловеще добавил маг, видя, как осветилось надеждой лицо Барсы.

– Я понял вас, мессир, – Барса неловко гнул спину, пытаясь низко поклониться, но кроме болей в пояснице мешал и бездонный живот. – Я приложу все усилия, чтобы ваш друг выздоровел. Все необходимые средства, лучшие врачи, лучшие сиделки – я обеспечу его всем необходимым! Я отдам ему лучшие комнаты своего дворца! Да что там – я отдам ему собственную комнату!

– Ещё чего! – пренебрежительно фыркнул Каладиус. – Ты – идиот, если думаешь, что мы останемся в твоей норе дольше, чем это будет необходимо. Здесь слишком воняет предательством…

– И немного – дерьмом, – театрально принюхавшись, добавил Варан, то ли намекая на то, что толстяк обделался со страху, то ли сравнивая его самого с куском дерьма.

– А пока нам действительно нужно положить куда-то нашего друга. Кроме того, ему необходима свежая одежда, а также его нужно отмыть от крови.

– А я бы с удовольствием принял ванну, потому что мои раны зудят от пота, – проворчал Варан.

– Всё будет, драгоценные господа! – заверил Барса. – И еда, и одежда, и комнаты, и ванна. Любой ваш каприз будет исполнен незамедлительно.