Александр Федоров - Белая Башня (Хроники Паэтты)

– Но через неделю Кол вряд ли сможет отправиться с нами! – несколько растерянно произнесла Мэйлинн.

– А он и не отправится! – легко ответил маг.

– Это ещё как? – от недоумения и возмущения Кол произнёс это громче, чем следовало, отчего тут же сильно закашлялся.

– Не беспокойтесь, мой друг, я вовсе не собираюсь оставить вас за бортом, – Каладиус выставил вперёд ладони рук, словно отгораживаясь от самой мысли об этом. – Вы нагоните нас в Дуондуре, ведь там нам, возможно, придётся проторчать немало дней. Вы даже выиграете от этого – будете и дальше наслаждаться цветочными ароматами и видом павлинов вместо того, чтобы сидеть в подгорном городе!

– И правда, чего это я огорчаюсь? – пробурчал Кол, хотя расстроенное лицо его красноречиво говорило об обратном.

– И когда же вы планируете выступить, мессир? – поинтересовалась Мэйлинн.

– Собственно, нам достаточно будет двух-трёх дней, чтобы собраться в дорогу. Варан уже заканчивает подбор команды, которая будет сопровождать нам до границ империи. Все необходимые припасы, а также лошадей и транспорт предоставит его величество. Так что, как видите, всё зависит от вас – как быстро вам надоест нежиться на пуховых перинах.

– В таком случае придётся ждать долго, – буркнул Бин.

– Я тоже так думаю, – согласился Каладиус. – Поэтому выступим через неделю.

***

Неделя прошла как один день. Все, как могли, наслаждались последними денёчками в комфорте. Что ещё важнее, раны Варана и Пашшана практически затянулись за это время. У баинина остался довольно крупный шрам на бедре, но он совершенно не беспокоил при ходьбе, так что повар-воин вновь двигался своей текучей, плавной походкой. Варан также быстро оправлялся от раны в предплечье. Он уже потихоньку начинал тренировки с задействованием раненой левой руки, и был весьма доволен результатами. Правда, мизинец так и не обрёл былую подвижность, поэтому когда мастер Теней держал в обеих руках меч, мизинец левой руки слегка оттопыривался. Но это никак не мешало хвату, так что Варан не слишком-то горевал по этому поводу.

Настало утро отъезда. После завтрака и аудиенции у императора, где тот лично пожелал успешного пути, все зашли в комнату Кола. Неделя благотворно сказалась на самочувствии раненого – он уже мог вставать и даже понемногу прохаживаться по комнате, опираясь на трость. Медикусы уверяли, что такими темпами через две-три недели он уже будет вполне в состоянии отправиться в путь.

– Вот и славно! – обняла его Мэйлинн. – Нам только около недели понадобится, чтобы такой оравой добраться до Дуондура. А сколько там пробудем – и вовсе неизвестно. Так что ты наверняка застанешь нас там.

– Я бы остался с тобой, друг, но могу понадобиться Мэй, – пожав руку, произнёс Бин. По парню было заметно, что он действительно не прочь был бы остаться.

– Да ладно, я отлично проведу тут время! – хорохорился Кол, стараясь не выпускать печаль наружу. – Когда ещё потом придётся понежиться на императорских постелях!

– Вы абсолютно правы, друг мой! – сопровождая слова рукопожатием, согласился Каладиус. – Никогда не надо спешить покинуть то доброе, что есть у нас. Поправляйтесь скорее, друг мой! Увы, в пути будет довольно скучно без ваших шуточек.

– Ничего, может быть, придут новые ассассины и нас развлекут, – проворчал Варан, дружелюбно кивая Колу.

– Вот, мессир, поглядите-ка! И нашлась мне замена! – усмехнулся Кол. – Ты, приятель, знатный весельчак!

– Да уж куда мне до тебя! – Варан хлопнул легионера по плечу. – Удачи! Возвращайся скорей!

– Доброго вам пути! Простите, что не выйду на крылечко, чтоб помахать платочком вам вслед – у меня другие планы. Пойду-ка, поваляюсь в кровати, да поем персиков! – улыбка Кола всё же вышла какой-то кривоватой.

– Везунчик! – с притворной завистью вздохнула Мэйлинн, но в глазах её блеснули набухшие слёзы.

– Ладно, долгие проводы – лишние слёзы, – объявил Каладиус. – Так что нам пора!

Во дворе путешественников ждал целый кортеж. Полтора десятка хорошо вооружённых стражников, тщательно отобранных Вараном, топтались вокруг двух больших экипажей. Два десятка великолепных скаковых лошадей – чистых саррассанцев – нетерпеливо ожидали седоков.

Но на этом подарки императора Малиллы не закончились. На бедре Бина и Каладиуса висели новенькие мечи. Клинки их были сделаны из сплава стали и мангила и зачарованы всего пару дней назад, так что теперь они были остры и крепки настолько, что ими, при должной силе, наверное, можно было бы разрубить и булыжник. Родной брат-близнец этих мечей, предназначенный для Кола, лежал поодаль, дожидаясь своего часа. Такой же меч во время утренней аудиенции был предложен и Варану, но тот отказался:

– Мой меч прошёл со мной через многое, государь, и теперь мы уже вполне можем друг другу доверять, – извиняясь, ответил он Малилле. – Прошу не гневаться на меня, но я бы предпочёл остаться при своём оружии.

– Это слова опытного воина, – нисколько не обиделся император. – Я прекрасно понимаю, что значит доброе оружие! Тогда, уважаемый, примите от меня хотя бы вот эту кольчугу. Она сделана гномскими мастерами, и невероятно прочная, хотя и лёгкая. Для тех, кто любит останавливать стрелы голыми руками, она будет весьма кстати, – усмехнулся Малилла.

– Это прекрасный подарок, благодарю вас, государь, – преклонил колено Варан, принимая серебристую кольчугу, сделанную из столь тонких колец, что она действительно была лёгкой и нисколько не стесняла движений.

– Такую же кольчугу, но более подходящую для стройной женской фигуры, я предлагаю вам, прекрасная госпожа, – обратился император к Мэйлинн. – Она сделана из мангилового сплава и выдержит тяжёлый арбалетный болт, пущенный с пяти шагов. Надеюсь, она сослужит вам добрую службу!

– Не хотелось бы, чтобы пришлось применять её в деле, но, боюсь, не всё в этом мире происходит так, как нам хочется, – ответила Мэйлинн, принимая ценный дар. – Благодарю вас, ваше величество, за поистине царскую щедрость!

Пашшан, чьё умение владеть его странным шестом уже было широко известно во дворце, получил в дар от императора саррассанский кинжал весьма тонкой работы. Баинин молча склонился, выражая свою благодарность.

Так и началась последняя стадия их путешествия. До сих пор друзья, как правило, двигались в южном направлении, теперь же путь их лежал на север. Однако путь этот пока совершенно не казался сложным. Под копытами лошадей лежала Великая имперская дорога, по сравнению с которой стыдливо меркли даже широкие тракты Пунта. По этой дороге путешественникам надлежало двигаться почти до самой границы империи туда, где к Великой имперской примыкала дорога, которую прозвали Гномской. Эта самая Гномская дорога вела до отрогов Анурских гор, в которых трудолюбивые гномы пробили тоннель, ведущий к их подгорному городу Дуондуру.