Анна Невер - Обжигающий след

Дни в безделье тянулись невозможно долго, так что Войнова уже начала терять терпение. Ганна больше не появлялась, Уля утром лишь воды принесла и тоже сбежала под предлогом, что ее ждет работа. Лишь Рич, зашедший ненадолго, как-то разбавил скуку.

В конце концов Тиса заявила, что хватит Камилле носиться с ней как с писаной торбой, а Агапу – что уже здорова и способна сама о себе позаботиться. Ворчания было хоть отбавляй, но она выстояла. И нашла себе задание – перешить пуговицы на черной кофте и вернуть на место оборванные кружева нового платья, что давно уже собиралась сделать. Как же приятно заняться чем-то полезным! К кухне Камилла ее еще не подпускала: «У себя можешь что угодно творить, девочка, а на кухне – я хозяйка!»

После шитья Войнова пообедала и даже часок вздремнула. Потом, отказываясь отлеживать бока, взялась снимать занавески по всему дому – они давно просились в стирку. Девушка старалась не обращать внимания на причитания Камиллы: мол, это горничная сама могла бы сделать. Кухарка махнула на упрямицу рукой и ушла, но затем снова вернулась.

– Можешь меня не отговаривать, – повторила Тиса, не оборачиваясь. С древка сполз занавес из желтого ситца и лег кучкой на пол. – Не могу я больше лентяйничать.

– Девонька, к тебе пришли, – радостно возвестила Камилла.

– Кто? – втайне она надеялась, что это Ганна или Марика.

– Филипп Дронович.

Рот открылся от удивления.

– Вэйн? – переспросила она для чего-то.

Слезла с табурета. Отвязала передник и кинула его на подоконник. «Лучше бы он не приходил», – сердито проворчала девушка и пронеслась мимо удивленной кухарки. Перед дверями гостиной выдохнула и вошла степенно. Колдун сидел на диване не так вальяжно, как прежде, его вполне устроил краешек дивана. При появлении хозяйки Филипп быстро встал и отвесил глубокий поклон, тряхнув синим чубом.

Войнова сложила руки за спину и ответила, радуясь своей выдержке.

– Добрый вечер, Филипп Дронович. Чем обязаны такой чести?

– Тиса Лазаровна, простите, что ворвался непрошеным в ваш дом, – заговорил визитер, пряча глаза. – Я давно собирался навестить вас и справиться о здоровье.

– С моим здоровьем все в порядке, – заверила его Войнова. – Не стоило беспокоиться.

– Там на озере я не смог вам помочь. Я искал заклинание в книге и, как назло, не находил. Верите? Теперь я его выучил наизусть. Leienso Contare on dolne…

– Рада за вас.

– Вы чуть не утонули, – вздохнул вэйн, подняв полный раскаяния взгляд на девушку. У нее дрогнуло сердце: похоже, парень действительно переживал.

– Скажите мне, что не я был тому причиной, – почти взмолился он.

– Вы? – поперхнулась Тиса. – При чем тут вы?

И через миг расхохоталась.

– Вы что же, думаете, что я из-за вас в озеро прыгнула?

Погодник растеряно сморгнул.

– Я не знал, что и думать, простите.

– Можете успокоить свою совесть, вы не имеете никакого отношения к тому случаю. В воду я упала совершенно случайно.

Вэйн опустился на диван, трогая свой лоб. Ей стало почти жаль этого человека.

– Простите, разве вам не лучше быть сейчас со своей матушкой? Я слышала, она больна. И, извините за бестактность, боюсь, она не одобрит вашего пребывания в моем доме.

– Да, ма действительно очень больна, – горько произнес он. – Я ее убедил, что поеду к вам сказать, что не смогу поддерживать нашу дружбу. Ландус, лекарь Тонечки, уверил, что еще один удар может убить ее.

– Должно быть, это ужасно, – посочувствовала девушка без притворства.

– Вы простите меня, пожалуйста. Я некрасиво повел себя с вами, – вэйн страдальчески поник головой.

– Прощаю. Идите, я не держу на вас обид.

– Вы так великодушны, Тиса Лазаровна, – Филипп горячо поцеловал ее руку.

Камилла проводила визитера до порога. В окно Тиса видела, как он сел в одноколку и уехал.

Пусть мужчина и не разбил ей сердце – слава Единому, к вэйнам она равнодушна, но все же оставил в нем досадную трещинку. Лучше уж иметь дело с простыми людьми. Например, Витер – да, он груб и порой тщеславен, но уж точно не трус и не лгун. И слову своему цену знает.

Устало растерла переносицу: «Что же, здравствуйте, видения и круги под глазами. Похоже, вы еще долго будете меня мучить».

На следующее утро во время завтрака послышался стук в окно. Войнова была уверена, что это молочник снова принес Камилле гостинец, но ошиблась. За стеклом стоял Витер, со всей серьезностью прижимая к груди букет ромашек. Ждал, пока откроют окно.

Стук сердца Тисы участился. Она совсем забыла, что сегодня станица сменяется.

Скрипнула рама. Сквозняк всколыхнул каштановые локоны девушки. Витер просунул букет.

– Доброе утро! Тиса Лазаровна, примите.

– Спасибо.

– Сейчас я занят, но вечером осмелюсь напроситься в гости, – уверенным тоном сказал мужчина, открыв в улыбке ровные зубы.

Подумала: «Он, похоже, ничуть не сомневается в ответных чувствах», – и кивнула.

Витер коротко поклонился и зашагал прочь твердой поступью. Развернувшись, Тиса наткнулась на шкалуша.

– Ты чего здесь? – смутилась она.

– В ящике под подоконником тряпки, – объяснил новобранец, смотря на нее странным взглядом.

Из кухни послышался крик кухарки:

– Ну что, нашел?

– Сейчас, – откликнулся Трихон. Войнова села за стол, освобождая место у подоконника. Под засученным рукавом рубашки парня она рассмотрела наколку – орел с распростертыми крыльями и большая надпись под когтями «РВУ». Улыбнулась: наверняка «метка» училища.

Через несколько минут Камиллин помощник, увешанный тряпками, с ведром поковылял в библиотеку. Берегись, пыль! Тиса попросила его быть с книгами аккуратнее. Бедняга, работы там не на один день.

До обеда девушка посетила прачечную. Несколько занавесей уже были выстираны, осталось забрать их и отгладить. У прачек и так работы хватает, пока у них руки до глажки дойдут… Лучше уж самой. По пути заглянула на чердак, поворошила плоды.

Разглаживая ситец заправленным углями утюгом, Войнова вспоминала вчерашний визит погодника. Она уже совершенно не злилась на него. У колдуна был такой несчастный вид, что не пожалеть его было невозможно. А будь у нее мама жива, она бы с кем угодно перестала общаться, лишь бы оградить ее от смерти.

От мыслей оторвал шкалуш, заглянувший в подсобку.

– Тиса Лазаровна, может, это ваша? – парнишка протянул ей вещицу. – Вот, серьгу нашел на ступенях. Судя по всему, аметисты в оправе.

– Это Улина, – она забрала украшение.

– Растеряша-Маша. Вероятно, теперь сидит и слезы льет по пропаже, – хмыкнул он и ушел.

Тиса продолжила было гладить занавеску, но потом решила, что горничная действительно ужасно расстроится, когда обнаружит пропажу, ведь это бабушкины сережки и Уля ими очень гордилась. Возможно, она уже места себе не находит…