Галина Гончарова - Тайяна. Раскрыть крылья

Яна хмыкнула.

– Ой ли?

– Да. Если бы Алинар променял нас с детьми на эту девку, я была бы в ярости, расстраивалась, плакала, бесилась… это другое. Он – даже если принять, что Вериола не солгала, – просто попользовался ею и выкинул. Я удовлетворена.

– И не хочешь знать точно.

– Не хочу. Ни к чему.

Яна подумала, что ей бы знать хотелось. И рассуждать, как Аэлена, она не смогла бы. Но…

Не ей судить. Она не человек, и троих детей у нее нет, зато она отлично понимает, что есть вещи, после произнесения которых вслух семью сохранить не удастся.

– Что с Диолатом?

– Считай, что мертв. – Яна кратко рассказала о событиях вечера. Но радости на лице Аэлены не увидела.

– Дурак…

– Дурак. Он мог бы получить тебя еще тогда, а вместо этого – пустая погоня за удовольствиями, разрушившая в итоге его жизнь. Он ничего не создал, о нем никто не станет жалеть… может, ты?

– Я – буду. Знаешь, человек может стать Творцом, только пройдя через огонь. И Алеист был частью огня, который обжег – больно, да, но помог вылупиться из моего кокона. Я его не забуду, хотя ничего и не сделаю, чтобы помочь ему.

А вот и приворотное. Аэлена могла сколько угодно любить мужа, она и не лгала, когда говорила, что любит Алинара, но Диолат все равно отпечатался в ее душе. Пройдя через огонь – получаешь шрамы. Они и стали теми крючками, на которые Диолат пытался подцепить женщину.

Она не простила и не забыла, а память – ворота для магии.

– И не простишь.

– Нет. Я в чем-то благодарна ему, но прощать не стану.

Яна подумала, что люди странные. И перевела разговор.

– Что ты теперь будешь делать?

– Поедем с мужем в столицу, принимать наследство. Если Релиш завещал все Аире, если король разрешит – я хочу, чтобы моя девочка была трайши! Почему бы нет!

Яна задумалась на пару минут, а потом спросила то, что интересовало ее со вчерашнего вечера.

– Аира – дочь Вильтена?

– Нет.

Она не лгала. И в то же время…

– А он знал об этом?

Аэлена усмехнулась. Уселась на качели рядом, оттолкнулась ногой, покачалась пару минут, по-детски поджимая пальцы ног…

– Ты умеешь задавать вопросы.

– Я ищу знания.

– Есть ли польза в этом знании? А впрочем… пообещай мне, что никому не расскажешь?

– Пусть Лес отвергнет меня, если я передам кому-либо хоть слово из нашего разговора. Да закроется мне навсегда дорога под его кроны. Пусть мои потомки никогда не обретут крыльев, если я нарушу свое слово.

Если Яна изучала людей, то и Аэлена уже кое-что знала о нархи-ро. Этими вещами они не шутили никогда.

– Принимаю твою клятву.

На минуту Аэлена замолчала. Ей надо, надо было выговориться – так почему бы не здесь и не сейчас? Вчера вскрылся громадный гнойник, ей стало намного легче, но часть крови и гноя еще оставалась в ране. Здесь и сейчас Аэлена чистилась до конца.

– Рядом никого нет?

– Нет. Ааша посторожит.

На рассвете, на качелях, в присутствии Ааши, которая издали услышит любого желающего погреть уши, две женщины смотрят в глаза друг другу. Здесь и сейчас нет тайн.

– Релиш… Знаешь, Яна, я ведь полюбила его. По-настоящему. Мне было тогда… да мне и двадцати не было. И последние несколько лет вся моя жизнь вертелась у постели больной бабушки. Я не жалуюсь, более того, если бы я могла вернуться туда! Я бы все отдала, чтобы мы втроем оказались в нашем маленьком доме: и мы с мамой играем в фишки, и лампа горит, и кот, прыгая на доску, тоже пытается помочь нам с игрой, а бабушка, наблюдая за этим, улыбается и вяжет шарф на продажу – она так старалась помочь. Мы о чем-то переговариваемся, смеемся… мы были счастливы тогда. По-настоящему счастливы.

– Сейчас – нет?

– И сейчас тоже. Но те воспоминания – они мои и только мои. Это как нечто теплое, уютное, родное… Туда можно спрятаться и не думать. Тогда я была еще ребенком, а сейчас за мной – моя семья. Детство кончилось.

Яна понимала. Аэлена оттолкнулась ногой чуть сильнее.

– Релиш… он был как солнце. Яркий, веселый, искристый, просто он не любил открываться перед людьми, вот никто и не знал. А я увидела и полюбила. И в тот же миг поняла, что он-то меня никогда не полюбит. Ему нужна была слабая, нежная, хрупкая, зависимая… разве я смогла бы стать такой?

– Если бы сломалась – да.

– Но ломаться я уже не хотела. Понимаешь?

Яна понимала. Сильный человек может помечтать о том, как станет слабым, – это верно. Но всерьез желать такого… бояться – да. Но не желать.

Она могла бы вернуться в Лес, покаяться, сделать так, чтобы решали старшие и умные, решали для нее и за нее… но уже не хотела. Слишком интересно было жить самостоятельно. Слишком затягивало.

– Понимаю…

– Тогда я решила оставаться рядом. Быть другом, ученицей, поддержкой и опорой – и Вильтен принял это от меня. Но сердце болело.

– Диолат казался хорошей… возможной заменой?

– Да. Смерть бабушки меня сильно подкосила, я чуть сама не умерла тогда, долго болела, да и маме было плохо. А Диолат… яркий, красивый, веселый, к тому же трайши, что было немаловажно, – мне хотелось стать равной Вильтену…

– Он увидел в тебе лишь развлечение.

– Я легко пережила это, потому что пострадало не сердце. Самомнение.

– Знал бы бедный Алеист.

– Пф-ф-ф-ф, – Аэлена сделала небрежный жест рукой, означающий – пусть хоть обознается! – Потом я встретила Алинара. Не знаю, чего тут было больше, расчета или чувств, но рядом с ним мое сердце сначала зажило, а потом и оттаяло. Когда родились наши дети, я поняла, что Лин – мое настоящее. Искреннее, единственное… И за него я кому угодно перегрызу горло.

– Он тоже любит тебя.

– Он видит меня идеальной. А Релиш видел такой, какая я есть.

– Но вы, люди, не умеете любить то, что есть в реальности. Вам свойственно идеализировать свою семью, дом, любимых.

– Да, наверное. Тебе виднее – со стороны.

– Нархи-ро этим тоже грешат.

– Мы очень похожи.

– Да, среди вас тоже хватает крылатых. Таких как ты, как Релиш, хоть я его и не знала…

– Он был в отчаянии тогда, после смерти своей невесты. Я приехала и пыталась привести его в чувство за малым не десять дней, а он пил и мечтал о смерти. Сорвалась я, когда он попробовал перерезать себе вены. Надавала пощечин… Знаешь, я не лгала мужу. Я уехала к Релишу, будучи беременной Аирой. Но мы с Вильтеном… в то утро мы проснулись вместе. И глядя в его глаза, я поняла, что он будет жить. Пусть надломленным, но будет.

Яна задумалась. Это многое объясняло.

– Ты поэтому так отнеслась к словам Вериолы?

– Нет. Это – отдельно. И я не считаю то, что между нами произошло, изменой. Понимаешь, любви не осталось, только желание помочь, поддержать… это был скорее акт милосердия.

– А Аира?

– Я немного переходила с Аирой. По срокам – она все равно дочь Лина, маг подтвердил, но… такое бывает. Ребенок не хочет вылезать на свет божий. А Релиш тоже подсчитал дни. И решил, что роды начались преждевременно, что я обманула мужа… понимаешь?