Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры

– Благопристойнее? Неужто, Жиль, ты собираешься лишить нас удовольствия поплеваться с террасы горящими шариками, будто мы девчонки малые? Буду тебе признательна, если ты оставишь все как есть. Что за чай?

– Воля ваша, донья Ворченца, – учтиво отозвался мужчина. – А чай я заварил «Сияющий».

Он взял серебряный чайник и налил дымящейся бледно-коричневой жидкости в стеклянный стакан, выполненный в виде раскрытого тюльпана на серебряной подставке. Через несколько секунд напиток начал источать мягкое оранжевое сияние.

– Ах, какая прелесть! – воскликнула донья София. – Я слышала о таком чае – веррарский, да?

– Лашенский. – Старая графиня легонько сжала в ладонях стакан, поданный Жилем. – Последняя новинка. Чайные мастера из кожи вон лезут, стараясь перещеголять друг друга. Через год придумают еще какую-нибудь диковину, чтоб нам было чем хвастаться перед гостями. Прошу прошения, милочка, – надеюсь, ты пробуешь на вкус творения своей любимой алхимии с таким же удовольствием, с каким работаешь с ними в саду?

– Разумеется, донья Ворченца!

София взяла стакан, поставленный перед ней поваром, поднесла к лицу и с наслаждением вдохнула смешанный аромат ванили и апельсиновых цветков. Потом отпила глоточек – терпкое, благоуханное тепло разлилось по языку, и душистый пар защекотал ноздри. Жиль удалился обратно в башню, а дамы приступили к чаепитию. С минуту они смаковали напиток в молчании, и с минуту София блаженствовала, почти позабыв о своих неприятностях.

– Теперь посмотрим, будет ли он так же светиться, когда из нас выльется. – Донья Ворченца поставила на столик полупустой стакан.

Донья Сальвара невольно прыснула со смеху, и хозяйка улыбнулась, отчего все ее худое лицо собралось в глубокие морщины.

– Так о чем ты хотела меня спросить, дорогая?

– Донья Ворченца… – София на миг нерешительно замялась, потом продолжила: – Люди говорят, будто у вас есть какие-то связи с… гм… герцогским тайным сыском.

– С тайным сыском? – Старая графиня прижала руку к груди, приняв вид вежливого недоумения.

– Я о Полуночниках, донья Ворченца. О Полуночниках и их начальнике…

– Герцогском Пауке. Разумеется, голубушка, я прекрасно понимаю, о ком ты. Просто мне странно от тебя такое слышать – «люди говорят». Говорят-то они всякое, да чаще всего не подумавши хорошенько.

– Но ведь неоднократно было замечено: стоит какой-нибудь даме пожаловаться вам на свои неприятности, как о них становится известно Пауку. Во всяком случае, складывается такое впечатление, поскольку каждый раз неприятности в самом скором времени разрешаются с помощью герцогских людей.

– Ах, дорогая моя! Любой слух, до меня доходящий, я передаю своим многочисленным знакомым в письмах и записках. Или упоминаю о нем в разговоре с какой-нибудь влиятельной особой, а дальше слух начинает жить собственной жизнью и рано или поздно достигает ушей человека, который предпринимает решительные действия.

– Не хочу вас обижать, донья Ворченца, но сдается мне, вы лукавите.

– Не хочу тебя разочаровывать, деточка, но сдается мне, у тебя нет никаких оснований для подобного предположения.

– Донья Ворченца, – София сжала край столика с такой силой, что у нее хрустнули пальцы, – нас с Лоренцо в настоящее время самым наглым образом грабят.

– Грабят? Как тебя понимать?

– И в деле замешаны Полуночники. Они… поведали в высшей степени странную историю и обратились к нам с настоятельной просьбой о сотрудничестве. Но… донья Ворченца, наверняка же есть способ проверить, действительно ли они те, за кого себя выдают.

– Так вас грабят Полуночники?

– Нет, не сами Полуночники… – София покусала губу. – Они… якобы следят за развитием событий и поджидают удобного момента, чтобы схватить преступника. Но… что-то здесь не так. Или же они просто говорят нам не все, что следовало бы.

– Милая моя София! Бедная моя девочка! Ты должна рассказать мне все по порядку, не упуская ни малейшей подробности.

– Это… непросто, донья Ворченца. Обстоятельства довольно… неловкие. И сложные.

– Мы здесь одни, моя дорогая. Самое трудное ты уже сделала – пришла ко мне. Теперь тебе осталось лишь рассказать все без утайки. А я уж позабочусь, чтобы слух о твоих неприятностях в ближайшее же время достиг нужных ушей.

София отпила еще глоточек чая, откашлялась и сгорбилась в кресле, чтобы смотреть хозяйке прямо в глаза.

– Конечно же, – начала она, – вы слышали об аустерсалинском бренди, донья Ворченца?

– Не только слышала, милочка. У меня даже припрятано несколько бутылочек в питейных шкафах.

– И вы знаете, как он изготавливается? В какой строгой секретности?

– О, я хорошо понимаю причину подобной секретности. Несговорчивым эмберленским виноторговцам, скажем прямо, чрезвычайно выгодно окружать свой товар тайной.

– В таком случае, донья Ворченца, вы поймете, почему мы с Лоренцо обеими руками ухватились за возможность, представившуюся нам, как тогда казалось, по воле счастливого случая…

Пассажирская клеть с доньей Сальварой медленно спускалась к земле, становясь все меньше, постепенно сливаясь с серым фоном мощеного двора. Донья Ворченца стояла у медных перил посадочной платформы, неподвижно глядя в ночную тьму, пока слуги вращали ворот огромной лебедки. Жиль прокатил мимо серебряную тележку с почти пустым чайником и недоеденным тортом в виде Янтарного Кубка.

– Нет, Жиль, – обернулась графиня. – Отправь торт ко мне в кабинет. Мы будем там.

– Кто еще, сударыня?

– Рейнарт. – Она уже направлялась к двери своих покоев, гулко шлепая по каменным плитам домашними туфлями серебряного шитья. – Найди Рейнарта. Чем бы он там сейчас ни занимался. Найди и пришли ко мне наверх, как только позаботишься о торте.

Пройти через несколько комнат, отпереть дверь, подняться по длинной винтовой лестнице. Донья Ворченца тихо чертыхалась. Ломота в коленях, щиколотках, ступнях. «Проклятая старость, – пробормотала она себе под нос. – Просто зла не хватает на богов, в милости своей ниспославших мне подагру». Дыша тяжело и прерывисто, графиня на ходу расстегнула камзол с меховой оторочкой.

На самом верху лестницы находилась толстая дубовая дверь, укрепленная железными полосами. Донья Ворченца взяла ключ, висевший у нее на запястье на шелковом шнуре, и вставила в серебряный замок над хрустальной круглой ручкой, одновременно с осторожностью нажав на одну из декоративных медных пластин настенного светильника. Где-то в стене приглушенно защелкал скрытый механизм, и дверь отворилась внутрь.

Забудешь нажать на пластину, отпирая замок, – пиши пропало. Тридцать лет назад донья Ворченца самолично проследила, чтобы скрытая арбалетная ловушка, установленная подле двери, обладала весьма и весьма высокой убойной силой.