Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры

– В город? У тебя есть план?

– Нет. Ничего даже близко похожего. Ни одной толковой мысли в голову не лезет. – Локк слабо усмехнулся. – Но ведь именно так и рождались все лучшие мои планы, верно? Главное – найти какую-нибудь отправную точку, а уж дальше за мной дело не станет.

В Каморре говорят, что разница между честным и нечестным дельцом состоит в том, что честный делец, разорив человека, имеет любезность не перерезать ему глотку напоследок.

Подобные высказывания несколько вредят репутации обитателей улицы Златохватов – торговцев, перекупщиков и ростовщиков, чьи усилия помогли поднять из руин Теринской империи не только Каморр, но все до единого города-государства и обеспечить пышное процветание… отдельных счастливых слоев теринского населения.

От размаха дел, которыми ворочают на улице Златохватов, у простого лавочника голова пошла бы кругом. Бывает, какой-нибудь купец в Каморре передвинет пару костяшек на счетах – и уже на следующий день запечатанные секретные бумаги отправляются в Лашен, откуда в скорейшем времени четыре галеона с тремястами душами на борту отплывают к самому северному порту Эмберлена, нагруженные всевозможным богатым товаром. Каждое утро сотни торговых караванов по всему континенту пускаются в путь или прибывают к месту назначения, согласно предписаниям и указаниям хорошо одетых людей, которые плетут коммерческие сети протяженностью в тысячи миль, попивая чай в задних комнатах деловых контор.

Но есть еще разбойничьи шайки, которым заранее сообщают, где и когда устроить засаду, чтобы караван того или иного купца бесследно пропал по пути из одного города в другой. Есть келейные переговоры без протоколов и большие деньги, что переходят из рук в руки, минуя всякие учетные ведомости. Есть наемные убийцы, черные алхимики и секретные соглашения, заключенные с преступными сообществами. Ростовщичество, мошенничество и внутренние спекуляции. Сотни тайных денежных махинаций, столь сложных и хитроумных, что для них еще и названий не придумано, искусных манипуляций с деньгами и документами, столь изощренных и коварных, что даже вольнонаемные маги низко склонили бы голову перед изобретателями оных.

Из всего этого и складывается торговля. А в Каморре, когда заходит речь о честной или нечестной коммерческой практике, о торговой деятельности самого широкого размаха, на ум всякому человеку прежде всего приходит одно имя: Мераджо.

Джанкана Мераджо – седьмой в своем знаменитом роду. Его семья владела и управляла банкирским домом на протяжении двух с половиной столетий. Но урожденное имя, в общем-то, значения не имеет – достаточно просто сказать: Мераджо из банкирского дома Мераджо. Эта фамилия давно стала обозначением должности.

Семья Мераджо приобрела начальное состояние благодаря внезапной смерти герцога Страволи Каморрского, скончавшегося от болотной лихорадки во время государственного визита в Тал-Веррар. Николия Мераджо, капитан быстроходного торгового брига, первой вернулась в Каморр с известием о смерти герцога и тотчас потратила все свои сбережения до последнего медяка, чтобы скупить все запасы черного крепа в городе. Затем она перепродала ткань по грабительским ценам представителям власти, желавшим провести похороны со всеми подобающими траурными почестями, а часть вырученной прибыли вложила в покупку небольшой кофейни на приканальной улице, которая впоследствии получила название (во многом по милости ее семейства) улицы Златохватов.

Здание кофейни, словно воплощая собой честолюбивые устремления своих владельцев, постоянно достраивалось и разрасталось: обзаводилось новыми помещениями, галереями и этажами, поглощало соседние дома, простирало свои стены все дальше, подобное птенцу, выталкивающему из гнезда своих еще не вылупившихся соперников.

Первые Мераджо снискали известность как оборотливые торговцы и перекупщики; они во всеуслышание заявляли, что способны выжать из средств вкладчиков гораздо больше прибыли, чем любой другой делец в городе. Третий в роду, знаменитый Оставо Мераджо, на протяжении целого года каждое утро отправлялся на богато убранной барке к самому глубокому месту Каморрского залива и там кидал в воду пятьдесят золотых тиринов. «Как бы я ни швырялся деньгами, все равно к концу каждого дня я получаю больше чистого барыша, нежели любой из моих соперников», – похвалялся он.

Последующие Мераджо перешли от вложения денег к накоплению, сбережению и ссуживанию под процент. Они одними из первых поняли, какое баснословное состояние можно нажить, занимаясь не собственно торговлей, а торговым посредничеством.

И вот теперь Джанкана Мераджо сидит в центре вековой финансовой паутины, охватывающей все теринские города-государства. Его подпись на пергаменте порой имеет не меньше веса, чем хорошо снаряженная армия или флотилия боевых кораблей.

Недаром говорится, что в Каморре правят два герцога – Никованте, герцог Древнего стекла, и Мераджо, герцог Белого железа.

На следующее утро Локк стоял перед дверями банкирского дома Мераджо. Большие водяные часы в холле только-только прозвонили десять. В почти безоблачном небе ясно светило солнце, накрапывал теплый слепой дождь. На Виа Каморрацца кипело движение; грузовые барки и пассажирские лодки сражались за водное пространство со страстным воодушевлением, приличествующим скорее участникам морской битвы.

Одну из десяти крон пришлось разменять, чтобы обеспечить Локка более или менее опрятным костюмом. Волосы у него по-прежнему оставались седыми, а накладная борода была острижена клинышком. На человека состоятельного он, разумеется, нисколько не походил, а имел обличье скромного служащего – конторского курьера или писца.

Банкирский дом Мераджо представлял собой четырехэтажное нагромождение архитектурных причуд, сооруженных в разное время за последние двести лет: колонны, портики, арочные окна, каменные и деревянные фасады, наружные галереи со скамьями, носившие не только практический, но и декоративный характер. Шелковые навесы над галереями были цветов каморрских монет: коричневато-медного, желтовато-золотого, серо-серебряного и молочно-белого. Даже здесь, на улице, Локк видел вокруг десятки лукасов фервайтов, деловых людей в ладно скроенных богатых камзолах, каждый из которых стоил не меньше, чем зарабатывает за пять лет простой ремесленник или рабочий.

Если бы Локк посмел хоть пальцем тронуть кого-нибудь из этих господ, охранники банкирского дома Мераджо мигом вылетели бы толпой из дверей, словно пчелы из потревоженного улья. В погоне за нарушителем порядка они соревновались бы с несколькими патрулями желтокурточников, расхаживавшими по набережной, и победителю выпала бы честь вышибить ему мозги дубинкой.