Марина Комарова - Враг хозяина штормов

Кудесники окружили меня плотным кольцом — каменные глаза и губы, сжатые руки, расставленные ноги. Говоривший схватил меня за плечо одной рукой, а второй рванул плащ, а потом и рубаху у меня на груди.

Каменные пальцы легли на обнаженную кожу.

Вспышка ослепляющей боли ударила со всех сторон. Я вскрикнул, но с губ сорвался лишь слабый хрип.

— Терпи, терпи…

Каменные руки вновь удерживали меня, не давая упасть. Боль била, разрывала, мешала думать.

— Ищи…

— Ищи-не-найдешь, — звучало как странная древняя молитва, — ищи-не-найдешь…

Сердце прекратило биться, его сжали каменные пальцы.

С губ сорвался стон:

— Не-е-ет!

— Ищи-не-найдешь… ищи-не-найдешь.

Перед глазами мелькнули окрашенные темно-красным каменные пальцы, неподвижные глаза продолжали смотреть на меня, звон и шипение становились громче и громче.

— Ищи-не-найдешь… ищи-не-найдешь.

Я дернулся, но тут же обессиленно рухнул вниз.

И тьма поглотила сознание.

Что-то твердое коснулось моих губ, с силой надавливая и заставляя приоткрыть их. Во рту тут же разлилась горячая жидкость с приятным мягким вкусом.

Я закашлялся и попытался привстать.

— Лежи.

Надо мной склонилась Рангрид, выбившиеся из косы рябиновые прядки защекотали мою щеку. От чудесницы пахло медом и мятой. И ни капельки от той морозной свежести, что была в храме Госпожи Луны. Наоборот — тепло, покой и уют.

Я сделал глубокий вдох и, подняв руку, погладил ее по щеке. Рангрид даже не сделала попытки уклониться.

— Где ты был?

Она неважно выглядела: бледная до того, что воск свечи казался рядом с ней ярким и полным жизни, под глазами — темные круги. Неужто не у меня одного была бессонная ночь? Утбурд, сколько сейчас времени?

— Далеко, — выдохнул я, прикрывая глаза и чувствуя головокружение и жуткую слабость.

Она сжала мою руку, переплетая пальцы.

— На тебя смотреть было страшно. Как ты вообще сумел добраться назад?

— Боги помогли, — ответил я.

Не совсем правда, но близко к тому. Яралга и кудесники — вот уж помощники так помощники.

— Насколько страшно-то? — спросил я, сжав ее пальцы в ответ и не желая выпускать.

— Будто пролежал подо льдом долго-долго, ни кровиночки на лице, да и едва я прикоснулась — руки сразу заледенели, — тихо промолвила она. — А шел так… будто не по своей воле, а кто-то силком тебя ведет.

Я совсем не помнил, как покинул Соук-Икке-Соуке. Что со мной делали кудесники после того, как я потерял сознание? Говорили мне что-то? Поддерживали или угрожали? Приходила ли Госпожа Луна? Не помню…

«Чтобы не чувствовать холода, надо и самому стать им», — всплыли в памяти слова кудесника.

— Йорд и Сверре втянули тебя в дом, — продолжала Рангрид, — а я весь день отпаиваю отваром и пытаюсь согреть янтарем.

По-прежнему не открывая глаз, я притянул ее руку ближе и коснулся губами пальцев. Она не вздрогнула, но и не проронила ни слова.

— Значит, ты весь день сидишь возле меня?

— Да.

Мои губы скользнули по ладони к запястью. Обычно благодарят словами. Только не хотелось мне слов.

Дверь тихонько скрипнула:

— Рангрид! — послышался звонкий голос Арве. — Ой…

Раз «ой», значит, увидел все. Открыть глаза я так и не соизволил.

— Тебя там, — он запнулся, — Лив зовет.

— Я сейчас приду, — мягко отозвалась чудесница, — скажи ей.

— Угу, — бросил он, и я услышал спешно удаляющиеся шаги.

— Спи и набирайся сил. — Она аккуратно высвободила руку. Послышался звук отодвигаемого стула — значит, встала. — Потом поговорим. — Теплые губы коснулись моего лба. — Спи, Оларс.

Хотел было возразить, но дурманная пелена сна так быстро накрыла своим покрывалом, что толком ничего не вышло — я тут же провалился во тьму.

…Холод появился из ниоткуда: коснулся моих скул, губ, век, скользнул ниже по шее к ключицам. Замер.

Я открыл глаза, почти вскрикнул от ужаса, но ледяная ладонь тут же зажала мне рот:

— Тш-ш-ш, не буди их.

Кого «их» — я так и не понял, но это вмиг стало каким-то незначительным и неважным. На моей постели сидел Повелитель Холода. И выглядел так же, как и сутки назад.

— Знаю, что ты ищешь с нами встречи, вот и поговорим.

Он больше не сказал ни слова. В воздухе вспыхнуло несколько рун — все вокруг закружило шальной метелью. Не дав опомниться, он подхватил меня и устремился вверх.

Метель смеялась и играла, покорная своему властелину. Холода я больше не чувствовал, но внутри появился страх. Кто же он такой, что держит меня, будто игрушку?

Льдистые глаза пронизывали насквозь, серебряные волосы касались моего лица, с тонких губ срывалось морозное дыхание и оседало снежинками на моих собственных.

Пресветлые боги, снег же должен таять! Но только нет во мне человеческого тепла, заморозили меня кудесники.

— Ну как, Посредник? — шепнул он. — Понравилась ли тебе Яралга Северная Заря? Хороша ли собой?

— У меня ли, простого смертного, нужно это спрашивать? — хрипло спросил я.

— Прошли века с тех пор, как я ее видел, — усмехнулся он, холодные пальцы впились в мои плечи, заставляя морщиться. — Столетия, как брат мой Иданнр стал хранителем ледяного озера над Соук-Икке-Соуке.

Иданнр! Я вспомнил кошмарный сон в Ярлунге и… плачущего Арве, который спас меня. Значит, сон был не таким простым? Странно. Будто Узы вступили в силу раньше, чем я успел выполнить обещанное. Ведь вещие сны мне никогда не снились. А тут даже не вещий сон — тут часть жизни. Такое видеть способны только толкователи снов! Вот так подарочек некк из волн Скьяльвинд!

— Значит, ты — Янсрунд? — выдохнул я.

— Какой догадливый, — ухмыльнулся он. — Янсрунд. Да только не про твою честь мое имя, хоть и не назвать тебя простым смертным.

Мы опустились на заснеженную равнину, метель утихла.

— Но в тебе есть жизнь.

Рука с длинными изогнутыми ногтями провела по груди — рубаху на мне разорвали еще кудесники, поэтому вся одежда состояла только из штанов.

— Отдай мне ее, Оларс.

Я вздрогнул. Настолько нагло и спокойно это было сказано, что даже нечего возразить. А льдистые глаза — ближе некуда. И снежинки на губах по-прежнему не тают.

— Ты — бог. Зачем тебе жизнь жалкого человека?

Длинные ногти огладили мою скулу, вдруг сильно царапнули кожу.

Я глухо вскрикнул и шумно задышал. Да что ж за напасть! Каждый жаждет моей крови!

Янсрунд поднес пальцы к тонким губам и слизнул алые капли. Это зрелище было одновременно жутким и завораживающим.

— Не жалкого… — На губах Повелителя Холода появилась хищная улыбка. — Только вижу, что сам мне не отдашь ничего. И, даже если я тебя убью, ничего не получу. В тебе и жар, и холод. Не понять, что вырвется на свободу.