Джоанн Харрис - Евангелие от Локи

Женщин и вкусную еду я уже испробовал – и обладал немалым аппетитом и к тому, и к другому, – но я догадывался, что во Внешних мирах, Утгарде, вполне может скрываться нечто значительно более интересное. И потом, раз уж я вознамерился свергнуть асов, мне надо было знать и их врагов. Как оказалось, кое с кем из них я познакомился, пожалуй, даже слишком близко – но об этом я расскажу чуть позже.

В общем, когда Один предложил небольшое путешествие за пределы Асгарда, я с радостью согласился. В путь мы отправились втроем: Генерал, Хёнир и Ваш Покорный Слуга. Помните Хёнира Молчаливого? Это тот самый молодой человек, которого Один некогда послал вместе с Мимиром шпионить в стане ванов. Пустоголовый и нерешительный тип, который годится только для занятий спортом, а думать совсем не умеет. По сути дела, чистый балласт, одни расходы. Но мне кажется, именно поэтому Один и взял его с собой. А вот почему он взял меня? Мне, конечно, хотелось бы думать, что Старик ценит мое общество. Но, вполне возможно, он просто хотел быть уверен, что в его отсутствие я не натворю новых бед.

Мы миновали мост Биврёст и вскоре оказались во Внутренних землях Мидгарда. Затем, для скорости воспользовавшись руной Раедо , двинулись дальше по тропам для верховой езды, стараясь избегать больших проезжих дорог, и, наконец, добрались до Северных земель. Север почему-то очень нравился Одину [53], но я лично находил, что там слишком холодно. Впрочем, тут виновата моя огненная натура. Так или иначе, вскоре мы оказались среди высоченных и темных гор с нависающими утесами и узкими долинами, где гуляли резкие, как бритва, ветры. Дальше лежало царство народа Льдов, тоже вызывавшее у Старика необъяснимую тягу. Возможно, у него там имелась любовница – наш Старичок весьма не дурак был на сторону сходить, – а может, он просто каких-то своих врагов выслеживал.

Мы уже много дней были в пути и сильно устали. Один в основном мрачно помалкивал, зато Хёнир болтал без умолку – он обращал наше внимание на замечательные пейзажи или овец в поле; подробно рассказывал смешной сон, приснившийся ему прошлой ночью; рассуждал, скоро ли мы доберемся до места, подсчитывал, сколько лиг мы уже преодолели, и спрашивал, скоро ли обед…

Один, разумеется, и коня с собой прихватил, но Слейпнир во время путешествия имел куда более скромное обличье: этот восьминогий жеребец, способный попирать копытами одновременно восемь из Девяти миров, выглядел теперь, как самый обыкновенный чалый с рыжинкой конь. И это означало, что верхом мы могли ехать только по очереди. Мне, например, это казалось попросту нерациональным, но Один требовал, чтобы мы ничем не выделялись, так что я, как и все, был вынужден терпеть это неудобство, надеясь, что Старик под конец оценит мое самопожертвование.

Наши дорожные припасы давно подошли к концу, и есть нам хотелось все сильнее. Было ясно, что Один ни за что не захочет вернуться в Асгард на ланч, использовав Слейпнира в его истинном обличье. Так что нам пришлось выследить стадо диких быков, которые мирно паслись в одной из узких горных долин, и убить одного. Мы освежевали быка, разожгли костер и начали жарить мясо прямо на раскаленных углях.

Один с удовольствием устроился на своем скатанном одеяле, раскурил трубочку (это была еще одна людская привычка, которую он приобрел во время странствий), а потом мечтательно сказал мне:

– Видишь, какая здесь простая и ясная жизнь? И вокруг никого – только мы трое и этот костер, а над головой бескрайнее чистое небо…

Я посмотрел вверх, и мне показалось, что небо ничем не отличается от того, которое мы видим из Асгарда. Но когда Один пребывает в поэтическом настроении, его лучше не задевать.

– Ну что, мясо готово? – спросил Хёнир.

Всеотец покачал головой:

– Пока нет. Посиди пока. Послушай пение ветра. Разве не к тебе он взывает?

Мне хотелось сказать, что ко мне взывает только мой бедный желудок, которому не терпится получить добрый кусок жареной говядины, но я так ничего и не сказал: передумал.

Пришлось ждать. И ждали мы долго. И есть мне хотелось все сильнее и сильнее. Изо всех моих новых физических ощущений еда – и кушанья, и сам процесс их поглощения – была, пожалуй, одним из самых больших удовольствий, а вот голод, настоящий голод, был не по мне. Запах жарящегося мяса дразнил аппетит; рот то и дело наполнялся слюной; живот сводило от предвкушения вкусного жаркого. Вскоре мы не выдержали и, решив, что мясо, должно быть, уже готово, выкопали его из углей. Но мясо оказалось совершенно сырым.

– Это еще что такое? – удивился я. – Ему давно пора изжариться!

Один пожал плечами.

– Ну и сунь его снова в угли. Наверное, нам просто показалось, что мы слишком долго ждем.

Мы снова завалили мясо раскаленными угольями и стали ждать. Начинало темнеть. Ледяной туман, в течение дня державшийся ближе к вершинам гор, стал сползать по склонам в нашу долину.

– Может, теперь оно уже готово? – жалобно спросил у меня Хёнир.

– Я-то откуда знаю, черт побери! – рассердился я.

– А давай снова проверим? По-моему, оно все-таки готово.

Я согласился и раскопал угли. Мне, пожалуй, даже нравится бифштекс с кровью, и я был готов пообедать даже недожаренной говядиной. Но бычья нога осталась совершенно холодной, ее даже снаружи огнем ничуть не опалило.

Я выругался и сказал:

– Тут явно что-то не то!

– Думаешь, кто-то против нас колдует? – спросил Хёнир.

– А ты что думаешь?

Мы огляделись и увидели прятавшегося среди ветвей гигантского орла, который внимательно за нами следил. С помощью Бьяркан , руны истинного видения, мы установили, что это отнюдь не обычная птица; да и глаза у нее поблескивали злобой и колдовством.

Орел, заметив, что мы проявляем к нему внимание, расправил могучие крылья и хрипло крикнул.

– Арк! Разделите со мной вашу трапезу, и мясо моментально поджарится.

Мне было отлично видно, какая мощная магическая аура окружает эту птицу. Демон-падальщик, догадался я, или, возможно, кто-то из северных великанов, который в обличье орла решил облететь свои южные границы. Так или иначе, но мы-то находились не на своей территории, да и позиции наши были достаточно слабы. Мне показалось неразумным спорить с орлом. Мы вполне могли отдать ему то, что останется от нашего ужина, да и Хёнир поддержал:

– По-моему, лучше с ним поделиться. Или ты не согласен? Мне кажется, что чем скорее мы отдадим ему его долю, тем скорей поедим сами. В конце концов, птицы не так уж много едят. Знаешь, у людей есть поговорка: «Ест, как птичка» – так говорят про тех, кто не страдает особым аппетитом.

Один с нашими доводами согласился; он тоже считал, что мяса более чем достаточно, а какой-то орел вряд ли способен съесть половину быка.