Джоанн Харрис - Евангелие от Локи

Энджи не ответила. Не обращая на мои слова ни малейшего внимания, она с интересом рассматривала мое жилище, отмечая про себя и шелковые занавеси, и вышитые подушки на полу, и душистые свечи, и волчьи шкуры на полу, и угощение на низеньком столике, и вино. Налюбовавшись всем этим, она с легким удивлением приподняла украшенную драгоценным пирсингом бровь и заметила, усевшись на красивую подушку:

– Ты небось думаешь, что это тебе за просто так досталось? Наверняка ведь все это, а также грядущая резня вызывают у тебя свинячий восторг, верно?

Я улыбнулся.

– Верно. И что в этом плохого? Я, можно сказать, целый век страдал от боли, унижения, всевозможных неудобств и подавленных желаний. По-моему, самая пора и мне испытать кое-какие удовольствия, прежде чем наступит конец света.

– А потом-то что? – спросила Энджи. – Или ты надеешься, что Хаос примет тебя обратно? После всех твоих предательств?

На это возразить было нечего. Я знал, что в царстве Сна существует нечто вроде специальной прихожей, этакий лимб для демонов-ренегатов, но мне совсем не хотелось как можно скорее увидеть это место собственными глазами.

– Может, и надеюсь, – сказал я. – А может, и нет. Так или иначе, но умирать я пока не собираюсь. Если честно, то у меня есть серьезные основания надеяться, что нам удастся разрушить Асгард.

– Серьезные основания? Ты имеешь в виду предсказание этого оракула? – Энджи презрительно оттопырила губку.

– Ну, до сих-то пор его предсказания всегда сбывались, – напомнил я.

– Но ведь всего он тебе так и не сказал, не правда ли? – Энджи налила себе вина. – Как, впрочем, и твоя новая подружка, эта крошка, мадам Гулльвейг-Хейд.

Ага. Я так и думал!

– Ты, кажется, ревнуешь? – игривым тоном спросил я.

– Ни в коем разе! – заявила Энджи. – Я поддерживаю с тобой отношения исключительно ради детей. Между прочим, тебе давно стоило бы позаботиться о нашем сыне. Я отпустила его к тебе на выходные, а потом и оглянуться не успела, как мальчик оказался в цепях, глубоко под землей, где и ожидает теперь конца света. И весь буквально провонял медом!

– Ах, ты об этом…

– Да, об этом! Если бы ты не заварил эту кашу, мы бы с тобой сейчас не разговаривали! И мне не нужно было бы собирать войско, чтобы объединиться с самой ядовитой блондинкой Пандемониума.

– Значит, ты заодно с Хейди? – удивился я. Впрочем, я уже понимал, каковы преимущества подобного альянса. Энджи была матерью Хель, а значит, представляла такую силу, с которой приходилось считаться. Но с какой стати самой Энджи сделка с колдуньей Гулльвейг? Ах, да, Фенрир! Ну, тогда все ясно, все встает на свои места. – Выходит, Хейди пообещала тебе освободить Фенрира? В обмен на твою клятву верности?

Энджи фыркнула.

– У меня не было выбора. Это мой сын. Ведь тебя-то она освободила, не так ли?

– Да.

– Ну и хорошо. Итак, чего она хочет?

– Как обычно: свергнуть богов и захватить власть над мирами. Получить, так сказать, кровавую сатисфакцию. Если честно, я редко встречал женщин, чьи вкусы и амбиции были столь же близки моим собственным. Разумеется, не считая тебя, дорогая.

– Да она у нас истинная филантропка! – заметила Энджи.

– Ну, это не совсем так, но ко мне Хейди действительно отнеслась очень хорошо.

– И не дала тебе ни малейшего повода предполагать, что кое-что от тебя утаила?

– Да нет, пожалуй, – признался я. – На самом деле то, что она лишена вероломства и нечестности – это, по-моему, ее единственный недостаток, в остальном я считаю ее поистине идеально упакованной для осуществления поставленной цели.

Энджи презрительно фыркнула.

– А как же твоя жена?

– Моя жена? А что с моей женой?

Хороший вопрос, подумал я. Ведь я и впрямь впервые за несколько месяцев вспомнил о Сигюн. Это, разумеется, очень плохо с моей стороны, но я ведь никогда и не претендовал на роль идеального мужа. И потом, когда считаешь себя почти что властелином мира, когда ты сознаешь, что близится конец света, когда ты со всех сторон окружен подобострастными и льстивыми лакеями и абсолютно свободными женщинами, то как-то совершенно забываешь и о фланелевых ночных сорочках, и о пирогах с фруктами. И только сейчас, когда Энджи напомнила мне о существовании Сигюн, до меня дошло, что я ни разу даже не поинтересовался, что сталось с моей любящей супругой после того, как мне удалось сбежать из Нижнего мира. Интересно, почему она не пыталась последовать за мной в Железный лес, обещая яблочный пирог?

– Ее прикончили, – мрачно сообщила Энджи.

– Что?!

– Видимо, твоей подружке не хотелось, чтобы Сигюн рассказала в Асгарде о том, что с тобой случилось. И для пущей надежности она решила побыстрее от нее избавиться. – Энджи внимательно на меня посмотрела. – Эй, что это с тобой? Ты вроде как немного скис?

– Со мной полный порядок, – поспешно заявил я.

И это действительно было так – просто известие о смерти Сигюн застало меня врасплох. Его оказалось не так-то просто переварить – почти как ее фруктовый пирог. Милая, безвредная Сигюн! Она, несомненно, была не в своем уме после смерти наших сыновей. Вечно носилась с разными пушистыми зверьками, вечно лепетала, как младенец, и то, что ее, такую беззащитную и добрую, Хейди, не задумываясь и ни словечка мне не сказав, приказала умертвить…

– Ты действительно чувствуешь себя нормально? – тут же с легкой тревогой спросила Энджи. – У тебя такой вид, что мне даже на минутку показалось, будто ты себя в ее смерти винишь.

Я покачал головой, хотя ясности в мыслях у меня в данный момент явно не было.

Просто нелепо считать свои ошибки сейчас, когда мы планируем конец света, Рагнарёк, Сумерки богов, убеждал я себя. Ну что, например, случится с обитателями Асгарда, когда он падет? Неужели те немногие, кто, возможно, сумеет остаться в живых, станут обниматься и целоваться, а потом устроят чаепитие с маленькими сэндвичами? Разумеется , богам придется погибнуть. Если мне очень повезет, то меня среди них не окажется, но, так или иначе, предаваться подобным сантиментам заранее никуда не годится. И чувствую ли я себя виновным в смерти Сигюн или не чувствую…

– Нельзя же испечь фруктовый пирог, не замесив теста и не разбив яиц, – сказал я. – Нельзя приготовить омлет…

– Что-что? – изумленно посмотрела на меня Энджи.

Я снова попытался выразить свою мысль, избегая кухонных сравнений.

– Неизбежные потери, сопутствующий ущерб – короче, сама выбери любое клише, но я, так или иначе, в ее гибели не виновен.

– Ну, разумеется! – воскликнула Энджи с легким презрением.

– Тогда зачем ты мне об этом сообщила?

Она одарила меня улыбкой маленькой проказницы.

– Ты, возможно, считаешь, что страшно необходим Гулльвейг, – съязвила она, – но учти: как только ты перестанешь быть ей полезен, то сразу попадешь в ту же груду отработанного материала, что и все прочие. Можешь не верить, мне это безразлично, но прислушайся хотя бы к одному моему совету: постарайся лишний раз не поворачиваться к ней спиной.