Ирина Котова - Королевская кровь. Скрытое пламя

– Она в очках, видит плохо, поэтому, наверное, и села на первый ряд, – не очень уверенно протянула Виктория. Видимо, тоже вспоминала девочку.

– Возможно, – парировал неумолимый Макс. – А возможно, она оценивала обстановку и принюхивалась к основному блюду.

– О какой девушке речь? – спросил Свидерский. Он тоже сейчас видел не очень хорошо.

– Ее зовут Алина Богуславская, – Макс встал и пошел мыть опустевший стакан. – На бейдже было написано.

– Все-то ты замечаешь, – Виктория следила за ним блестящими глазами.

– Богуславская? – Александр Данилович нахмурил лоб, вспоминая. – Если не ошибаюсь, именно она набрала лучший балл при поступлении – по немагическим предметам. Дара там еле-еле. Но визуально не помню.

– Покажу завтра, – пообещал Мартин. – Прелестная малышка, такие щечки!

– Ты заделался педофилом? Герцогини слишком потрепаны для нашего бравого постельного рыцаря? – голос профессора Лыськовой так и сочился ядом. – Она же тебе в праправнучки годится!

– Упаси боги, Вики, за кого ты меня принимаешь? – даже несколько обиженно ответил Мартин. Обиде немало способствовала изрядная доза алкоголя в крови. – Я не совращаю малявок. В мире полно женщин постарше.

– А я вот ничуть не удивлюсь, – Виктория допила пиво из бокала, протянула его собеседнику. – Вспомни Стефану Томскую. Ей было шестнадцать.

– Да, но мне было семнадцать! – раздраженно ответил барон, наполняя бокал. – И если бы я знал, что ты следующие шестьдесят лет будешь мне об этом напоминать, я бы сбежал от нее прямо через окно общежития.

– Кстати, – вспомнила Вики, – эта девочка тоже живет в общежитии. Я присмотрюсь к ней. Но еще раз скажу, я сидела рядом и ничего темного не почувствовала.

– Никто не почувствовал. Она может быть еще не проявившейся, – напомнил Макс, движением руки создавая Зеркало. – Все, мне пора. Я и так с вами выбился из графика, придется работать после заката. До завтра, коллеги.

– До завтра, – отозвались мужчины, а Виктория проводила уходящего природника тоскливым взглядом.

– Хватит уже сохнуть по нему, Вики, – хмыкнул Мартин. – Зачем тебе этот сухарь, когда есть живой, сексуальный и красивый я?

Свидерский покачал головой. И когда им надоест? Усмехнулся: уже стал бурчать и разговаривать сам с собой, как старый дед.

– Может, я хочу остаться единственной женщиной, с которой тебе не удалось переспать, Мартовский Кот, – обидно отрезала Виктория. – И вообще, не твое дело, по кому я там сохну. За своими бабами следи, а ко мне лезть перестань.

– Если перестану, – Мартин отсалютовал ей кружкой с очередной порцией пива, – ты заскучаешь. И сама начнешь за мной бегать, Вик. Ты и за Максом-то бегаешь, потому что он тебя игнорирует.

Свидерский бросил на друга предупреждающий взгляд. Мартина начало нести.

– Вот уж точно, за тобой бегать я не буду никогда, – бросила Виктория раздраженно и тоже исчезла в Зеркале.

Мужчины помолчали – барон задумчиво, Алекс укоризненно.

– Знаю, – пьяно пробормотал фон Съедентент, – не прав. Но она непрошибаемая. Совершенно.

– Она всегда такой была, – напомнил Александр другу.

Мартин тряхнул волосами.

– Какого черта я тогда поперся к Стефане?

Свидерский вздохнул: друг дошел до кондиции. Предстоял вечер пьяных, давно выговоренных излияний. Иногда он думал, что Мартина просто переклинило на Вики именно потому, что она была ему недоступна. По этой же причине Викторию заклинило на Малыше. К нему, Александру, она относилась с легкостью, как к бывшему любовнику, отношения с которым были так давно, что не мешали им оставаться близкими людьми, почти родственниками. А вот остальные искрили, и каждая встреча грозила обернуться ссорой. И, видят боги, частенько ему хотелось, чтобы они наконец-то все между собой переспали и перестали вносить в их компанию бодрящий привкус то ли любовной трагедии, то ли слишком долго длящейся мыльной оперы.

Первые числа октября, королевский дворец

Василина

– …И поэтому я считаю целесообразным отдать часть урожая зерновых на экспорт…

Василина мысленно прокляла и медленно разжевывающего доклад министра, и свое решение участвовать в подобных заседаниях правительства, чтобы поскорее разобраться в делах государственных. Она очень старалась, но вникнуть не получалось. Почти ни во что. Поэтому просто сидела и слушала, надеясь, что со временем и увеличением количества информации на нее снизойдет озарение, и она станет все понимать. Самое неприятное, что и премьер Минкен, и министры, и их замы с помощниками сидели с такими лицами, словно всё понимали. Королева тоже делала лицо, но от комментариев воздерживалась. И казалось ей, будто все знают, что она плавает в элементарных вопросах.

С момента выписки прошла неделя, за которую Василина успела понять, что ей катастрофически не хватает экономического образования, которое успела получить Ангелина. Два курса на факультете социологии дали ей возможность воспринимать отдельные понятия, неплохо ориентироваться в статистических методах – из тех, что она смогла вспомнить, – и, собственно, всё. И пусть Ярослав Михайлович Минкен заверял ее, что незачем мучить себя хозяйственными вопросами. Ангелина бы даже не подумала отказаться от участия в управлении страной. И она не откажется. Но нужно учиться.

И она училась, как могла, читая учебники по экономике и сельскому хозяйству, выделив себе час с утра на самообучение. После – заседания правительства или работа над законами, подзаконными актами, нормами, договорами и прочими бумагами, которые настойчиво ждали ее в аккуратных подшитых помощниками папочках. «Работа» пока заключалась в просматривании документов и сопроводительных записок от премьера и их визировании. Оценить эффективность или полезность своей работы Василина не могла.

Затем – поздний обед с семьей, обязательный и необходимый. По первости она могла пропустить его, но Мариан вытаскивал ее из кабинета, проходя через напряженно замолкающие ряды ждущих посещения сановников, объявляя о конце приема и буквально заставляя королеву отрываться от дел. У нее самой совести не хватало уйти, когда ее ждут. А за спиной сурового мужа можно и сбежать.

Обеды словно возвращали Василину к их жизни в поместье. Мальчишки болтали о том, чему научились за день, она прижимала к себе Мартинку, сосущую молоко из бутылочки – дочка так и не взяла после королевской госпитализации грудь, – и слушала рассказ мужа об установленных им изменениях, общалась с отцом и сестрами. В этот маленький мирок они не пускали никого, даже выписанную с пенсии старую няню, которая растила еще Алину с Каролиной. Это было время, когда они подзаряжались друг от друга, чтобы идти работать дальше.