Ирина Котова - Королевская кровь. Скрытое пламя

А теперь все, ранее живущие здесь, мертвы, и город тоже давно погребен под песком. И нет реки, и нет порта, и нет драконов. Это все сделал Седрик, чьей кровью ты являешься. И ты можешь спасти нас. Теперь ты понимаешь, почему я не могу тебя отпустить?

Ангелина молча отвернулась и пошла вниз со стены. Молча шел за ней дракон, остановился, перекинулся, подставил крыло.

Они снова куда-то летели, и солнце уже жарко припекало, и вдруг захотелось есть – они так и не позавтракали, да и ужин вчера она пропустила.

Снова опустились у пятна зелени, обернувшегося небольшим оазисом с чахлыми пальмочками на серой земле, жухлой травой и мутным пересыхающим озерцом. У оазиса кипела жизнь: стояли шатры, ревели животные, занимались своими делами люди – тут кто-то штопал одежду, там чистили песком посуду. Неприятно пахло пережаренным мясом, горклым маслом, навозом, животными и по́том.

– Пойдем, – сказал Нории и зашагал вперед. Идти не хотелось, потому что Ангелина понимала, зачем он ее сюда принес, и представляла, что́ увидит. Но пошла, глядя на красные волосы, касающиеся широкой спины, на качающийся вплетенный ключ, на ягодицы, ровные бедра и ноги. Он был высоким и очень гармонично сложенным, очень ярким и контрастным на фоне окружающей серости и желтизны, со своей светлой, почти алебастровой кожей и красными волосами. И она в очередной раз подумала, что он выглядит, как существо из другого мира.

Ну или как волшебный дракон-оборотень.

Им навстречу уже степенно шагали седобородые старцы в странных головных уборах, подошли, совсем не удивляясь голому дракону и закутанной, несмотря на жару, в плащ женщине. Поклонились, сложив руки на животах, заговорили, активно жестикулируя. Нории слушал их, склонив голову и что-то отвечая, а Ани осматривалась вокруг.

Худые, черные от солнца, уставшие люди, мужчины и женщины, осторожно выглядывающая из-за родителей и деревьев любопытная ребятня. Дети были ужасно худыми – еще немного, и можно было бы назвать их истощенными. Почти все босые, одежда выцветшая и такая же тусклая, как всё вокруг.

– Они приглашают нас к себе, – сказал Нории и пошел вперед, не глядя, идет ли принцесса за ним. А куда ей было деваться?

В шатре оказалось душно, женщины спешно стелили ковры, выставляли на них еду, сладости, воду. Мужчины притащили с улицы казан с пловом, и гостей усадили на подушки, седой глава кочевников о чем-то говорил высоким срывающимся голосом, кланяясь то дракону, то ей, Ангелине. Слава богам, Нории прикрылся, просто набросив на бедра какую-то накидку.

Снова появилось чувство, как на завтраке у шейха. Будто они приехали покичиться на фоне бедных, нищих людей. Старый дед, кланяясь, протянул им лепешки, сам уселся, выжидательно посмотрел на гостей.

– Я не хочу есть, – сказала Ани тихо, хотя желудок уже давно сосало от голода. Как она может объесть этих людей?

– Надо, – пророкотал дракон, откусывая кусок лепешки и загребая горсть плова рукой из казана. – Не обижай их, пожалуйста.

И она ела, и он ел, и их благодарили за это и радовались, что они посетили их жилище и принесли благословение. Все эти речи дракон переводил ей, а она старалась держать спину и улыбку на лице. Было тяжело и больно. И хотелось ударить красноволосого, устроившего эмоциональный прессинг.

Вернулись они во дворец часам к четырем, под палящим зноем. У Ангелины разболелась голова, ей хотелось плакать.

– Так ты станешь моей женой, принцесса? – спросил Нории, внимательно глядя на нее.

– Я не меняю своих решений, – сказала она. – Никогда.

– Никогда – слишком долго для однозначности, – пророкотал он и ушел.

К вечеру стала понятна причина ее плаксивости и агрессивности – пришли ежемесячные женские неприятности. Жара просто убивала, отсутствие нормальных и привычных средств гигиены раздражало, еда казалась слишком острой, запах цветов вызывал мигрень, служанки были очень навязчивыми, сладости – сладкими, кровать – мягкой. И никого из родных не было рядом – не для того чтобы пожаловаться, а чтобы просто ощутить, что она не одна.

Принцесса подняла мешочек с чаем, так и лежавший у окна, заварила и выпила чашку. Потом еще и еще. И этот домашний вкус наконец-то ее успокоил.

Начало октября, Иоаннесбург

Мариан Байдек

Василина торопилась – сегодня была первая официальная встреча с коллегами, первый ее межгосударственный совет. Поэтому она быстро доела завтрак, передала Мартинку няне, поцеловала Мариана:

– Уверен, что не хочешь пойти со мной?

Он был немного напряжен, и нужно бы было остаться, расспросить, в чем дело, но время поджимало. Байдек обнял ее, погладил по спине.

– У меня срочный разговор с Тандаджи, василек. Ты справишься, не переживай.

Она уже было открыла рот, чтобы попросить перенести разговор, потому что его привычная поддержка вселяла спокойствие, но подумала, что надо же когда-то становиться самостоятельной. Прижалась к нему, еще раз поцеловала и вышла.

Барон, прихватив чашку с чаем, спокойно отвел мальчишек в детский сад при дворце, где с маленькими принцами находились и дети придворных, вернулся в свои покои, поднял телефонную трубку.

– Тандаджи, слушаю, – раздался суховатый голос начальника разведуправления.

– Меня отравили, – коротко сообщил Мариан, с трудом выговаривая слова и чувствуя, как начавший скручиваться внутри еще за завтраком болезненный узел пульсирует и пробивает тело судорогами. – Пришли в покои виталистов и своих людей. И тихо, чтобы Василина не знала!

Через несколько минут в королевских покоях уже суетились несколько человек. Тандаджи прислал сразу трех виталистов и пришел сам.

– Что-то было в чашке с чаем, – сжав зубы от болезненного жара из-за выжигаемого яда в теле, медленно говорил Байдек. – Я почувствовал необычный запах, но подумал, что это какой-то фруктовый чай. Сделал несколько глотков и буквально через две секунды ощутил боль. Значит, кто-то из обслуживающих стол слуг. Понаблюдал за семьей – дети и жена вели себя нормально. Василина сказала, что не успевает выпить чай; дети пили йогурты из бутылок. Проверьте остальную посуду, я хочу знать, направлено ли это против меня или против всей семьи. Моя чашка стоит на тумбочке, – и он кивнул на принесенную с собой кружку.

Подполковник Тандаджи, немного бледный и играющий желваками – еще бы, такой промах! – кивнул, отдал распоряжения. Двое его сотрудников вышли, прихватив посуду.

В покои заглянул следователь:

– Ваше высочество, можно?

– Не до реверансов, – немного раздраженно ответил Байдек. – Что такое?

– Нашли исполнителя. Слуга, из простых горожан, наняли по рекомендациям, работал давно и без жалоб. Скрутило его, когда шел обратно с посудой; рухнул в коридоре и умер. Договор сработал. Следящий за кухней проверял всю еду с помощью анализатора, значит, яд добавлен при обслуживании.