Николай Васильев - Битва при Тюренчене

- Какого молодца ты вырастила, Елена Михайловна! - расчувствовалась Евдокия Петровна. - Ну, теперь ты им одна владеть не будешь. Он ведь любое общество в Красноярске оживит, везде будет принят! А мы должны найти ему более подходящее занятие, чем архивное, да и более денежное, чего тут лукавить. Как вы думаете, Иннокентий, Александр?

- Что тут думать, поразил, - произнес Иннокентий Петрович. - Теперь любая дорога ему будет открыта. Но Вы ведь геологом стать хотели, Сергей Андреевич?

- И сейчас хочу, да денег пока на свое обучение не заработал.

- Это Вы в том смысле выразились, что чужих денег, в дар или в долг, принять не хотите?

- От вашего семейства, пожалуй, взял бы, но мне почему-то кажется, что я за эту осень и зиму смогу все-таки в Красноярске нужную сумму заработать, да и мама может выделить от своих нынешних доходов.

- Вот это уж верно, - встрепенулась Евдокия Андреевна. - У Елены Михайловны такие таланты белошвейные обнаружились, что она в ближайшее время сможет, видимо, свой модный салон организовать, в который мы постоянно ходить будем. И денежки ей носить.

- А что касается более денежного дела, - заговорил вдруг Александр Петрович, по-европейски элегантный, бритый господин лет пятидесяти, - милости прошу Вас, Сергей Андреевич, зайти завтра с утра в мою контору (где она находится, Вы ведь знаете?), а вашему старшему архивариусу я записку передам по поводу Вашей отлучки.

- Спасибо, Александр Петрович, буду с утра, - четко заверил Городецкий. И спустя небольшой промежуток времени спросил:

- Так что, Евдокия Петровна, будете бороться за 100 рублей?

- Нет, Сережа, подустали мы что-то с Лизанькой мозги напрягать. Да и повара мне сигналят, что пора гостей ужином потчевать...

Глава седьмая. Внедрение в АО "Драга"

Поздним вечером по возвращении домой (ехали в коляске, предоставленной радушной Евдокией Петровной и везли остаток от банка в количестве 125 рублей!), после восторженных охов, ахов и объятий с матерью и сестрой (как льнул к Елене Карцев, используя восторженное ротозейство Городецкого!) реципиент и подселенец оказались, наконец, одни в своей каморке.

- Вы что-то очень льнули к матушке? - задним числом обеспокоился Городецкий. - Она даже чуть оттолкнула меня.

- Что поделаешь, если она мне так нравится? И сегодня, у Кузнецовых была ярче всех - чтобы ты там ни говорил про Серебрянникову.

- Но это никуда не годится! Я требую эти поползновения прекратить!

- Так ведь и я душу имею, а она к Елене Михайловне тянется... Ладно, ладно, понимаю я все, больше не буду. Заводи поскорее себе маруху, только такую, чтобы и мне понравилась - и будем вместе наслаждаться...

- Что еще за маруху? Прекратите использовать свой жаргон! Слышали бы Вас сейчас те гости, которым Вы весь вечер голову морочили...

- Не морочил, а вел агитацию в направлении общечеловеческих ценностей. Если эти господа, хозяева жизни, себя в дальнейшем правильно поведут, то есть примутся всерьез улучшать жизнь красноярских рабочих, то может быть и не случится здесь революция, до которой всего ничего - три года!

- Да кто начнет эту революцию?

- Рабочие железнодорожных мастерских, к которым присоединятся солдаты, едущие из Маньчжурии, после поражения в войне с Японией.

- Так Вы и про войну все знаете заранее...

- Не все, через пень-колоду. Но можно узнать все, что о ней у нас опубликовано. Только это много времени займет...

- Неважно! Главное все эти подробности учесть и ход сражений изменить!

- Было бы хорошо, так как именно поражение спровоцировало первую русскую революцию. Вот только передать эти сведения военной администрации страны не представляется мне возможным.

- Просто пойти и рассказать генерал-губернатору!

- Эх, святая простота! И где ты окажешься в итоге? В доме для сумасшедших.

- Но нельзя же ничего не делать!

- Что можно сделать, я еще подумаю. И ты думай, только по-умному. Пока же наша задача - проникнуть в финансово-политическую элиту Красноярска. Глядишь, нас кто-нибудь и услышит, проникнется доводами.

- Так мы, вроде бы, уже в нее проникли...

- Первый шаг сделали, не спорю. Но дальше надо укореняться, да из младенцев в мужи перебираться. Бороду что ли отпустить?

- Нет, мне не хочется ходить с этой мочалкой!

- Ладно, я тоже, признаться, волосню на роже не люблю. Придется вводить новую моду - на моложавость! Потянем? Тогда женщинам тоже придется срочно помолодеть да вернуться к тем самым декольте. Кстати, знаешь, до чего они доходили в Бургундии? До сосков! И потому их подкрашивали.

- Не может быть... Впрочем, с Вами я чему угодно верю...

- Ну что, проведем сеанс твоего усыпления? Твои руки тяжелеют...

В восемь утра понедельника, к началу рабочего дня у конторских служащих, Сергей Городецкий вошел в здание Красноярского золотодобывающего товарищества "Драга" на Воскресенской улице.

- Погодь, молодой человек, - преградил ему путь седой, с морщинистым лицом массивный старик в подобие виц-мундира, явный ветеран-золотоискатель. - Ты по какому делу?

- Я пришел по приглашению Кузнецова Александра Петровича.

- Так-так... Только он раньше девяти в контору не приходит, да и в девять может не быть - если в "Пароходство" зайдет сперва.

- Хорошо, я приду к девяти, - повернулся к выходу Сергей.

- Погодь. Может, тебе к Гудкову Павлу Козьмичу пройти, заместителю его - он уже здесь, раньше всех приходит.

- Нет, мне эта задержка кстати, я смогу пока у своего начальства отпроситься...

- Ну, смотри, твое дело. Гудкова-то ты все равно не минуешь - если работу пришел просить.

Александр Петрович появился в товариществе в десять и сразу увидел Городецкого, сидевшего напротив входа, с разрешения вахтера.

- О, Сергей Адреевич... Извините, что пришлось ждать, меня дела в "Пароходстве" задержали. Сложная в этом году навигация... Ну, пойдемте в кабинет, поговорим.

В кабинете, обставленном со сдержанной роскошью, их встретила молодая секретарша в длинном платье, но с разрезом на боку, доходившем до колена, и с очень скромным подобием декольте - до ямочки меж ключицами. Что, тем не менее, придавало ее облику явную эротичность.

"Эге! - подумал Карцев.- У Александра-то Петровича замашки плейбоя!"

Тем временем, хозяин кабинета, коротко поздоровавшись с Маргаритой Александровной ("Поди зовет наедине Марго?"), занял начальническое кресло в торце длинного стола и показал Сергею ближний к себе стул обочь стола. Секретарша заняла полукресло за маленьким столиком с громоздким "Ундервудом" в глубине кабинета.

- Итак, Сергей Андреевич, Вы не против стать работником нашего товарищества?

- В смысле кем? - вырвалось у огорошенного таким напором просителя.

- Пока не знаю. Нам грамотные люди на всех участках нужны. Вы-то склонны больше к геологической разведке?