Николай Васильев - Битва при Тюренчене

Впрочем, Надин подлетела к ним еще до начала нового вальса.

- Что Вы стоите у стенки, Сергей Андреевич? Пойдемте танцевать!

- А мы сейчас и пойдем, - сбаффила ее натиск старшая сестра. - Надо все-таки дождаться музыки...

- А-а, - растерялась младшая и тут же нашлась. - Но именины-то у меня! Значит и право первенства мое!

- Ты еще право первой ночи вспомни... - обострила ситуацию Татьяна.

- Ты... ты...- задохнулась от возмущения Надин и пошла прочь.

- Вы и правда...- начал было Сергей, но тут вновь заиграла музыка и Татьяна мягко, но властно повлекла его в сторону центра. Карцев тотчас перехватил управление у Городецкого и уверенно повел девушку дорожками знакомых ему танцевальных па.

- Вы необычно танцуете, - сказала ему через некоторое время самозавбвенно улыбающаяся Татьяна. - Я некоторых фигур ни у кого не видела. И еще: я чувствую себя целиком в Вашей власти. Это так приятно...

Оба Сергея испытали прилив чувств от этого признания, хотя Карцев только что морщился, не обнаружив на спине Татьяны не закрытых корсетом участков кожи. "Как с солдатом в бронежилете танцуешь!".

Впрочем, скоро сладкое местечко нашло его колено и стало с учащающей периодичностью проникать меж сливочных ножек неискушенной провинциальной девушки, благо просторное легкое платье позволяло это делать. Та первое время неизменно ежилась от этого проникновения, но он раскрутил ее сильнее, вцепился более властно и стал проникать все глубже и чаще, достигая и совсем интимного межножия. В какой-то момент она прекратила сопротивление и вдруг судорожно сжала ногами нескромное колено... В этот момент замерли последние такты вальса. Татьяна, тяжело дыша и не поднимая глаз, тихо сказала:

- Больше так не делайте... Это совершенно для меня не годится... Не знаю, что на меня нашло... Бедная Наденька, мне ее уже жалко... Больше со мной не танцуйте.

И пошла из зала.

Красный, пристыженный Городецкий поплелся к стене.

"Что, в самом деле, Вы себе позволяете? - возмутился он. - Я с Вами попадаю из одной постыдной ситуации в другую".

"Такова взрослая жизнь, юноша. Вы же не думаете, что детей находят в капусте?". "Причем тут это? Придет время, я женюсь, и тогда буду вправе предаваться чувствам с женой...".

"Боже мой, детский сад, штаны на лямках... Для того, чтобы жениться, да не абы на какой девушке, а самой-самой, придется ее заинтересовать собой. Иначе ее умыкнет другой, вроде этого бравого офицерика. А чем ты можешь заинтересовать - своими умоляющими серыми глазами?"

Тут их неслышный диалог был прерван все той же Надин.

- Ну что, натанцевались с моей сестрой? - агрессивно начала она. - Получили удовольствие? Она-то получила, я видела... Только что это вы так быстро расстались? В конце наступили ей на ногу?

- У нее закружилась голова, - соврал дважды, трижды виновный гость.

- И не мудрено, так сильно Вы ее крутили! Хорошо, что с Вами была не я...

- Хорошо, - покорно согласился Сергей.

- Вот как?! Значит, я Вам не подхожу? Со мной танцевать Вы избегаете?

- Помилуйте! - вскричал Городецкий. - Я сюда вошел четверть часа назад, просто еще не успел Вас пригласить...

- Так пригласите, наконец! - топнула ножкой разгневанная Надин.

- Может, подождем музыку?

- Нет! Мало ли что еще может случиться... Выйдем в центр и пусть попробуют не заиграть!

При полном недоумении присутствующих они вышли на пустующий круг, взялись в вальсовой позиции за руки и Надин громко произнесла:

- Сказки Венского леса! Пожалуйста!

Сидевшая за пианино девушка зашуршала нотами, но еврейской наружности скрипач на слух стал наигрывать знаменитый вальс. Надин и Сергей плавно двинулись по паркету.

Почти сразу в их сплетенных ладонях и пальцах запульсировала кровь, рождая томные чувства, которые все более перерождались во взаимную страсть. Вскоре фигуры вальса потеряли для них какое-либо значение, они летели по паркету "на автопилоте", превратившись в охваченное трепетом единое существо... Ни о каких "проникновениях" в этот раз даже Карцев не думал, а уж Сергей был на пределе возможного счастья. Что касается Наденьки... Она танцевала с закрытыми глазами, лицо ее то озарялось счастливой улыбкой, то искажалось гримасой экстаза, то почему-то хмурилось, а тело... Тело ее вытянулось в струну, которая почти ощутимо вибрировала, подчиняясь мелодии вальса, а еще более мелодии любви, рожденной от соединения с этим необыкновенным юношей...

Они могли летать так без конца, не обращая внимания на окружающих (никто из них в круг так и не вошел), но музыка смолкла. В некотором недоумении они остановились, потом пошли в сторону, но пальцы и ладони расплести были не в силах.

- Что это за цирковой номер ты устроила?- вдруг обратился к Надин криво улыбающийся прапорщик. - Только что сальто-мортале не проделывала...

- Что за тон? - непроизвольно возмутился Городецкий.

- А тебя, олух царя небесного, не спрашивают! - окрысился бывший фаворит.- Твое место на галерке!

И легким движением пальцев щелкнул соперника по носу!

"Дуэль неизбежна! - сверкнуло в душе Карцева. - Но хоть выбор оружия оставить за собой...".

Тотчас он жестко взял прапорщика за нос, потянул к себе и резко оттолкнул, подставив подножку. Тот отпрянул и упал с грохотом на пол. Тут же вскочив, закричал:

- Дуэль! Я тебя уничтожу!

- Нет! - пронзительно вскрикнула Наденька и бросилась на шею Городецкому. Потом вдруг резко метнулась к прапорщику:

- Нет, Борис, прошу тебя, не надо!

- Убью! - прорычал тот. - И никто меня не уговорит!

- Прошу! Мы же друзья!

-Да?! - оскалился гвардеец, - Просто, значит, друзья? А этот, без году неделя, тоже будет друг? Или ты его теперь вместо меня целовать будешь?

- Борис! - засверкала глазами Надин. - Ты ведешь себя недопустимо!

- Я веду себя как человек чести и офицер! А офицеры оскорбления смывают только кровью, на дуэли! Ты, ничтожный шпак, принимаешь мой вызов?

- Пришлите мне завтра своих секундантов, - ровно сказал Городецкий- Карцев.

- Нет! Пришлю сегодня! Я не могу жить оскорбленным ни дня!

- Что вы делаете, мальчики, - вновь вскричала Наденька, - остановитесь!

- Что здесь происходит, молодые люди?! - грозно спросил появившийся из кабинета генерал-губернатор.

- Папа, они хотят устроить дуэль! Из-за меня! Останови их!

- Это невозможно, - упрямо сказал гвардеец. - Я смертельно оскорблен. Если же Вы ушлете меня куда-нибудь, имя этого подлеца покроется бесчестьем!

- Так, господин прапорщик! Тотчас отправляйтесь под домашний арест и не вздумайте его нарушать. Иначе вмиг окажетесь в Туруханском крае или на Диксоне. Я лично разберу произошедшее.

- Я уйду, но ты, Городецкий, подлец и трус! Пусть все об этом узнают!

- Да-а, - сказал Плец спустя четверть часа Городецкому у себя в кабинете. - Ситуация для тебя прескверная. Не допустить дуэли - твое имя будет безвозвратно опозорено. Допустить - он тебя убъет.