Николай Васильев - Битва при Тюренчене

"Ваше сиятельство, позвольте слово молвить"

"Что еще за сиятельство?"

"Я разве не сказал? Вам через два года дадут графское достоинство за мир, заключенный с Японией"

"Ну, теперь мира может и не быть..."

"Как не быть, будет, но на других условиях. Возможно, что Вы же его и заключите. Но я о другом... Опять впадаю в нескромность, но видеть Вашу размолвку с женой мне в тягость. Погодите, не перебивайте. Мне все лучше видно со стороны, к тому же я знаю будущее: оно пройдет для Вас в счастливом семейном кругу. Однако за счастье Ваше следует побороться, само оно в руки не упадет. Так вот, мне понятно, что жена Вас любит, но почему-то тщательно это скрывает. И уже давно. Такое положение надо поломать. А я знаю как"

"Вы, я вижу, всезнайка. Я тоже себя таким недавно полагал"

"Вы мне два раза сегодня доверились? Доверьтесь и в третий. Предоставьте мне опять управление своим телом и языком, я произнесу небольшую речь, которую Вы, впрочем, будете слышать и сможете прервать в любой момент. Эффект должен быть положительный. Согласны?"

"Черт с Вами, берите!"

"Еще нюанс: Вы свою жену зовете уменьшительно Тилли?"

"Да что же это... Ну да, Тилли"

"Тогда я приступаю..."

Улучив паузу в разговоре дочери с матерью, Карцев-Витте обратился к Матильде с любезной улыбкой:

- Тилли, ты знаешь, что я сегодня в своем кабинете писал? Стихи, представь себе! С юности не сочинял, а тут как прорвало. Теперь ужасно хочется их вам прочитать...

- Прочти, коли написал, - пожала плечиком Матильда, а Верочка открыла было рот, но благоразумно промолчала.

- Первое называется "Ода беспечной женщине"

Блестит ли солнце за окном

Иль ветер крышу с дома сносит

Или планету целиком

По космосу куда-то носит

Тебя, беспечная душа

Явленья эти не колышат

И поступь у тебя тверда

И взгляд остер

Грудь мерно дышит

Но если вдруг ты встретишь взгляд

Где лава страсти пламенеет

То сердце сбой дает, другой

Рука дрожит, язык немеет

И позвоночник цепенеет

Но вот еще проходит миг

И щеки залиты румянцем

Глаза лучатся, смех летит

Такой безудержный и звонкий

Что достигает до печенки

И нас у ног твоих валит.

Вера выдержала секунд пять и, не дождавшись комментария матери, почти закричала:

- Папа, ты чудо! Да это в лучших традициях Дениса Давыдова, Баратынского и Фета!

- Звучно и экспрессивно, - снизошла Матильда. - А про кого это написано?

- Да это же про тебя, мама! Ты у нас бываешь такой беспечной! Ну и чувствительной тоже.

- Так это у меня позвоночник от пылкого взгляда цепенеет? Впрочем, был один случай в театре... Что же ты еще за весь день написал?

- Вот второе. Называется "Туча"

Не так давно твой взгляд с моим

Сливался в нежном упоеньи

А нынче прячешь ты глаза и рук моих

Не жмешь со страстным вдохновеньем

И вот в отчаяньи немом

Мгновенья я перебираю

Анализирую, бешусь

И вновь все промахи считаю

Так что ж, промчится этот шквал

И солнце снова улыбнется?

Или напротив, вал на вал

Нахлынет, туча разрастется

И мир надолго обернется

Во мрак ночной

Для нас с тобой?

Тут уж обе дамы присмирели, повторяя про себя последние строки. Вера вдруг расплакалась:

- Мама, я не могу смотреть на вашу ссору с папой. Пожалуйста, помиритесь. Вот и папа об этом просит. Он же тебя любит. Такие прекрасные стихи...

- Да я, собственно, не против. Просто он так занят своим делом... Я не хотела тебе мешать...

- Прости ты меня, Тилечка. Я бываю часто не прав, но не замечаю этого. Уж вы подсказывайте мне, ради бога.

- Хорошо, Сереженька. Все теперь будет хорошо. Ты так меня удивил... Я знала, что ты талантлив, но твои стихи меня поразили. В них столько чувства, страсти, пылкости...

- Это я тебе еще не все прочел. Самое сокровенное приберег напоследок. Прочту, на ночь глядя...

- Папа, я тоже хочу послушать!

- Нет, девочка, такой стих тебе слушать рановато. Вот выйдешь замуж, тогда пожалуйста...

- Это что же ты в нем написал? - с подозрением удивилась Матильда. - Может и мне его слушать не нужно?

- Тебе слушать обязательно, но при соответствующем освещении.

- Ну, Сергей Юльевич, заинтриговал! Придется мне сегодня прийти к тебе в спальню...

Оказавшись вновь в кабинете, счастливый муж бросился в кресло как в молодости.

"А ты слов на ветер не бросаешь! - обратился он к подселенцу. - В два стишка мою ситуацию перевернул. Искреннее тебе спасибо. Мы ведь так и ходили бы буками"

"Рад был помочь. Стихи эти о своей ситуации писал, но и к вашей они подошли точь в точь"

"А что еще за стих ты обещал моей жене? Да еще на ночь? Я думал, мы обо всем переговорили, и ты вернешься куда-то к себе"

"Вернусь, не беспокойся. Но твою победу над женой следует закрепить в постели. Тебе ли этого не знать, бывалому сердцееду? Сейчас она к тебе благоволит, но многого от тебя не ждет. А ты возьмешь и удивишь ее своей куртуазностью через этот самый стих, а потом и пылкостью. Которую она будет вспоминать еще долго, долго и тебя ласкать за это"

"Ты о чем говоришь, бродяга? Что будешь всю ночь с моей женой забавляться?!"

"Забавляться с ней будешь ты. Но я напомню, что любовное желание зарождается в сознании любовника и в нем же угасает. В данном случае у тебя будет уникальное преимущество: в одном сознании желанье угаснет, а в другом нет. Когда же угаснет во втором, возникнет вновь в первом. И все это будешь для жены ты: единственный и неповторимый"

"Я убью тебя, негодяй!"

"Это вряд ли. Ладно, время у тебя еще есть. Посиди, подумай, ты ведь умный человек. А я пока у тебя в голове подремлю. Но перед этим скажу еще: эту комбинацию я придумал для тебя. Для твоего блага. Иначе пройдет какое-то время, и хандра у твоей жены может повториться. Ей мало слов, нужен еще любовный восторг. Дай его ей"

Вздремнуть Карцеву в черепе Витте, конечно, не удалось, но он поставил фильтр на мысли реципиента и воспринимал их вскользь, через пятое на десятое. Наконец, тот встал и отправился принимать ванну. Телом он оказался довольно крепок, хотя слишком упитан. Одев шелковую коричневую пижаму, министр стал похож на японца с весьма мрачным выражением лица, отразившемся в большом зеркале ванной. Вот он вздохнул и побрел обреченно в спальню. Уже забравшись в постель, спросил:

"Ты еще со мной?"

"Пока да, но как только твоя жена войдет в спальню, и ты не дашь мне свободу воли, тотчас тебя покину. Будешь лежать с ней мрачным истуканом и хлебать последствия по полной"

"Делай, что хочешь..."

"Йес"

Минут через пять в спальню, чуть освещенную прикроватной лампочкой, мягко вошла Тилли в полуоткрытом серебристом длинном пеньюаре, перехваченном в талии небрежно завязанным пояском с вероятным названием "Дерни меня".