Серж Брюссоло - Клятва огня

Сгорбившись, они медленно зашагали в туман, который скрывал от них линию горизонта. Нат больше всего боялся, что заплутает в этой мгле и будет водить отряд по кругу. Понемногу солдаты стали держаться увереннее и уже не так часто падали. Но даже несмотря на это, продвигались они крайне медленно.

Исходящий ото льда холод отличался небывалой свирепостью.

«Если мы промедлим хоть немного, – подумал Нат, – нам придется потом отрезать пальцы на ногах: ноги у нас отмерзнут задолго до того, как мы доберемся до берега».

На болтовню ни у кого не оставалось ни сил, ни смелости.

Неожиданно из стены тумана перед ними донесся какой-то шум; он быстро приближался, и вскоре Нат уже различил пронзительный свист, который ему доводилось слышать раньше. Звук, который производит клинок сабли, когда ее выдергивают из ножен…

Он вдруг понял, что это такое. Он едва успел приказать солдатам приготовить оружие, когда из непроглядной мглы вынырнули первые стальные сани. Удлиненные, обтекаемой формы, они походили на акулу, скользящую на паре расставленных в стороны плавников. Именно эти плавники, скользя по льду, и производили тот самый пронзительный скрежет.

Самоходные боевые сани ринулись наперерез Нату и его горстке солдат. С каждого борта они были оснащены острыми серповидными лезвиями, способными рассечь все, что попадется им на пути. В кабине каждых саней сидел кто-то из серых людей, скрыв лицо под шлемом с узкой смотровой щелью.

Нат уже понял, что им конец. Вооруженные одними только дротиками и стрелами, воины Отакара не могли сравниться по боевой мощи с этими дьяволами, которые, промчавшись вниз по радуге, начали наступление на озеро.

Вероятно, это был всего лишь дозорный патруль, посланный проследить за тем, как продвигается оледенение озера, но для Ната и его спутников это обернулось верной гибелью.

Солдаты Отакара слишком замешкались, в значительной мере потому, что, незнакомые с технологиями пришельцев, они поначалу приняли боевые сани за каких-то демонических тварей.

Стрелы, которые они успели выпустить в неприятеля, срикошетили от бронированных бортов, не причинив пилотам никакого вреда. Нат в растерянности схватил копье и тщетно размахивал им, не зная, что делать. Все произошло слишком быстро, чтобы он успел сориентироваться. Теперь сани нарезали круги вокруг отряда, все больше приближаясь к нему; каждый раз, когда они задевали кого-то из солдат, острые стальные лопасти отсекали то руку, то ногу, орошая снег фонтанами крови… Оглушенный криками раненых, Нат дважды едва увернулся от очередной атаки. Струями вырываясь из рассеченных артерий, кровь покрывала лед алым ковром, который тут же застывал на лютом морозе. Всюду царили паника и смятение. Понимая, что бой проигран, жители озерного города попытались отступить, но сани ринулись в погоню за ними. Когда они кого-нибудь настигали, острые как бритва лезвия рассекали бегущих надвое на уровне пояса.

Ни на что уже не надеясь, Нат бросился ничком в какую-то щель во льду, молясь, чтобы никто этого не заметил. Спасение было только в том, что густой туман ограничивал видимость и для пилотов тоже.

Он пролежал так около часа, стараясь не дышать, стиснутый узкими стенками ледяной расселины. Прямо над ним кружили сани-акулы, высматривая последних уцелевших. Наконец гул моторов стих: эскадрилья взяла курс на Аквадонию.

Нат воспользовался этим, чтобы кое-как выбраться из своей щели. Конечно, это было рискованно, но выбора у него не оставалось: еще немного, и он замерз бы насмерть.

Стуча зубами от холода, он покинул место бойни так быстро, как только позволяли его снегоступы. Вся арена недолгой схватки была покрыта изувеченными телами и отрубленными конечностями.

Полозья саней оставили на льду глубокие четкие борозды. Рассудив, что пилоты наверняка станут возвращаться на корабль тем же путем, Нат отошел от этих следов как можно дальше: лучше было не оказываться у саней на дороге!

Туман особенно помог ему, когда, примерно час спустя, он снова услышал гул моторов: сани возвращались. Десять нескончаемых минут он ждал, распластавшись на льду, что его вот-вот обнаружат, но кошмарные машины пронеслись мимо. Как только шум от них стих в отдалении, он снова поднялся на ноги.

Чтобы добраться до берега, ему понадобилось три часа непрерывной ходьбы. Если бы не мощный всплеск адреналина в крови, вызванный страхом, он едва ли одолел бы этот путь.

До дома он доковылял совсем обессиленный. К счастью, ни Анакаты, ни Неба Орна не было, так что юноша смог без помех стащить с себя сырую от пота одежду и принять горячую ванну. Он с тревогой осмотрел свои ноги, ища признаки обморожения, но с облегчением обнаружил, что никаких зловещих симптомов не наблюдается.

Итак, его очередная попытка обернулась поражением. Он снова вернулся к исходной точке, и еще должен был радоваться, что остался в живых.

Осушив полбутылки водки, он завернулся в одеяло и провалился в небытие.

На следующий день он старательно делал вид, что с ним все в порядке и что его мышцы вовсе не сводит от боли при малейшем движении. Когда он рассказал Доране, что пытался предпринять, оно обозвала его сумасшедшим и страшно рассердилась.

– Ты чуть все не испортил! – бросила она. – Единственный способ добиться успеха – это тот, о котором говорила тебе я. Просто выполняй мои указания, и не надо никакой самодеятельности…

Затем, смягчившись, она понурилась и сказала:

– Я читала рапорты патрульных. Озерный город был сметен с лица земли. Наши применили звуковые гранаты, вызвав обрушение башен. Звуковые волны вошли в резонанс с материалом, из которого были построены эти сооружения, и вся каменная кладка обвалилась. Город провалился в глубины озера, и лед сомкнулся над ним, как стеклянная крышка. Если бы ты остался там, ты был бы уже мертв. Эта мысль сводит меня с ума. Ты мне нужен, Нат! Я нуждаюсь в тебе, чтобы умереть!

– Но если ты умрешь, я больше тебя не увижу, – тихонько сказал Нат.

Дорана улыбнулась и тонкими пальцами коснулась щеки юноши. Он чуть не подскочил от пронзительного холода ее кожи.

– Вот видишь, – прошептала она, – это безнадежно.

Хотя холод становился все сильнее, город продолжал жить, а обильный снег делал его только красивее.

Тем не менее примерно через два дня после возвращения Нат узнал, что одна из женщин пропала. Он заметил ее отсутствие в рядах поклонниц, которые обычно топтались у городской ратуши. Когда он поинтересовался у Анакаты, что с ней приключилось, та пожала плечами.

– О, ты, наверное, про Марику, – процедила она пренебрежительно. – Небось заперлась у себя дома и плачет в три ручья. Похоже, Горн дал ей от ворот поворот. Говорят, в постели она ничего собой не представляет.