Анджей Сапковский - Геральт (сборник)

– Ее нормальная жизнь сгорела вместе с Цинтрой, – проворчал Геральт. – Однако, Трисс, ты, как всегда, права. Мы уже думали об этом. Придет весна, отвезу ее в храмовую школу к Нэннеке, в Элландер.

– Очень удачная мысль и мудрое решение. Нэннеке – исключительная женщина, а храм богини Мелитэле – исключительное место. Безопасное, верное, гарантирующее необходимое девочке воспитание. Цири знает?

– Знает. Скандалила несколько дней, но в конце концов приняла к сведению. Сейчас даже с нетерпением ждет весны, ее подбадривает перспектива поездки в Темерию. Интересует окружающий мир.

– Как и меня в ее возрасте, – улыбнулась Трисс. – И это сравнение опасно приближает нас к третьему совету. Самому важному. И вы знаете какому. Не делайте глупых мин. Я – чародейка, забыли? Не знаю, сколько времени вам потребовалось на то, чтобы распознать магические способности Цири. Мне – не больше получаса, и я уже поняла, кого, вернее, что представляет собою девочка.

– И что же?

– Исток!

– Невероятно!

– Вероятно! Даже наверняка. Цири – Исток, у нее медиумические способности. Больше того, эти способности вызывают опасение. Только и исключительно поэтому вы притащили меня в Каэр Морхен, верно? Я права? Только и исключительно поэтому?

– Да, – после недолгого молчания подтвердил Весемир.

Трисс незаметно с облегчением вздохнула. Она опасалась, что подтвердит Геральт.

Назавтра выпал первый снег. Вначале слабый, он вскоре перешел в метель. Шел всю ночь, а наутро стены Каэр Морхена утонули в заносах. О том, чтобы бегать по Мучильне, нечего было и думать, тем более что Цири все еще чувствовала себя неважно. Трисс подозревала, что ведьмачьи ускорители могли быть причиной менструальных нарушений. Однако уверенности не было, об этих снадобьях она практически не знала ничего, а Цири, несомненно, была единственной девочкой на свете, которой таковые давали. Ведьмакам она о своих подозрениях не сказала. Не хотела огорчать и тревожить, предпочитала использовать собственные методы. Напоила Цири эликсирами, повязала ей на талии под платьицем шнурок активных яшм и запретила производить какие-либо усилия, в особенности же дико гоняться с мечом за крысами.

Цири скучала, сонно бродила по замку, наконец из-за отсутствия других развлечений присоединилась к Койону, занимавшемуся уборкой конюшни, чисткой и ремонтом упряжи.

Геральт, что вызвало бешенство чародейки, где-то пропадал и появился лишь под вечер, притащив подстреленную косулю. Трисс помогла ему разделать добычу. Хоть страшно брезговала запахом мяса и крови, но хотела быть рядом с ведьмаком. Рядом. Как можно ближе. В ней набирала силу холодная, ожесточенная решимость. Она не желала больше спать одна.

– Трисс! – неожиданно крикнула Цири, с топотом сбегая по лестнице. – Можно я сегодня лягу у тебя? Трисс, я тебя прошу, ну разреши! Прошу тебя, Трисс!

Снег падал и падал. Посветлело лишь, когда наступил Midinvaern – День Зимнего Солнцестояния. Мидинваэрн.

– Ваши опасения были необоснованными, совершенно беспочвенными, – поморщилась Трисс, опершись локтями о стол. – Миновали времена, когда волшебники охотились за Истоками и магически одаренными детьми, силой, а то и обманом вырывали их из рук родителей или опекунов. Вы что, серьезно считали, что мне захочется отнять у вас Цири?

Ламберт фыркнул и отвернулся. Эскель и Весемир глянули на Геральта, но тот молчал. Он смотрел в сторону, все время поигрывая своим серебряным медальоном ведьмака – головой волка, ощерившего клыки. Трисс знала, что медальон реагирует на магию. В такую ночь, как Мидинваэрн, когда воздух прямо-таки вибрирует от магии, медальоны ведьмаков должны дрожать не переставая, раздражать и беспокоить.

– Нет, детка, – наконец проговорил Весемир. – Знаем, ты бы этого не сделала. Но знаем и то, что ты обязана сообщить о ней Капитулу. Давным-давно известно, что это входит в обязанности каждого чародея и чародейки. Да, вы наблюдаете за такими детьми, чтобы потом в подходящий момент соблазнить их магией, склонить…

– Успокойтесь, – холодно прервала она. – Я не скажу о Цири никому. Капитулу тоже… Что вы так смотрите?

– Удивлены легкостью, с которой ты обещаешь хранить тайну, – спокойно сказал Эскель. – Прости, Трисс, не хотелось бы тебя обижать, но куда подевалась ваша легендарная лояльность по отношению к Совету и Капитулу?

– Многое произошло. Война многое изменила. А битва за Содден и того больше. Не хочу утомлять вас политикой, но некоторые проблемы и вопросы, простите, вообще секретны, и я не имею права их раскрывать. Что же касается лояльности… Я лояльна. Но можете поверить, в этом деле я могу быть лояльной по отношению и к Капитулу, и к вам.

– Такая двойная лояльность, – впервые за вечер Геральт посмотрел ей в глаза, – чертовски трудная штука. Она редко кому удается, Трисс…

Чародейка взглянула на Цири. Девочка с Койоном сидели на медвежьей шкуре в дальнем углу холла и играли в ладушки. Игра была однообразной, оба были одинаково ловкими, ни один не мог прихлопнуть руку другого. Однако им это явно не мешало и не портило забавы.

– Геральт, – сказала Трисс. – Найдя Цири там, над Яругой, ты забрал ее с собой. Привез в Каэр Морхен, спрятал от мира, не хочешь, чтобы даже близкие ребенку люди знали, что она жива. Что-то мне неизвестное заставило тебя поверить в существование Предназначения, в то, что мы находимся в его власти и оно руководит нами во всех наших поступках. Я тоже так считаю, всегда так считала. Ежели Предназначение пожелает, чтобы Цири стала волшебницей, она ею станет. Ни Капитул, ни Совет не должны о ней знать, не должны за ней наблюдать либо уговаривать ее. Сохранив ваш секрет, я вовсе не предам Капитул. Но, как вы сами понимаете, есть тут одна загвоздка.