Гай Гэвриел Кей - Гобелены Фьонавара (сборник)

Ра-Теннель сделал так, чтобы его трон светился ярко-голубым светом, и отважная Гален улыбнулась, хотя осторожный брат ее нахмурился.

Лэйсе преподнесла королю цветок.

– Это из рощи у озера Селин, – шепнула она. – Там есть Дивная поляна, вся заросшая серебристыми и красными сильваинами.

– Я бы с удовольствием побывал там вместе с тобой и полюбовался этими цветами, – тихонько ответил Ра-Теннель.

Лэйсе лишь улыбнулась загадочно.

– Откроем ли мы небо сегодня, о Светлейший?

Он понял ее уклончивый ответ. И заметил, что на этот раз, услышав их, улыбнулся Лайдан.

– Откроем, – сказал Ра-Теннель. – А ты что скажешь, На-Энрот?

– Да, эта нить уже вплетена в Гобелен, – подтвердил Старейший. – И надо попытаться сделать так, чтобы свет разливался как можно шире и непременно был виден из Старкаша.

– А если нам это не удастся? – спросил Лайдан.

– Тогда нам ничего больше не останется, как вступить в войну, – ответил Ра-Теннель. – Если же мы будем ждать или же если Повелитель Тьмы решит подождать еще, для чего у него, кажется, есть все основания, тогда наши союзники просто умрут из-за зимней стужи и нехватки пищи задолго до того, как Могрим доберется до нас.

Впервые подал голос Хэйлин с Кестрельской марки:

– Так это он устроил зиму среди лета? Это уже известно?

– Известно, – ответил Энрот. – И еще кое-что тоже стало известно: две ночи назад ярко светился Бальрат. В ином мире, не во Фьонаваре. В нем горит огонь войны!

При этих словах альвы зашевелились.

– Это Видящая? – осмелилась предположить Лэйсе. – В том, своем мире?

– Похоже, что так, – кивнул Энрот. – На Станке появляется какой-то совершенно новый рисунок.

– Или очень старый, – предположил Ра-Теннель, и Старейший склонил голову в знак согласия.

– Тогда чего же мы ждем? – вскричала Гален. Ее богатый голос прекрасной певицы разнесся по всему холму Атронель, и ответный шепот остальных альвов, расположившихся по его склонам, тихой музыкой прозвучал для тех шестерых, что собрались у трона короля.

– А мы и не ждем; мы ведь уже обо всем договорились, – сказал Ра-Теннель. – Разве не самая горькая ирония заключена в том, что мы, названные Светлыми во имя Света, вынуждены целое тысячелетие прятать свою землю в тени? Разве нам хотелось, чтобы Данилот называли Страной Теней? Разве не мечтаем мы увидеть яркие звезды над Атронелем и послать в ответ им свой собственный свет?

Громкая музыка всеобщего согласия и всеобщего страстного желания, разнесшаяся по склонам холма, была ему ответом. Эта дивная мелодия увлекла даже осторожного Лайдана, и он тоже позволил своим глазам стать прозрачными как хрусталь, когда Ра-Теннель велел своему трону сиять еще ярче. А потом, произнеся необходимую магическую формулу, развязал то заклятие, что было соткано еще Латеном Плетущим Туманы после Баэль Рангат. И светлые альвы, дети Света, в один голос запели тогда хвалебную песнь, ибо наконец им снова дано было увидеть ничем не замутненный свет звезд над головой и узнать, что повсюду над северными землями Фьонавара сияние светлого Данилота разгоняет ночную тьму – впервые за целую тысячу лет.

Разумеется, альвы, поступив так, обнаружили себя и подвергли Данилот ужасной опасности, но такова, собственно, и была цель их мужественного поступка.

Они сознательно превращали себя в приманку, исполненную непреодолимого соблазна для Ракота Могрима, желая вытащить его из-за стен неприступной горной твердыни, из черного замка Старкаш.

Альвы бодрствовали до рассвета. О сне никто и не думал; разве можно было спать, когда наконец видны стали звезды и прибывающая луна! Когда границы их королевства открыты были не только с юга, но и с севера, где, как они точно знали, Расплетающий непременно смотрит со своей сторожевой башни, висящей надо льдами, и видит соблазнительный немеркнущий свет Данилота. Они громко пели хвалу Свету, чтобы и чистые голоса их Ракот тоже услышал, и самым чистым и звонким голосом пел Ра-Теннель, король светлых альвов.

А утром они вновь окутали свое королевство плащом тумана. И альвы, посланные в дозор, доложили, вернувшись в Атронель, что на юге, над опустевшей безжизненной Равниной, воет и беснуется страшная пурга.

Свет движется быстрее ветра. Дальри, стоявшие лагерем на южном берегу Риенны, сразу увидели разгоравшееся над Данилотом сияние. А пурга у них еще начаться не успела. Что вовсе не значило, что стоять на страже у ворот Нейвону из третьего племени было совсем не холодно. Стать настоящим всадником считалось у дальри событием поистине замечательным, особенно для того, кто совсем недавно увидел свой тотем, однако же для пятнадцатилетнего мальчишки это было сопряжено и с некоторыми весьма неприятными сторонами жизни, и теперь Нейвон, дрожа от холода, вглядывался в белую от пурги ночь, высматривая волков, а ветер рвал с его плеч плащ из шкуры элтора и пронизывал до костей его худенькое, еще детское тело.

Когда весть о свете над Данилотом, находящимся далеко на северо-западе, ворвалась в их битком набитый лагерь, Нейвон, чувствуя свою ответственность, полностью сосредоточился на поставленной перед ним задаче. Да, во время своей первой охоты он потерпел неудачу – его попытка красиво убить элтора стоила Левону дан Ивору смертельного риска, когда он, спасая честь своих охотников, решился нанести Удар Ревора. Что ему, к счастью, удалось. И хотя Левон, предводитель охотников третьего племени, и слова в укор Нейвону не сказал, тот с тех пор только и делал, что тщетно пытался стереть воспоминания о своем тогдашнем глупом поступке.

И еще он очень старался стать настоящим всадником – особенно потому, что каждый взрослый мужчина третьего племени ощущал теперь дополнительную ответственность за сородичей – особенно после того, как в Келидоне снега вдруг повалили с небес среди лета и огромные волки принялись резать беззащитных элторов. Нейвон хорошо помнил, как чуть не потерял сознание, впервые увидев растерзанное тело этого прекрасного животного на берегу Адеин, причем, словно в насмешку, совсем рядом со Священными Камнями, что высились средь Равнины в Келидоне.

Это снег погубил их. Ибо элторы, так быстро бегавшие по Равнине, покрытой травой, что люди даже говорили «летит, как элтор», имели копыта, плохо приспособленные к бегу по глубокому рыхлому снегу. Животные просто тонули в этом снегу, их летящий грациозный аллюр превращался в жалкие неуклюжие рывки, и они становились легкой добычей для волков.

Осенью элторы всегда уходили к югу, подальше от тех мест, где выпадали обильные снегопады, и всегда дальри следовали за ними туда, где климат более мягкий, к северным границам тучных пастбищ Бреннина. Но в этом году снегопады начались слишком рано, да еще такие обильные, и элторы попали в ловушку на севере Равнины. И туда сразу явились волки.