Диана Джонс - Корона Дейлмарка

Пока она раздумывала об этом, ее нагнал Митт.

– Вы ведь оставили эту золотую статуэтку в безопасности? – спросил он. – Не забудьте, что она наполовину моя.

Маевен снова внутренне содрогнулась и насторожилась. У нее не было ни малейшего сомнения в том, какую статуэтку он имел в виду. Вот только та находилась в запертом стеклянном шкафу во дворце, который еще не построен, и была отделена от них двумя столетиями.

– О да, – сделав над собой усилие, бодро ответила девочка. – В полной безопасности. – И ведь не соврала же!

Первая беседа с Миттом оказалась для Маевен едва ли не самым трудным испытанием за всю ее жизнь. Еще до того, как они остановились «слегка перекусить», как выразился Навис, мнимая Норет чувствовала, что по лицу ее стекают крупные капли пота. Воздух понемногу сделался достаточно теплым, чтобы Маевен вспомнила – наступил день летнего солнцестояния, или, как его называли в старину, день Вершины лета. Вот только дело было совсем не в этом. Поддерживать разговор оказалось нелегко. Она поглядывала на Венда, надеясь, что он поможет ей хотя бы намеком, но, увы, тот спокойно и молча шагал, без труда держась вровень с кобылой Нависа. Глядя на него, Маевен решила, что Венд находится здесь лишь для того, чтобы выручить ее, если она допустит серьезную ошибку. В какой-то мере это успокаивало: значит, она пока не сделала ничего по-настоящему неверного, но все равно ей было страшно. Маевен хорошо представляла свое лицо, покрытое сплошной рябью – множеством веснушек и капель пота. Она ненавидела себя в таком состоянии. Девочка продолжала украдкой поглядывать на вытянутый угловатый профиль Митта, надеясь, что он не испытывал к ней такого же отвращения, как она к себе. Митт то и дело оборачивался и улыбался ей. Довольно скоро Маевен поняла, что парень волнуется ничуть не меньше ее. Возможно, дело в том, что ей, как предполагается, предстоит стать королевой? Но вскоре Митт сам все объяснил:

– Скажу вам прямо: прошлой ночью меня просто потрясло, что вам оказалось так много лет.

«Мне?! – изумилась про себя Маевен. – Да пропади они пропадом, эти веснушки! Ему же лет пятнадцать, вряд ли больше! А сколько же, по его мнению, должно быть мне?» Восемнадцать, подсказала ей память. Норет отправилась в странствие в день Вершины лета после того, как ей исполнилось восемнадцать. Тогда понятно, что Митту она могла казаться старой.

– Забудь об этом, – сказала она. – Пожалуйста!

Митт рассмеялся:

– Постараюсь.

Но от этого разговор нисколько не стал легче. Маевен пыталась выяснить, кто такой Митт, – любой северянин должен был бы сразу же распознать его ужасный южный акцент. И как он познакомился с Норет? Каким образом он связан с Нависом? Почему Морил его недолюбливает? Почему по разговорам Митта казалось, что он жил в Аберате, а не в Аденмауте? Что заставило его отправиться в эту экспедицию? Вот только Митт то и дело сворачивал разговор на золотое изваяние. Его злобный конь тоже не облегчал беседу – все время норовил укусить Маевен за ногу.

И каждый раз Митт резко дергал за поводья, заставлял коня повернуть голову и яростным голосом бранил его:

– Прекрати, Графиня! Сколько тебе говорить!

Услышав это обращение в шестой раз, Маевен не могла больше сдерживать смех:

– Почему ты называешь его Графиней? Ведь это же мерин.

– Я же вчера говорил вам, – не скрывая удивления, отозвался Митт.

Как же из этого выпутываться?

– А, ну конечно же! – торопливо воскликнула Маевен.

Нечто подобное повторялось почти непрерывно. Прекрасные пейзажи и свежий воздух должны были ее умиротворять, но несчастная Маевен чувствовала себя крайне неуютно. И все же девочка не отступала – ей на самом деле было необходимо выяснить как можно больше. В конце концов она, как ей показалось, смогла разобраться в истории со статуэткой: Митт и Норет вместе нашли ее на каменистой отмели Адена. Это заставило Маевен слегка нахмуриться. Тот странный сон, который она видела в поезде…

– И мне нужна моя доля денег, – сказал Митт. – Нужна до крайности. Деньги очень пригодятся еще и Навису, а то я и не стал бы беспрестанно твердить о них.

Маевен хорошо понимала, что парень предпочитал обо всем говорить прямо. Ей это нравилось, но заставляло чувствовать себя лгуньей.

– Статуя в целости и сохранности… честно, – повторила она.

Путешественница во времени все больше и больше надеялась, что лошадь, на которой она ехала, действительно принадлежала Норет. Ведь бродила она возле путеводного камня.

Норет объявила, что встретится со своими спутниками именно там, а затем ее похитили. Потому, скорее всего, это было ее животное, если допустить, что бандиты засунули претендентку на корону Дейлмарка в какой-нибудь экипаж, а лошадь при этом бросили. Если все происходило именно так, то золотую статуэтку стоит поискать в вещевом вьюке, притороченном за седлом.

Они остановились пообедать на заросшей ярко-зеленой травой поляне, окруженной высокой каменистой грядой. Маевен поспешно отвела свою лошадь в сторону и развернула вьюк, будто бы в поисках припасов. Еду она нашла – хлеб, сыр, яблоки и прекрасный на вид небольшой пирог, – хотя и оказалось ее совсем немного, гораздо меньше, чем могло потребоваться на долгий путь до Кернсбурга. Еще девочка нашла чистую нижнюю рубашку, мужские подштанники и несколько пар носков.

Даже на глаз было видно, что все подходит ей по размеру, так что лошадь, несомненно, принадлежала Норет. А вот статуэтки там обнаружить не удалось. Правда, нашелся еще сверток с одеялами. Он был очень мягким и легким и потому вряд ли мог скрывать тяжелый предмет. Маевен решила все равно проверить. Но едва взялась за стягивавший его ремень, как услышала совсем рядом чей-то голос:

– Ты не найдешь там изваяния. Оно украдено. – Голос был мужским, глубоким и раскатывался эхом.

– Что значит «украдено»? – поинтересовалась Маевен.

Она удивилась осведомленности этого человека. Девушка оглянулась, рассчитывая увидеть рядом с собой Нависа или Хестевана, и совсем растерялась, обнаружив, что Хестеван находится за много шагов от нее и все с таким же мечтательным видом сидит на козлах фургона, а Навис расседлывает кобылу на дальнем краю поляны. Это не мог быть и Венд – тот сидел, привалившись к колесу телеги, и доставал из котомки краюху хлеба. Митт, конечно же, был около Нависа. Морил вылезал из-под тента рядом с Хестеваном. В общем, все находились слишком далеко, чтобы заговорить с ней, – если, конечно, никто из них не мог передавать мысль на расстояние. Маевен окинула взглядом возвышавшиеся рядом камни, потом все вокруг и даже нагнулась, чтобы взглянуть, не прячется ли кто-нибудь за лошадью. Нигде никого. Однако, как только она наклонилась, одеяло само развернулось, показывая, что в нем ничего не спрятано. Золотой статуи в ее багаже не оказалось.