Вадим Панов - Кардонийская петля

– Моего брата арестовали за саботаж, а он всего-то не успел пригнать в Унигарт один из пяти зерновозов, – сообщил стоящий неподалёку мужчина. – Возникли технические неполадки, цеппель не смог вылететь на Кардонию, а в результате мне приходится выручать брата из тюрьмы.

– Ушерцы совсем озверели.

– У них не хватает продовольствия.

– Нужно было думать об этом до начала войны.

– Тут вы правы.

Руди Йорчик молча кивал, словно соглашаясь со случайными собеседниками, с попутчиками по переходу на Кардонию, но их голоса становились всё глуше и глуше. Уходили, медленно, но неотвратимо превращаясь в бессмысленное гудение. В словах попутчиков Руди не видел ничего интересного, вот и отгораживался от них, делая вид, что разглядывает открывающийся из пассажирского цеппеля пейзаж.

Красивый, но немного мрачный пейзаж.

Сквозь миллиарды лиг Пустоты цеппель идёт, ориентируясь на неугасимый маяк Сферы Шкуровича, на яркое её пламя, которое видит сидящий по ту сторону перехода астролог. Совершая немыслимый прыжок, цеппель приходит к ней, к Сфере, и это первое, что наблюдают в иллюминаторы счастливые цепари. Но только не в те дни, когда сферопорт затянут плотными облаками. Пассер Йорчика вынырнул из «окна» примерно в лиге над поверхностью планеты, поскрипел чуть-чуть, получив «прощальный пинок» вниз, а когда успокоился, прильнувшие к стеклам пассажиры не увидели ничего, кроме туч. Лишь далеко-далеко на горизонте виднелись свинцовые воды насупленного Банира, а справа, в какой-то лиге от пассера, приветливо демонстрировал орудия главного калибра ушерский доминатор. А ещё через пять минут – пассер даже не успел причалить к мачте – любознательные пассажиры выяснили, что сферопорт охраняют целых три боевых корабля: два тяжёлых крейсера и стандартный вижилан, набитый пушками, как подушечка иголками.

Военное положение, одним словом.

До земли, к вящему неудовольствию Йорчика, пришлось спускаться пешком: пассер подогнали к столь древней мачте, что в ней не предусматривался даже грузовой лифт для багажа. Сорок крутых пролётов вниз, но на выходе не свобода, а огороженный колючей проволокой загон, из которого пассажиров по очереди вызывают к столам ушерских пограничников. «Кто?», «Откуда?», «По какому делу прибыли на Кардонию?». Трёх человек отвели в сторону – их документы показались подозрительными; ещё четверых сопроводили в дощатый сарай для «детального досмотра»; попытавшемуся качать права предпринимателю предложили вернуться на пассер и убираться. От былого кардонийского дружелюбия не осталось и следа.

– У них тут война.

– Ерунда! Ушерцы всегда отличались безудержной злобой, – безапелляционно отрезал бахорец. Преодолев пограничный кордон, он отчего-то осмелел и обрёл удивительную уверенность. – Они демонстрируют её с тех пор, как попытались захватить Валеман. Агрессоры, чтоб их!

Бахорец, как припомнил Йорчик, был журналистом. В пути они не особенно разговаривали на политические темы, но теперь Руди понял, в чью газету строчит статейки случайный попутчик.

– Вижу, вам тоже противно общаться с этими недочеловеками. Но ничего, скоро здесь будет порядок.

– Не сомневаюсь.

– Никогда не забуду, как эти негодяи держали нас за колючей проволокой. Как рабов.

– У них есть рабы?

– Пишут, что на архипелаге это сплошь и рядом, что Дагомаро и его дружки, владельцы заводов, шахт и фабрик, приковывают рабочих к станкам.

– Кошмар.

– Не то слово.

Бахорец хотел продолжить живописания, но был прерван самым бесцеремонным образом.

– Смотри, куда прёшь! – Дорогу им преградили морские десантники в чёрной форме. – Стоять!

Йорчик и журналист замерли, уставившись на роскошную «Колетту Витарди», стремительно подъехавшую к элегантной причальной мачте. Современной мачте, в которой предусматривалось целых два лифта. Дверцы одного из них распахнулись, и на улицу вышел щуплый востроносый господин в полосатом костюме. Не оглядываясь, ни с кем не здороваясь, он быстро прошёл к автомобилю и плюхнулся на заднее сиденье. Машина сразу же сорвалась с места, окружённая со всех сторон тупорылыми «Бордами» с хмурыми ребятами в неприметных серых костюмах.

– Кто это был?

– Понятия не имею. – Йорчик поднял голову и посмотрел на пришвартованный к мачте цеппель. – Но корабль я знаю – это «Ушерский лев», яхта консула Дагомаро.

– Дорогу! Прочь с дороги! Посторонитесь!

Два человека впереди, на острие своеобразного рыцарского «клина», в который выстроилась процессия. Сразу за ними ещё трое, четверо по бокам, по двое с каждой стороны, ещё трое сзади, а в самом центре – невзрачный мужчина, прячущий безвольный подбородок под реденькой бороденкой. Друзе Касма. Кто? Бухгалтер. И надо отметить – отличный бухгалтер, настоящий гений финансовых проводок. Кто ещё? Секретарь. Исполнительный, умный, ничего не забывающий делопроизводитель. Ещё? Могила. Человек, умеющий хранить тайны. Верный и надёжный.

– Прочь с дороги!

Друзе познакомился с Винчером двадцать два года назад. Утром заявился в штаб-квартиру холдинга во главе комиссии из ушерского казначейства с целью найти доказательства уклонения от налогов, а уже вечером стал высокооплачиваемым сотрудником компании. Ещё через два года – личным секретарём Дагомаро, и вот уже двадцать лет Касма являлся самым доверенным человеком Винчера. Он знал все его тайны и неблаговидные дела, он зачищал грязь и прятал концы в воду. Он помнил всё, был Винчером-2, информационной копией, способной заменить оригинал во всём, кроме подписи – подделывать её Друзе не рискнул ни разу – и принятия решений. Касма знал всё, а потому его охраняли так же, как самого консула.

– Посторонитесь!

Телохранители провели Друзе по коридору и растеклись перед дверьми приёмной, пропустив через них щуплого секретаря.

– Как дела на архипелаге?

Консул никогда не здоровался, начиная разговор таким тоном, словно они с секретарём не расставались на несколько недель, а ненадолго расходились в разные комнаты.

– В целом неплохо, синьор Винчер, – в тон отозвался Касма. – Экономика работает, народ спокоен.

Недостаток продовольствия на Ушере пока не ощущали: Дагомаро приказал отправить на родину большую часть захваченной в Приоте добычи, грузовые суда шли нескончаемой цепочкой, так что до конца зимы на архипелаге должен царить порядок.

– Военные неудачи?

– Кредит доверия не исчерпан. Люди верят, что вы сумеете поправить положение. – Друзе помолчал. – Приота далеко, мало кто понимает реальное положение дел.

– Пропагандисты? – осведомился консул, имея в виду направляемых приотцами агитаторов.

– Их становится больше, – не стал скрывать Касма. – Но полиция справляется.