Юрий Никитин - Трое в Долине

— Ты... — проговорила она медленно, ее нижняя челюсть тряслась, слова выпрыгивали тоже мокрые, дрожащие, — ты... тот герой... который спас меня...

Мрак заставил ноги сдвинуться с места. В сердце вспыхнул жар, но опалил так, что готов был закричать от боли.

— Кто ты? — спросил он. — Чье создание?

— Я царская дочь, — ответила она, он приблизился, и она смотрела снизу вверх. — Меня снова похитили... но я прыгнула в воду... течение меня сюда...

Он взял ее за подбородок и посмотрел в глаза. Ее лицо было безукоризненно чистым, губы розовые и пухлые, ресницы длинные и загнутые, брови изогнулись как два лука, а глаза настолько любящие...

— У тебя по два зрачка, — сказал он тихо. — По два зрачка в каждом глазу.

Она еще не понимала, что изменилось, попробовала прижаться к нему, от холода трясло все сильнее, он несколько мгновений держал ее на расстоянии вытянутой руки, затем вздохнул, подхватил на руки и понес обратно к реке.

Ее руки обнимали его за шею, он чувствовал, как его шаги замедляются, дыхание стало трудным, а руки прижимали ее нежно и бережно... но он шел, и когда вода заплескалась у самых колен, опустил в воду.

— Стань, кем была, — сказал он негромко. Голос его прервался, он повторил: — Кем была.

И поспешно отвернулся, чтобы не видеть, как она растворяется в речных струях, из которых и была соткана.

Из тьмы выметнулось черное, мохнатое, пахнуло свежей кровью. Таргитай ухватился за свой меч, теперь уже свой, а Олег молниеносно подхватил секиру Мрака.

Возле костра о землю ударилась туша оленя, а рядом, в трепещущем красном свете, медленно разгибался страшный лохматый человек, с растрепанными черными волосами. Изгои услышали волчий рык, быстро переходящий в людскую речь:

— Молодцы...

— Правда? — спросил Таргитай.

— К вам уже не просто подкрасться.

Олег отшвырнул секиру, в ладони тускло блеснуло лезвие ножа. Пока Мрак отряхивался, на этот раз он явился в людской личине, волхв умело снял шкуру, оборотню осталось только разделать тушу. Оба едва не рычали, насаживая куски мяса на прутья, а Таргитай торопливо навыгребал побольше углей в сторонку, чтобы жарить без дыма. У него тоже стучали зубы, а рот с такой скоростью наполнялся слюной, что Таргитай едва не захлебывался.

Они жадно хватали и рвали крепкими зубами сперва совсем сырое, потом поджаренное по краям и с теплой кровью внутри, и только потом, когда нажрались так, что тяжело дышать, от широких ломтей на прутьях пошел настоящий, сводящий с ума запах прожаренного мяса, и они начали есть с удовольствием, насыщаясь неспешно, чувствуя, что как бы ни был наполнен желудок, но как для войта всегда потеснятся в переполненной хате, так и для прожаренного куска найдется место, ему уступят, а за ним еще и тому, что следом...

И только, когда набили желудок, добрый Таргитай сказал обеспокоено:

— Мрак, что с тобой?

— Ничего, — буркнул Мрак.

— На тебе лица нет!

— А куда оно делось? — огрызнулся Мрак.

Таргитай растерялся:

— Не знаю... А, правда, вот оно на тебе... или это не лицо, а морда? Нет, это голова. Точно, голова! Но и лицо тогда есть, но только... Мрак, что-то стряслось?

Мрак сидел возле костра недвижимо, в оранжевом пламени странно возникал ее тонкий стан, умоляющие глаза. Блики играли на ее чистом лице, оно неуловимо менялось, исчезало, но снова он чувствовал ее присутствие... как чувствовал постоянно в своей груди.

Олег, наконец, тоже обратил на оборотня вопрошающий взгляд. Мрак скривился:

— Да ничего не произошло!

— Ты уверен? — спросил Олег, помедлив.

— Я что, слепой?

Олег ответил так же медленно:

— Все мы в чем-то слепые.

— Я ж говорю, — буркнул Мрак, — слишком умный стал. Убивать пора.

Таргитай свернулся калачиком, подтянул колени к самому подбородку. Вскоре послышалось его довольное посапывание. Олег молча подбрасывал в костер веточки, красные блики падали на его худое лицо с серьезными загадочно зелеными глазами. В красных волосах вспыхивали крохотные искорки.

— Если что чувствуешь, — проговорил он, зеленые глаза не отрывались от оранжевых язычков огня, — скажи. Я не зря... Это воевода взмок от страха, а волхв все еще пытается нас отыскать... Или уже отыскал. Я дважды чувствовал его совсем рядом. На беду, ты же знаешь, я не силен в чародействе.

Мрак хмыкнул:

— Это ты не силен?

— Не умел, — поправился Олег. — А что толку от силы? Хоть медведь, хоть лось — оба сильнее человека, но их бьют... А научиться не успеваю. Я ж говорил, мне бы забиться на несколько лет в нору, спрятаться от людей, забот, порыться в себе... А еще лучше — отыскать знающего чародея...

Мрак хмыкнул:

— Так он тебе все и откроет!

— Но нужны же ему ученики...

— Зачем?

— Ну, не знаю... Я бы обязательно завел. А если, скажем, будет уже умирать? Неужто не передаст умения?

Мрак пожал плечами:

— Есть такие, что умрут, но не скажут.

— Почему?

— Мол, ему досталось с трудом, годами докапывался, а этот молодой да ранний пришел на готовенькое?

Олег задумался, он бы передавал свои знания охотно, ибо чем больше людей пойдет искать Истину, тем скорее отыщут, но Мрак прав, люди, как и деревья, разные. Есть высокие, есть низкие, есть и с гнильцой внутри. Надежнее забиться в нору, углубиться в себя, понять, как заклятия действуют, откуда эта странная мощь берется, как ею пользоваться не наугад, а как умелый строитель топором...

— Ладно, — сказал он со вздохом, — ты на стороже? Тогда держи уши на макушке. Этот волхв нас так просто не оставит. Мы его задели чем-то. Если заметишь что-то необычное, скажи.

— Скажу, — пообещал Мрак.

Олег возился за его спиной, устраивался возле огня, Мрак чувствовал его недоверчивый взгляд, волхв догадывается, что сказано не все, но молчит, не вгрызается.

Рассвет застал Мрака в той же позе, разве что горка мяса стала меньше. Олег и Таргитай, еще не открывая глаз, потянулись на запах, молча хватали и ели, за ушами трещало, а проснулись не раньше, чем челюсти устали двигаться

Олег открыл глаза, отыскал все еще мутным взором Мрака:

— Доброе утро.

— Утро доброе, — ответил Мрак саркастически. — А ведь в самом деле доброе, верно?

Олег кивнул, рот и глотка набиты мясом до развилки, помычал. Он, как и Таргитай, за ночь посвежел и даже чуточку худобу стряхнул, а сейчас оба и вовсе на глазах округляются, впалые щеки наливаются соком, скулы торчат не так остро.

— Доброе утро, — сказал и Таргитай. — Мрак, Олег... нам пешком уже нельзя. Не успеваем!

Олег помрачнел, даже челюсти задвигались медленнее:

— Сколько дней минуло?.. Это ж завтра... нет, уже сегодня в полдень великий Род явит свою волю!

— На Змее надо, — сказал Таргитай ясным голосом. — А то и вовсе на Стратим-птице или Рухе.