Юрий Никитин - Трое из Леса

Он сидел, широко расставив ноги, посмеивался. От него валил пар, багровые блики плясали по крупному жесткому лицу, страшно вспыхивали в расширенных зрачках. Когда улыбался, белые ровные зубы вспыхивали, как молнии, на темном от загара лице. Он был в своей безрукавке из шкуры волка-оборотня, бугристые от мышц плечи блестели, как отполированные корни старого дуба. На широком поясе из двойного слоя толстой кожи висели два швыряльных ножа. Рядом с собой Мрак воткнул в дерево секиру вдвое больше той, что отдал Таргитаю.

— Ты спас нас, Мрак, — сказал Таргитай. — Эх, если бы мы умели зажигать огонь из мокрых веток! Ты великий охотник, Мрак!

В темных глазах Мрака запрыгал злой смех.

— Я думал, одного дурака выгнали, оказалось — двоих! Да зажигать огонь из любых веток — это же… Эх, никчемы. Кроме солнца упыри боятся только огня, его младшего брата.

Олег суетился вокруг костра, повизгивал от щенячьего восторга. Таргитай сказал с беспокойством:

— Мрак, тебе пора. Не знаю, как ты ночью прошел через Болото, но ты должен вернуться в деревню до утра. Для Народа мы — мертвяки. Кто общается с нами, сам считается мертвым.

Мрак замедленными движениями отстегнул пояс, снял перевязь с луком и колчаном со стрелами. Зубы блеснули в непонятной усмешке:

— Кто сказал, что я вернусь?

Олег радостно дернулся. Таргитай почти подпрыгнул, но задавил в себе счастливый вопль, сказал с усилием:

— Мрак… изгнали только нас. Тебя чтят. Ты должен занять место Громобоя.

Он поперхнулся, вдруг все поняв. Мрак решил уйти в Лес подальше, чтобы за ним не охотились, как за зверем. Не носит ли он сам шкуру троюродного брата?

— Ты для нас — спасение, — сказал он поспешно. — Мы с тобой как за стенами родного дома!

— Ну-ну, — буркнул Мрак. — Так я и дам вам отсиживаться за стенами.

Олег суетливо подкладывал веточки в костер, помешивал угли.

— Мужчина не должен отсиживаться. Ни за стенами, ни за чужой спиной! На то он и мужчина.

Мрак кивнул с одобрением, а Таргитай буркнул:

— А на дереве может?.. Умные слова говорить и я умею.

Мрак бросил на землю туго натоптанный мешок.

— Тарх наверняка проголодался. Здесь свеженькое, только что зажаренное! Налегайте, ребята.

Олег на еду посмотрел мутным взором, отвернулся. Живот у него пучило от сухарей, в боку кололо. Таргитай, у которого опустевший желудок уже слипался от голода, поспешно развязал мешок.

— Спасибо, Мрак! Я в самом деле малость проголодался. Олег не хочет, он все пожрал в наших мешках. Хоть худой, как червяк, а ест за трех медведей! Я перекушу. Поверишь, у меня маковой росинки в желудке не осталось!

Он ел быстро и жадно. Олег косился с завистью. Пока сидел на дереве, живот раздуло, к горлу подкатывала тошнота. Таргитай чавкал, шумно облизывал залитые жиром пальцы.

Небо быстро светлело, проявилось легкое белое облачко. Из-за края земли ударила огненная стрела, облачко вспыхнуло оранжевым огнем.

Солнце медленно поднялось над краем земли, пустило горящие стрелы по верхушкам деревьев.

Мрак задрал голову, глядя на небо.

— До полдня будет чистым. Потом нагонит тучи. Пойдет ливень, тогда костер вам не поможет.

Олег спросил с надеждой:

— А если разведем побольше? Веток вдоволь…

— Забросают тиной и грязью. Не отступят, еще не поняли? Тарх, завязывай мешки, надо уходить. В чем ты так вывозился?

— Упыри оплевали, — пробормотал Таргитай, пряча глаза. — Или Олег. Он наверху сидел.

Мрак поднялся, без усилий выдернул секиру. Он был силен и мрачно красив. Обреченно красив, сказал себе Таргитай. Как яркий цветок, что расцветает на одну ночь, а утром погибает. Наверное, Мраку как раз и осталась ночь.

— Шевелись, дудошник! — рявкнул Мрак. — И ты, акудник! Идти надо сейчас. Солнце уже прожигает болотную воду. Упыри уйдут в глубокие места, а мы проскользнем по мелководью.

Олег засуетился, хватаясь сразу за все три мешка.

— Мы готовы, Мрак! Поскорее отсюда, только скажи как!

Таргитай закинул мешок за спину, вдел руки в лямки, пришитые дедом Тарасом. Он оставил свою испорченную секиру, а сопилку бережно спрятал за пазуху. Мрак оглядел обоих, сплюнул:

— Эх, людишки… Держитесь по следу.

С востока плыли кудрявые облачка, росли, смыкались краями. Солнце сверкало яркое, ослепляющее.

Мрак медленно соступил в воду. Волхву велели идти следом, а Таргитай безропотно пошел задним. Ноги по колено погружались в клубящуюся муть и месиво выскакивающих со дна крупных пузырьков воздуха.

Потом вода поднялась до пояса. Таргитай споткнулся об Олега, волхв побелел, нижняя челюсть отвисла. Таргитай через силу улыбнулся. Он тоже видел мелькающие в темной глубине белесые тела.

Солнце еще не взобралось на вершину неба, но огненные стрелы пронизывали воду. Мрак, не только отважный и могучий, как тур, но и чуткий, как волк, с первых же шагов выбрал место, где тень от деревьев не падала в воду, и дальше шел настороженный, без шеста чуя впереди глубокие места, резко сворачивая к мели, делал петли, обходя понятное только ему.

Таргитай быстро устал, брел пошатываясь, загребал ил ногами. Следом в почти прозрачной после Мрака воде поднималось темное облако, и Олег вступал в этот взмешанный ад, умирая от страха.

Ледяные струи пробегали по сапогам, на дне Болота явно били ключи. Обжигающие стрелы накаляли спину и затылок. По шее и по спине вдоль лопаток покатилась первая струйка пота.

Они шли по бесконечной тухлой воде, в которой отражалось такое же бесконечное перевернутое небо. Таргитай взмок от страха: он никогда не видывал подобного простора. Сзади натыкался Олег, и Таргитай не огрызался.

Мрак часто брал то вправо, то влево. Оглянулся всего дважды, лицо его было нахмуренным. Таргитай сразу начинал оправдываться, но Мрак смотрел поверх его головы. Из-за островка выползало уже не облачко, а темная туча.

Таргитай был сухим до пояса, глубже Мрак не заводил, зато волхв вымок, как лягушка. На ушах висела ряска, он часто оступался, плюхался в воду, обдавая брызгами Таргитая. Болотная грязь высыхать не успевала, волхв стал похож если не на упыря, то на бредущего через Болото лешего.

Среди бескрайней воды встречались поляны горбатых кочек мха. Иногда все трое забирались на колышущийся ковер, брели за Мраком. Мрак был весь как натянутая струна, ибо глубину под шкурой мха не угадать, а ноги нет-нет да и прорывают мох!

Попадались крохотные островки с одной-двумя заморенными березками. Болото тянулось до виднокрая, а скопления деревьев впереди оказывались завалами притопленных деревьев, что прибились к какому-нибудь торчащему из воды выворотню. Внезапно на темную воду упала черная тень, вода сразу стала темной. В небе раздалось торжествующее рычание.