Юрий Никитин - Трое из Леса

Звери ускорили шаг, и повозка начала медленно догонять стадо. Следом скакали загонщики, с гиком и диким свистом нещадно хлестали отставших коров и зверо-туров. Никто даже не глянул на лежащего в луже крови старика.

У Таргитая от долгого лежания заныла спина, а звери все шли и шли. Солнце уже опускалось за виднокрай, прогибая кордон, зажигая все вокруг себя багровым огнем. А когда стадо появилось, напомнил себе Таргитай в страхе, солнце стояло над головой!

Наконец Мрак поднялся, повел плечами. Суставы затрещали. Он выглядел спокойным, хотя брови грозно нависали черными дугами, а глаза беспокойно блестели.

— Волхв, — сказал он требовательно, — мой нос говорит, что нас ждут большие неприятности. А что речет твое ведовство?

Олег прокашлялся, с отвращением выплюнул сгусток грязи размером с кулак. Лицо волхва было в желто-серых разводах. Таргитай провел рукой по своему лицу, но ничего не изменилось — рука была мокрая от пота и грязи.

— Ты не прав, — ответил Олег надломленным голосом. — Мое ведовство говорит, что нас ждут даже очень большие неприятности. Это дикий народ Степи!

— Чего-чего?

— Это не поляна, а Степь. Так это кличут в древних книгах.

Мрак покачал головой, но смотрел с уважением. Книг не было ни у Боромира, ни у Огневита. Они пересказывали, что слыхали от предшественников, те в самом деле когда-то читали древние книги ведунов. Те так и назывались — Веды, но все остальные волхвы только пересказывали древние знания, в каждом поколении что-то забывая или перевирая. Но если в Ведах сказано и об этой страшной Поляне, то невры, выходит, здесь бывали?

— Это дикий народ Степи, — повторил Олег с нажимом. — Его как песка в Степи, как капель воды в реке… Он уничтожает всех, кого видит. Вон там лежит прародитель, его зарезали свои же дети! Здесь все еще уничтожают престарелых родителей, увечных детей и больных друзей, как делали некогда и мы…

Мрак нахмурился, люто зыркнул из-под нависших бровей:

— Мы так не делали!

Голос его был как гром. Олег поспешно отступил на шаг:

— Мы не сами, а невры. Это было очень давно! Так написано в древних книгах.

— Брехня, — отрезал Мрак. — Узнать бы только, кто написал!

Он сжал огромные кулаки. Олег отступил еще дальше:

— Тот, кто написал, умер тысячи лет назад. Разве что наплюешь на его могилу… если отыщешь. А этот народ все еще дик, лют, свиреп. Страдания других ему в радость. Он изощряется в пытках, жестоких казнях. Он не знает милосердия, а лютость у него — вместо доблести. Мрак, нам лучше вернуться!

Мрак задумчиво смотрел вслед стаду. Там подрагивала земля, а желтое облако поднималось до небес. Доносился глухой рев, кровь холодела в жилах.

— Да, — сказал Мрак. — Мы не все… трусы — верно, Таргитай? — но здесь не выжить. Те невры, которых изгоняли, здесь погибали наверняка сразу.

— Они могли сгинуть еще в Лесу, — напомнил Таргитай. — Упыри, навьи, звери, неведомые чудища…

Мрак покачал головой:

— Мы не самые сильные и не самые удачливые. Сюда добирались многие изгои. Наверняка! Но как здесь можно выжить, не представляю.

Он искоса взглянул на солнце, махнул рукой. В чужом Лесу ночевать рискованно, но все-таки любой Лес роднее, чем эта голая жуть, где носятся свирепые звери и свирепые люди. Надо вернуться в Лес!

Таргитай лишь раз оглянулся, заслышав хлопанье крыльев. Два огромных ворона уже тяжело падали на обезглавленный труп. Один принялся долбить глаза, довольно каркая, поднимая кверху блестящий, как камень, окровавленный клюв, другой неторопливо бродил по животу, примеривался.

Олег приотстал, губы потрескались от жажды. Мрак переходил на бег, покрикивал, но голос оборотня подрагивал. Впервые он смотрел не под ноги.

Огромное багровое солнце, вряд ли кто из невров видел его таким, тяжело сползало по небесному своду к краю земли. По пути поджигало облака, те горели темно-багровым огнем, словно пылающий от молоньи березовый лес. Вскоре вся западная часть неба была залита горячей дымящейся кровью. Полнеба, полмира были багровыми, и этот багровый отсвет падал на землю, травы, коней и даже на лица невров.

Коричневые глаза не отрывались от страшного зрелища. Таргитай бежал за Мраком потрясенный, оглушенный страшной и немыслимой красотой. Запекшиеся губы не шевелились. Олег невольно приотстал, прикрываясь не знающим страха Таргитаем и могучим Мраком.

Постепенно темнело, а последние облака догорали, превращаясь в угли, подернутые пеплом. Слева на небесном куполе проявилась бледная скибка, похожая на половинку недозревшего желудя. Она постепенно наливалась оранжевым светом, начала блистать грозно и пугающе. Мрак старался смотреть прямо перед собой, но Олег невольно вскидывал голову, всякий раз вздрагивал и пугливо втягивал голову в плечи, словно уже видел занесенную над собой дубину.

Ночь сгустилась, под ногами шелестела темная трава. Над головой страшно выгнулся небесный свод, сплошь усеянный мириадами ярких холодных звезд.

Мрак наконец сдался, подхватил сухие стебли, Таргитай и Олег с готовностью наносили еще, и уже возле знакомого родного костра они сгрудились, прижались плечами друг к другу, смотрели в пляшущее пламя, боясь пошевелиться или поднять головы.

Таргитай таращил глаза на небо. Он был так потрясен, что голос срывался то на писк, то на хриплый шепот:

— Целые рои… Это дыры в небесном куполе… откуда падает вода, или это шляпки серебряных гвоздей…? Или примерзшие льдинки?

Олег упорно смотрел в багровое пламя. Его трясло, он придвигался все ближе, пока не начали потрескивать волосы на бровях. Мрак медлительно поворачивал на углях ломти мяса, довольно хмыкал, но чуткое ухо волхва ловило нотки сильнейшего беспокойства. Это не родной Лес, где оборотню все знакомо.

Над головами колыхалось блистающее звездное небо. Звезд высыпало как жуков на сладкой живице, роились, плодились, сбивались в сверкающие кучи, блистали сурово и безжалостно. Их холодные глаза следили за крохотными людьми немигающе, неусыпно.

— Может быть мы уже в подземном мире? — спросил Олег дрогнувшим голосом. — В вирые не должно быть такого страха…

— Страха? — переспросил Таргитай. — Это так красиво!

Спали крепко, но чутко. Мрак поднял их, когда рассвет едва окрасил край неба. И снова бегущие невры со страхом и удивлением видели как далеко впереди край земли медленно и величаво окрашивается алым, затем пурпурным, в небе вспыхивают облачка…

Из воздуха быстро уходила ночная прохлада. Небокрай вспыхнул, заискрился как раскаленная бронза, брошенная из горна под молот коваля. Слепящее солнце поднималось медленно и величаво.

Мрак внезапно перешел на шаг, потянул носом. Шерсть на руках поднялась.