Юрий Никитин - Стоунхендж

Оказавшись в кругу света, передний откинул капюшон. Он был стар, худ, запавшие глаза смотрели в упор, бледные бескровные губы плотно сжаты. Глубокие морщины, похожие на шрамы, избороздили лицо. Голос был силен, не терпящим прекословия, но в нем теперь была и насмешка:

— Все-таки донесли!.. Правда, мы помогали изо всех сил.

Томас не нашелся, что ответить так сразу, он пристально всматривался в четвертых, а калика выступил вперед, кивнул.

— Спасибо за деньги. Пригодились.

— Да и не только деньги... Вы получили кое-что еще.

— И это пригодилось, — ответил калика кротко. — Ты и есть нынешний Глава Семи Тайных? Думай, что делаешь. Иначе не долго тебе им быть.

Человек окинул его брезгливым взором, повернулся к Томасу. Голос его был исполнен нечеловеческой мощи:

— Меня зовут Аслан Маздон. Я повелеваю силами, о которых вы уже слышали. Теперь вы можете отдать мне чашу, а я обещаю не мстить вам. Вы уже достаточно знаете о нас, чтобы поверить. Месть нам несвойственна, как и бессмысленная жестокость. Мы вообще не любим убивать... без необходимости.

Один из четверых резко сбросил капюшон. На Томаса глянуло перекошенное яростью лицо короля. Губы тряслись, глаза вылезали из орбит.

— Целыми?.. Я оказал вам, проклятым колдунам, свое высочайшее покровительство, я дал помощь... в ответ на услуги, а вы — отпустить? Да ни за что! Он будет казнен страшной смертью! Я сам его убью! Он виновен в гибели моего единственного сына!

Томас гордо выпрямился.

— Я на турнире дрался честно. А как дрался он, сейчас отвечает уже в аду.

Маздон, глаза Тайных, поморщился.

— Здесь повелеваю я. Тебе мало, что мы сделали тебя королем? И ты будешь королем до скончания твоих дней. А здоровье и долгую жизнь тебе обеспечим.

Король трясся от ярости. Он хватался за меч, но его же телохранители удержали его за руки, явно страшась больше Тайного, чем своего владыку.

— Ага, — сказал Томас, — мы только повернемся, как нас изрубят на куски!

— Ты можешь спросить своего друга в лохмотьях, — предложил Маздон спокойно. — Он знает, что мы не любим тратить зря человеческий материал. Ведь у нас нет злобы к вам, нет ненависти.

Томас смотрел исподлобья. Когда ненависть — понятно, а когда у противника ее нет, то это еще страшнее. Словно бьется с горной лавиной, ураганом или молнией, что бьет во все, что поднимает голову.

— Не ищи ветра в Стоунхендже, — сказал он предостерегающе, — костей не соберешь!

А калика тихим печальным голосом, в котором чувствовалась безмерная усталость, произнес:

— Отыди, прошу тебя. Отыди, и не сотворишь зла.

Маздон смотрел напряженно, глаза были острые.

— Несмотря на все твои личины, всю твою скрытность, тебя раскусили. Я знаю, кто ты. Ты тот Великий Изгой, который не нашел себе места в нашей цивилизации. Ты теперь вне ее... В старых архивах есть обрывки воспоминаний о тебе, но только обрывки, их кто-то старательно уничтожал. Но кое-что уже знаем. Ты опустился, посмотри на себя сам, ты начинал идти по одной дороге, затем оставлял ее и шел по другой, и так вот уже много раз. Ты болен, потому ты и сбежал, ибо мы искореняем любую болезнь.

Олег покачал головой.

— А ты безнадежен. Потому чашу я вам не отдам.

Маздон насторожился, а темные фигуры придвинулись так, что свет заблестел на металлических частях арбалетов.

— Я слышал, хотя в это не очень верю, что ты был великим магом. Но для магов в этом мире уже нет места, к тому же за века бродяжничества ты растерял все умение мага, ибо в магии надо постоянно упражняться! Но самое главное — твои принципы запрещают пользоваться магией!

Раздался общий вздох. Томас похолодел: проклятый враг знал все о его друге, чьи рыцарские принципы запрещали вытаскивать из ножен блистающее лезвие магии.

Олег сказал тихо:

— Принципы — святое дело. Но если понадобится, я в состоянии ее применить.

Маздон с победным видом оскалил зубы.

— Ты в состоянии сделать многое: убить, ограбить, предать, отравить... Но ты же этого не делаешь? Принципы культуры не позволяют?

— Не позволяют.

— А цивилизация позволяет! Потому что у нее высокая цель. А во имя благородной цели можно слегка и замарать руки. Ты сам этому учил!

Олег повесил голову. Каждое слово било, как молотом по голове. С трудом поднял голову, в глазах блестели слезы.

— Учил... Но почему вы остались в том заученном навсегда?.. Проще повторять азы, хочется поскорее пользоваться добытым? Даже малым?.. А я, дурак, тащу на следующую ступеньку. Все бы хорошо, но приходится отказываться от добытого... Да, каждая ступенька дается вдвое труднее, чем предыдущая. А сил и времени уходит втрое. Но без этого человеку не стать богом...

Он видел, что его не слушали. Ни свои, которые со страхом и неуверенностью смотрели на окруживших их арбалетчиков, ни четверо противников. За спиной Тайного остальные двое откинули капюшоны. Один был похож на викинга — красивый сильный мужчина, с синими глазами и квадратной челюстью, волосы до плеч, на лбу перехвачены простым обручем из железа, а второй оказался миниатюрной женщиной, с черными глазами и вьющимися черными волосами. Ну конечно же, ахнул Томас, холодея, эта волшебница Гульча не обделяет их вниманием!

Маздон бросил холодно:

— Мы сделаем, как нужно и правильно, а не так, как твоя больная фантазия подсказывает. Эй, стража!.. Уберите его! Уберите и убейте!

Олег спросил тихо:

— Вы уверены, что вам удастся?

Маздон усмехнулся холодно:

— Ты не нарушишь свои принципы. К магии не прибегнешь. Хотя бы потому, что ею не владеем мы.

— У знания есть свое оружие, — ответил Олег медленно.

К нему с двух сторон бежали стражи. Олег, двигаясь все же медленно, не сводя взгляда с Маздона, коснулся каменной стены.

— Я бьюсь за культуру, но я пришел из варварства. А в Варварской Правде сказано: око за око, зуб за зуб, смерть за смерть! Кто убивает, да будет убит!

Грохнуло, на миг потемнело, словно пронеслась черная тень. В следующее мгновение земля дрогнула от тяжелого удара. На том месте, где были пятеро стражей, не осталось даже красного пятна. Лишь плита из темной стала серой, лишь по ней Томас догадался, что это другая плита, с крыши. А прежнюю вместе со стражами вбило глубоко в землю.

Томас пробормотал:

— Под лежачим камнем мужик не перекрестится...

Лицо Олега было слегка опечаленным. Так часто приходится прибегать к этому последнему доводу, достойному лишь дикарей!

Маздон смотрел напряженно, кровь вовсе отхлынула от лица. Викинг встал рядом, его ладонь упала на рукоять огромного меча. Гульча стиснула кулачки, на Олега смотрела с бессильной ненавистью. Олег развел руками, мол, никакой магии.

Маздон вскрикнул: