Юрий Никитин - Гиперборей

Он сунул ему клочок бересты. Твердислав покосился на воинов, чей слух напрягался, сказал хмуро:

— Костичи?.. Ах да, я рассмотрю позже. В своей спальне. При детях.

Олег взял Гульчу за руку, она все время храбро стояла рядом, упираясь в его бок плечом, пошел через открытые ворота. Асмунд уже исчез, закрывая широкой спиной князя и его жену с наследником. Рудый на прощанье оскалил волчьи зубы:

— Княже, пять гривен — настоящая цена?

Твердислав угрюмо смерил его тяжелым взглядом из-под опущенных век, голос его был грозен, как стадо скачущих туров:

— Удвою, не беспокойся. А за это чудовище с оберегами на шее, что ты притащил с собой — на этот раз, утрою!

Рудый обернулся на мосту, помахал всем рукой:

— До следующей встречи! Чтобы учетверить... Мне здесь понравилось!

Ворота опустились, воткнувшись острыми зубьями в землю.

Твердислав почти бежал обратно через двор. Воины услужливо кинулись следом, забегали вперед, освещая князю путь. В башне, к которой спешил князь, одно окно вдруг озарилось оранжевым светом, осветив и ставню, висящую на одной петле.

Рудый догнал Асмунда, дружески хлопнул по широкой спине:

— Как там наши кони?

— В порядке, — буркнул Асмунд. Он бросил на Рудого злой взгляд. — Если все так просто, чего мы лезли через стену, рвали штаны? А сколько натряслись, ожидая? Во дворе вдруг начали заглядывать во все щели! Еще малость — добрались бы!

— Ничего, — заверил Рудый, — будет еще хуже! Упражняем вас, готовим. Но, сказать по правде, кто знал, что Твердислав отдаст женщин и еще доплатит?

Асмунд смотрел недоверчиво, но лицо Рудого было абсолютно серьезным. Асмунд предположил:

— Святой отец что-то пошептал?

— Он, — ответил Рудый странным голосом. — Пошептал так пошептал. Асмунд, надо побывать в пещерах!

Асмунд ушел далеко вперед, исчез, а когда вся группа добралась до опушки леса, вывел навстречу уже оседланных коней. Рюрик помог Умиле сесть, взял Игоря к себе, и кони понеслись галопом по извилистой лесной дороге.

Асмунд громко недоумевал: стоит ли мчаться, сломя голову, рассвет вот-вот наступит, а в потемках можно в яму угодить, на валежину налететь... Рудый таинственно объяснил, что Твердислав под чарами пробудет недолго.

Асмунд тут же стал нахлестывать своего коня: слухи о Твердиславе ходили жутковатые. Дважды они меняли дорогу, наконец рассвело, и они на всякий случай въехали в густой лес. Умила начала постанывать, Игорь проснулся, захныкал. Рюрик поравнялся с Олегом, сказал настойчиво:

— Женщины валятся с ног. Надо передохнуть.

— За нами гонятся, — ответил Олег коротко. Он не остановил коня и даже не повернул головы в сторону князя.

Рудый визгливо вскрикнул сквозь хохот:

— Еще какая погоня! Представляю себе рожу Твердислава, когда он вошел в спальню!

Асмунд покосился с недоумением, а Рюрик сказал с отвращением:

— Боги, ты и там побывал?

— Не я, — запротестовал Рудый. Он многозначительно покосился на пещерника, так же многозначительно вздохнул и замолчал с таинственным видом. Рюрик посмотрел в прямую спину пещерника, молча кивнул. Удивления на его лице не было, зато у Рудого, который наблюдал за лицом князя, глаза полезли на лоб.

Асмунд сказал раздраженным голосом:

— Княже, а если связать Рудого и оставить на дороге? Твердислав дальше не погонится, в нас ему интереса нет.

Рюрик тяжело махнул рукой:

— Возле каждого святого человека обязательно пакость крутится. Так заведено, не будем спорить с богами. Говорят, даже в вирии жабы водятся.

Асмунд двинул плечами, мол, было бы озеро, а жабы будут. Ему было все равно: спорить с богами, князем или деревенским ковалем, лишь бы чувствовать себя правым. Обернулся на скаку, крикнул:

— Рудый, а за что тебя так Твердислав не любит?

— Пустяк, — прокричал Рудый. — Я когда-то стучал головой в ворота. Пьян был, винюсь.

Асмунд долго думал, не находя в этом большой беды, наконец предположил неуверенно:

— Наверное ночью?.. Перебудил народ?

— Весь город, — сознался Рудый. — Я стучал в ворота его собственного замка! К тому же не своей башкой, а головой буй-тура Ратмира, старшего сына Твердислава... Он, дурень, почему-то противился, вопил, вырывался. Да и вообще люди здесь какие-то странные, ты сам видел!

Асмунд зябко передернул плечами.

Кони хрипели от усталости, бока раздувались, с удил падала желтая пена. Олег поторапливал, тревожно оглядывался.

Впереди показался хмурый густой бор. Могучие мрачные деревья, огромные и надменные, поваленные ветром, иные — рухнувшие просто от старости. Необъятные стволы покрыты толстым слоем зеленого мха, жирными блестящими грибами. Крохотные полянки сплошь черные от странно узорчатых листьев высоких папоротников.

Рюрик сказал, задыхаясь и глядя на мрачную стену с ненавистью:

— Придется бросить коней? Здесь не пройти.

— Надо, Скил, пройти, — сказал Олег, впервые называя Рюрика его старым именем, под которым его знали поляне: Скил, Скилл, Сокил, а окающие нижние племена произносили как Сокол. Олегу слышалось: Оскол, Скол, что вело к старому другу Коло и его сколотам.

Они долго продирались через заросли, ведя коней в поводу. Олег забрался далеко вперед, высматривая дорогу. Конному в славянских лесах не проломиться: завалы, растопыренные ветви, огромные корни, что вылезают из земли, сушины, ждущие малейшего толчка, чтобы обрушиться, раздавить, сплюснуть... Пеший где поднырнет, где перелезет, где протиснется, а для коня надо искать дорогу!

Асмунд и Рудый были позади. Асмунд спотыкался чаще всех, он все еще держал в руках свой чудовищный топор. Олег вернулся, посоветовал:

— Спрячь. Это священная роща. Сюда с оружием в руках входить просто нельзя.

— А на поясе? — спросил Рудый обеспокоенно.

— На поясе, за спиной и даже под полой, как у тебя, можно.

— Священная роща? — сказал Асмунд с сомнением. — Редариев, что ли?.. Ладно, авось свои законы чтут.

Он с облегчением сунул топор в чехол и перекинул за спину. Рудый сказал одобрительно:

— Сколько дубов! Вот это боги так боги! Сразу видно, кто старше. К тому же из такого бога можно хор-рошую лодку вырубить. А если полрощи извести на бревна, то терем! Такой, что Твердислав от зависти удавится.

Асмунд сказал, болезненно поморщившись:

— Рудый, ты слишком много скитался по свету... Неужели у тебя нет в душе ничего святого?

— Нет, — ответил Рудый гордо. Подумав, добавил со странной ноткой: — Впрочем, в святость пещерника верю. Сам видел, как он святой молитвой... Молитвой и святостью... гм...

Внезапно Рюрик, он шел впереди, ахнул и замедлил шаг. Асмунд и Рудый разом оказались рядом, сабля и топор будто сами прыгнули им в руки. Олег помог Умиле перекарабкаться через валежину, а когда догнали князя и воеводу, уже и Гульча стояла там, раскрыв рот и держась за гладкий ствол молодой березки.