Джон Байлс - Дети Древнего Бога

Она немного двинула головой в ответ.

— Вот так вот, сестренка. Яйцеголовые говорят, что это может быть последний бой, если мы его выиграем. Так что побудь пока тут, о, кей? Я буду сражаться за тебя, сестренка. Пожелай мне удачи.

Она начала говорить, почти неслышно. Тодзи наклонился к ней, чтобы услышать.

— Прощай, — прошептала она. А потом она закрыла глаза, лекарства и сон унесли ее вдаль.

Аска концентрировалась, собирая весь свой страх и злобу в тонкую струйку яркого пламени. Две трубки расплавились по краям; они сварились вместе, как только она совместила концы. Она зловеще ухмыльнулась. «Да я могу точечной сваркой заниматься, когда все это закончится», — подумала она, стараясь не вспоминать прошлое.

— Впечатляет, — сказала доктор Химмилфарб.

Аска вздрогнула.

— О, здравствуйте, фрау доктор Химмилфарб.

— Я вижу, ты достигла неплохого контроля, — ее голос был очень спокойным, и Аска подумала, не скрывается ли страх за ним. Ей было легче чувствовать эмоции других людей, если она сама была спокойной и способной посмотреть на себя со стороны.

Аска прямо в воздухе написала тонкими язычками пламени свое имя и имя Синдзи, и окружила все это тонким силуэтом сердца, потом старалась удержать полученный рисунок.

— Да, — просто сказала она. — Я не хочу больше подвергать никого опасности. Но все же, тяжело оставаться спокойной, когда… — она почувствовала, как контроль ослабевает, и погасила пламя. — Из-за всего этого.

Доктор Химмилфарб почти минуту смотрела в пол, потом кивнула и подошла к ней, с опаской положив руку на ее плечо.

— Я тоже скучаю по Анне.

Аска задрожала, затем накрыла своей ладонью руку доктора Химмилфарб и заплакала.

— Я по ней очень скучаю. Почему все должно было так произойти? ПОЧЕМУ?

— Просто так получилось, — сказала доктор Химмилфарб. — Я не знаю, есть ли Бог на земле или нет, но я бы предпочла, чтобы его не было, так как если он есть, то он просто больной ублюдок. Иногда, что-то плохое случается, и все, что мы можем сделать — просто попытаться помочь друг другу пережить это, — она вздохнула. — Я уверена, это не то, что ты хотела услышать.

Нет, не то. Она хотела верить в бога, в небеса и в то, что Он присматривает за людьми, но она не могла найти в недавнем прошлом следов Его присутствия. Как Он мог допустить, что ТАКОЕ случилось с Анной? Но если бога не было, если Внешние Боги были ближе всех к понятию божеств… она не могла этого принять. Она не хотела жить в таком мире, управляемым тупым молекулярным хаосом в центре, окруженным толпой танцующих богов. Не мог этот мир быть таким! Просто не мог!

Она поняла, насколько долго она плакала только тогда, когда доктор Химмилфарб неуверенно попыталась ее обнять. Она плакала горящими слезами, которые не обжигали доктора. Вместо того, они превратились в маленьких огненных ангелов, которые начала кружиться вокруг них. Она не могла остановиться.

Ангелы кружились вокруг нее, потом начали по спирали уходить в ночь. Она продолжала всхлипывать, пока слез больше не осталось, а затем задрожала на руках у доктора.

— Она была моей лучшей подругой, — наконец смогла сказать Аска. — Она должна была быть… я имею в виду…

— Ты ничего не сможешь для нее сделать сейчас, — с грустью сказала доктор Химмилфарб. — Но у тебя остается твой парень и твоя подруга Хикари. А еще Рей и Тодзи. Они будут с тобой. И я буду.

«Синдзи», — подумала она. Внезапно она почувствовала себя виноватой за то, что, когда его отец умер, она не была с ним. — Я… я должна встретиться с Синдзи.

— Я уверена, он будет рад видеть тебя.

Аска крепко обняла доктора Химмилфарб.

— Мы ведь еще увидимся, правда?

— Удачи, Аска, — сказала она, на прощание еще раз приобняв ее. — Пусть у вас с Синдзи все будет хорошо, — она попыталась ободряюще улыбнуться.

Аска убежала искать Синдзи. Он лежал на кровати в своей комнате, слушая музыку через наушники. Он не заметил, как она вошла, пока она не наклонилась и не обняла его. Только тут он очнулся и снял наушники.

— Привет, Аска, — нежно сказал он.

Она яростно поцеловала его, опрокинув на спину и встав на колени над ним. Он напрягся, но потом расслабился и просто обнял ее. Наконец, Аска отпустила его и перекатилась на бок; теперь они лежали рядом, лицом к лицу, обнимая друг друга. Она тихо сказала:

— Прости меня, Синдзи.

— Прости? — смущенно переспросил он.

— Твой отец умер, а все, что сделала я — просто валялась рядам и жалела саму себя, — она вздохнула. — Тебе ведь было так больно.

— Я не… я просто… я до сих пор не могу поверить, что он умер. Особенно с тех пор… ну, ты знаешь… — ответил он тихо.

Она знала. Она хотела сказать, что он еще увидит своего отца на небесах, но, даже с ее слабой верой она скорее ожидала бы увидеть Гендо в пламени ада. Вечного ада..

— Он любил тебя, — сказала она, не совсем уверенная, лгала ли она в тот момент. — И твою мать тоже. И я верю, он хотел, чтобы ты уничтожил чудовищ, убивших его.

Синдзи вздрогнул.

— Он был таким… таким… — на его глазах появились слезы. — Я никогда не знал, заботил ли я его. Иногда, он был хорошим отцом, но большую часть времени он, казалось, хотел, чтобы я держался от него подальше.

«Синдзи просто надо было во что-то верить», — поняла она. Она ненавидела Гендо почти так же, как Ньярлахотепа, но он был отцом Синдзи, и Синдзи нуждался в ком-то, кому он мог доверять. И это могло быть правдой… кто знает, что творилось у Гендо в голове?

— Я знаю, он любил тебя. И он гордился тобой.

Синдзи начал всхлипывать, и она прижала его к себе, и он молча плакал. Его слезы превращались в небольших разбегающихся паучков, и Аска изо всех сил старалась не обращать на них внимания. Она тоже заплакала; или, во всяком случае, попыталась. И они тихо всхлипывали, вот так, вместе, пока их чувства не упокоились.

Наконец, Синдзи сказал:

— Не умирай. Я прошу тебя.

— Я не умру, — пообещала она, целуя его в щеку. — Мы сделаем крабовый салат из этого ублюдка. А потом, может быть, все закончится.

— Все будет хорошо, правда? — тихо сказал Синдзи.

— Конечно, — сказала она с уверенностью, которой на самом деле не ощущала. — Все будет хорошо. Мы его вынесем, все вернемся сюда и будем… есть печенье.

Синдзи коротко рассмеялся.

— Я хотел бы думать, что все почти кончилось, но я просто… я не уверен.

Она вздохнула.

— Я понимаю. Может быть, нам придется заниматься этим еще тридцать лет кряду. Но я надеюсь, что нет.

— Иногда, я кое-что вспоминаю, — сказал он тихо. — Как и ты.

Одно из ее воспоминаний попыталось всплыть из глубины памяти, воспоминание о том, как два паука обнимали друг друга в ночи. Она попыталась заставить себя забыть об этом, но не могла. Никто из них сначала не был монстром. Они превращались в монстров, чтобы воевать с монстрами, и теряли контроль над собой. Этого хотели Внешние Боги. Они хотели, чтобы люди повиновались инстинктам. Чтобы люди лишились разума и погрузились в сумасшествие. Она не хотела доставлять им этой радости. Никогда — если это было в ее силах.