Наталья Павлищева - Против «псов-рыцарей»

На дворе боярина Колбы появился новый человек. Зачем пришел и о чем подолгу говорит с хозяином, никто не знал да и не спрашивали, опасно. По виду не новгородец и даже не русич, хотя сказал, что псковский. В Пскове вроде знал многих, только разговаривал как-то странно, словно слова вспоминал. Назвался Андреем, но на само имя не всегда откликался, а боярин его раз по-другому обозвал: Андреасом. Но через два дня незваный гость исчез, а еще через два его попросту забыли, потому как в Новгороде началась смута.

По городу стали ходить люди и мутить народ не слушать больно грозного князя. Новгородцы, еще не забывшие победы своего Невского, сначала гнали болтунов взашей, одного вообще притащили на двор к Александру Ярославичу. Случилось это так.

Мастер Олекса, живший на Плотницком конце, частенько хаживал к своему другу-свояку Михайле на Людин конец. Однажды возвращаясь после хорошей беседы, конечно, с медами от свояка, он увидел, как невзрачного вида мужичонка что-то тараторит, завлекая народ. По всему видно, не скоморох, не разносчик товара. О чем болтает? – заинтересовался Олекса. Довольно потрепанный мужичишка, страшно щербатый, не все и поймешь, что говорит, поносил ни много ни мало самого князя-героя! Твердил, что совсем городу воли вольной не стало от его самоуправства. Олекса рассвирепел:

– Ты что это князя поносишь, тать поганый?! А ну повтори, что сказал!

С десяток человек, что слушали болтуна, разом отхлынули в разные стороны, Олексу знали многие, и про силу его кулаков тоже наслышаны. Мужичонка испугался, но, будучи прижатым к тыну крепкой рукой Олексы, вынужден был отвечать.

– Я… да я ничего… говорю, мол, князюшко наш Александр Ярославич больно много власти себе взял, как бы беды не вышло.

– Тебе что с того? Ты чей?

Мужичок снова заюлил:

– Я не тутошний. Мы в веси живем, что за Волховом.

– Так чего же против нашего князя болтаешь?!

Почти разбежавшиеся новгородцы собрались вокруг снова. Видя такое, мужичок осмелел:

– Князь Александр стал в наших лесах охотиться, себе добычу брать.

– Ну и что? – не выдержал рябой Игнат, возле дома которого шел разговор. – Как же ему не охотиться, если бояре князю содержание урезали? Дружину, чай, кормить надо.

– А-а, – тянул мужичок, – нашу скору берет, наших зверей бьет, наши ловы пустеют…

Нельзя сказать, чтобы среди новгородцев не нашлось сочувствующих. Увидев такое, Олекса, который просто слышать не мог, если кто слово говорил против любимого князя, сгреб болтуна и потащил на княжий двор.

Князя в тот день дома не оказалось, зато его воевода разобрался быстро и круто – мужика за злые речи выпороли и обещали вообще повесить, если язык не прикусит.

На следующий день по городу разнесся слух, что князь Невский расправляется с неугодными по своей воле без совета с лучшими людьми города.

Кроме того, из-за разорения южных городов Руси подвоз хлеба в Новгород резко сократился. Это стало заметно сразу, опустели лавки, закрылись несколько складов, в которых держали зерно. Новгородцы поняли, что ожидается голод. Все, кто мог, бросились закупать остатки хлеба. Купцы запасы поспешили припрятать. В городе все чаще стали раздаваться недовольные речи, мол, вместо того, чтобы ссориться со шведами, их надо было замирить, тогда бы хоть оттуда привезли зерно. Единожды услышав такое, князь не смог сдержаться и велел попросту повесить смутьянов.

Снова загудел вечевой колокол, призывая горожан на площадь. Шли-торопились со всех пяти концов, гадая, что еще случилось.

Я тоже поторопилась, понимала, что не сдержусь и начну кричать и корить, но сидеть дома не могла. Площадь была запружена народом, бросились в глаза могучие детины, расставленные по площади словно в шахматном порядке. Наверное, следить за порядком, с высоты такого роста хорошо видно все, что творится вокруг, а громадными ручищами можно сгрести и угомонить любого нарушителя порядка. Разумно, ничего не скажешь, как и многое другое в Новгороде.

Довольно быстро я поняла, насколько ошиблась, не порядок стерегли эти ражие детинушки, а кричали то, за что им заплатили. Вот ведь гады, а! Тем более кричали против князя Александра. Что-то я их не видела на берегу Невы, где были эти громилы, когда их силушка могла послужить Новгороду и Руси вообще? По дворам своих бояр прятались, а теперь вот поорать вылезли?

Конечно, я не могла уничтожить этих рослых хмырей, но так буравила ближайшего к себе взглядом, что тот вызверился:

– Чего гляделки распахнула? Щас как врежу!

– Врежь.

– Чево?

Я знала, что они храбрые только с вида и когда все вместе, потому не боялась, но от конфликта отвлекло начало веча. Вятич обязательно обругал бы, потому что врага я себе нажила. А, черт с ним!

Когда площадь уже была полна народа, на помост вышел один из знатнейших бояр Онаний. Рослый, дородный старик навис над остальными и гаркнул своим зычным голосом:

– Великий Новгород! О князе нашем Александре Ярославиче речь держать хочу!

Кто-то из толпы добавил:

– Невском!

Боярин спокойно усмехнулся:

– Невском. Больно много воли князь в городе взял, стал судить и рядить без совета с боярством и лучшими людьми города!

Со стороны, где стоял Людин конец, снова донеслось:

– А чего с вами рядиться, вы все одно себе на пользу решите!

Вече согласно загудело. И впрямь совет господ всегда решал в свою пользу.

– Пошто князю содержание урезали?

– Забыли про его заслуги?

Голоса становились все громче, а вечевая толпа все решительней. Онаний понял, что пора говорить самому, не то не князя сейчас поносить будут, а бояр. Снова поднял руку, призывая к вниманию. С разных концов площади здоровые молодцы закричали согласно:

– Говори, боярин! Говори, не слушай болтунов.

Посадник Степан Твердиславич пристально оглядел стоявших, очень уж согласно кричали эти молодцы, точно обучены такому крику. Надо узнать, чьи они, верно, боярин своих поставил по разным углам, чтобы другие голоса перебить.

Орал и «мой» детина. Каюсь, вспомнила один не совсем честный приемчик, подобралась сзади и с силой ткнула в точку, отвечающую за почки. Поскольку народ не стоял спокойно, толкались все и во всех сторон, то детина сразу не сообразил, а через мгновение меня уже рядом не было. А его скрутило здорово, ничего, пусть помучается, так ему и надо, против нашего Невского кричать. Жаль, что нельзя и остальным устроить вот такую шокотерапию, чтобы также помучились.

– Князь всем хорош как воин, слава ему за победу! Да только и сидел бы себе с дружиной, пошто в городские дела лезет?! Загордился своей славой, «Правду Новгородскую» признавать перестал! – Голос боярина гремел над площадью праведным гневом. Большинство притихло, это были серьезные обвинения в сторону любимого князя, такого никому не прощалось. – Сам судить и рядить стал. Где такое видано, Господин Великий Новгород?! Скоро вече разгонит.