Наталья Павлищева - Убить Батыя!

Все, как когда-то в Козельске с Лушкой, когда я переучивала ее читать. Сестрица буквы знала, но произносила их названия вместо звуков. Когда это разъяснилось, Лушка моментально стала читать, как все нормальные люди. Так и я. Вятич научил меня правильно держать налучье, тетиву и стрелу, но когда он вставал за спиной и, обняв за плечи, начинал вместе со мной натягивать тетиву, мое дыхание напрочь сбивалось и руки слабели. Его, кстати, тоже. Нормально дотянуть тетиву не получалось, прицелиться тоже, и я просто бросала это занятие.

А здесь мне показывал мужик, у которого дыхалка вовсе не сбилась, и я все сделала верно, отправив стрелу если не в десятку, то уж в восьмерку точно.

Уже наступила настоящая золотая осень. Лес стоял роскошный – то кроваво-красный, то золотисто-желтый, то темно-зеленый из-за елей, то просто зеленый со стволами янтарно-коричневых стволов сосен. Красотища…

Мужчины быстро ставили новый дом для одного из жителей веси взамен недавно сгоревшего. Когда умелых рук много, все получается быстро и ловко.

После новоселья мы уехали в следующую весь. Она тоже была глубоко в лесу.

– У эрзя есть города?

– Как у русских с большими домами? Нет, нам не нужно. Если построить такой город, люди не будут из домов видеть лес.

Но город все же оказался, до него мы добрались уже в середине осени. Я даже отдаленно не представляла, где мы находимся, вокруг лес, лес и еще раз лес. Наверное, если влезть на самую высокую сосну, то ничего, кроме стены деревьев, не увидишь…

«А вокруг голубая… голубая тайга…»

– Что?

– Да так, песенку какую-то вспомнила. Где мы находимся, не знаешь?

– Вроде Саровское городище… Речки Сатис и Саровка…

Так, уже легче. Саров – это Арзамас-16. Чтоб мне это о чем-то сказало! Где у нас Арзамас да еще и 16? Точно! Где-то там, в лесах.

Нет, я пространственным кретинизмом не страдала, но кто из нас, живущих в Москве двадцать первого века, сможет с лету вспомнить взаимное расположение небольших городов матушки-России? Да еще и тех, в которых ни разу в жизни не был.

Где Саров, который Арзамас-16, каюсь, так и не вспомнила. Пусть простят мне этакое безобразное отношение к их любимому городу жители Сарова… Зато, если вернусь, непременно расскажу, как выглядел их город в умопомрачительной древности. Меня вдруг осенило: я вообще должна все запоминать, запоминать и еще раз запоминать! Иначе командировочка пройдет зря.

Так, начинаем запоминать! В речку Сатис под острым углом впадает речка Саров. На образованном ими остроугольном мысу стоит город. Конечно, он не похож ни на Козельск, ни тем паче на Рязань. Никаких луковок соборов, никаких колоколен, крепкие стены ограждают деревянные постройки, правда, часто в два этажа.

Все из таких толстенных бревен, что я просто не понимала, как вот этакое можно срубить топором, не говоря уже о необходимости притащить из леса и поднять на высоту второго этажа. Вокруг люди как люди, рослые, конечно, крепкие, особенно женщины по сравнению со мной (я против них пигалица). Красивые, сероглазые, светловолосые… очень стройные, у всех прямые плечи без малейшего намека на сутулость.

Отвлеклась, про самих эрзя потом, сейчас о городе. В нескольких метрах от основной стены в землю, как и в тех весях, что мы проходили, врыты колья из целых стволов с наклоном наружу. Колья, как и все остальное, огромные. Хитро, потому что, перебравшись через них, штурмующий попадал в пространство, которое прекрасно простреливалось со стены, и на некоторое время поневоле застревал. Не говоря уже об осадных машинах, которые через эти колья просто не перетащишь. Хотя какие осадные машины, если мы на лошадях цепочкой-то по лесу с трудом пробирались!

Сюда Батый точно не дойдет, Пургазу можно не беспокоиться. И чего он аж на реку Воронеж вылез?

В первый же миг, попав внутрь стены и оказавшись ближе к мысу, я испытала нечто. Нет, оно не было связано ни с увиденным, ни с происходившим вокруг. Просто ощущение столба, открывавшегося вверх в немыслимую высоту и даже глубину космоса…

– Вятич, что это?!

– Что ты чувствуешь?

– Столб… энергетический столб…

Он крепко взял меня за руку.

– Тебе плохо?

– Нет, и даже не страшно, просто потрясающе.

Но вокруг нас люди, долго стоять триумфальной колонной посреди небольшой площади между домами не дали.

А вот здесь к нам отнеслись более настороженно, чем в лесных весях. Почему? Так во всех городах или мы чем-то не понравились? Быстро поняли: не понравилось, что мы русские. Чем это им русские досадили? Боялись бы лучше вон монголов.

Объяснил приставленный к нам эрзя Тёкшонь. Он очень гордился своим «княжеским» именем, Текшей звали славного инязора эрзян, и именем действительно можно было гордиться. Но требовалось оправдать…

Парень рассказал, что русских не любят за то, что десять лет назад с ними крепко воевали. Русские князья захватили эрзянские земли, поставили на них города, инязор Пургаз даже воевал Нижний Новгород, только неудачно.

Так… Нижний Новгород – это уже легче, это на Волге, и я даже помнила, в каком ее месте. На вопрос, в какой стороне этот самый Нижний, Тёкшонь махнул рукой на север:

– Там.

Я развела руками:

– Но мы не князья и совсем из других мест. Русь большая, мы не можем отвечать за всех русских.

Очень хотелось добавить, что я вообще здесь ни при чем…

– Эрзя тяжело, со всех сторон те, кто хочет взять наши земли.

Зря он беспокоится, взять их земли слишком трудно, весь от веси через бурелом и волчьи ямы, кто сюда доберется?

– С одной стороны русские пришли и стали ставить города, с другой булгары и буртасы…

Он явно чего-то недоговорил.

– А что с мокшей, почему не дружите?

Я явно наступила на любимый мозоль, парень аж взвился:

– Мокша – предатели!

Вот те раз! Интересно, в чем это выражается?

– Они договорились с русским князем Юрием Всеволодовичем и напали на нас ему в угоду! А инязор Пургас в ответ договорился с Булгарией. Только те тоже предали эрзя, не стали помогать нам воевать Нижний Новгород.

Понятно, в семье гражданская война, брат на брата и соседей на помощь. Самое, между прочим, поганое дело – бить брата при помощи соседа…

Кажется, я высказала это вслух, потому что Тёкшонь внимательно на меня посмотрел и согласно кивнул:

– Только не все русские так думают.

– Все не могут думать одинаково, – это Вятич. – А про Юрия Всеволодовича можешь своим сородичам сказать, что он не только эрзя обижает… обижал, но и русских тоже. Рязань сжег хуже любых степняков, а людей в плен увел.

Я не стерпела:

– Ты не видел сожженной Батыем Рязани.

– Во-первых, видел, во-вторых, твой отец чуть не погиб именно там, когда горела Рязань от руки великого князя Юрия Всеволодовича, а потом вместе с твоей бабушкой и Анеей был угнан в полон в Переяславль. Оттуда дед выкупил из плена.