Кирилл Бенедиктов - Миллиардер-3. Конец игры

—О всяких пустяках. Клубы, вечеринки, модные развлечения. О чем еще можно говорить с молоденькой тусовщицей?

—А откуда она взялась, ты знаешь?

—Я же говорю — приехала с кем-то из гостей. Слушай, давай не будем говорить о других девушках? Мне и тебя более чем достаточно.

Это была ложь, но ведь весь их разговор был поединком двух искусных лжецов.

—Докажи!

Он притянул ее к себе, заглянул в прозрачно-голубые глаза. «Она красивее Марго, — подумал он с легким чувством вины. — И эффектнее Евы, если уж на то пошло… Что с того, что мы смертельные враги? Мужчина всегда остается мужчиной, а женщина — женщиной».

И образ темноволосой девушки из бара без следа растворился в его сознании.

После хорошей пьянки обычно наступает похмелье. Болит голова, желудок подкатывает к горлу, но самое неприятное — это состояние, которое наркологи называют «адреналиновая тоска». Кажется, что мир сер и холоден, что вся твоя жизнь бессмысленна, что накануне ты натворил массу глупостей, о которых теперь страшно жалеешь. Как говорилось в старом анекдоте, «лучше бы я умер вчера».

Проснувшись на следующее утро, Гумилев почувствовал острый приступ такой тоски.

Он глядел на раскинувшуюся на постели Катарину (ближе к рассвету они перебрались в спальню) и не мог найти себе оправдания. Прекрасная фигура, роскошная грудь, длинные ноги, красивое лицо… Но эта девушка была внучкой Марии фон Белов, державшей в плену двух самых дорогих ему людей. Она была самой обычной надзирательницей, приставленной к нему, чтобы контролировать каждый его шаг. Что с того, что его тюрьма не имела стен и решеток? Свободы у него было не больше, чем у заключенного концлагеря.

Когда-то Андрей смотрел фильм о любви бывшей узницы Освенцима к своему мучителю-нацисту. Фильм был, может быть, и неплохим, но Гумилеву были в высшей степени не близки все эти садомазохистские мотивы.

Однако что-то все же толкнуло его в объятия Катарины фон Белов. И теперь он отчаянно старался понять, что это было — морок, внезапно вспыхнувшая страсть или попытка обмануть себя самого. Потому что все это время он подсознательно думал о другой.

Он вылез из постели и босиком прошел в душ. Включил контрастный режим и несколько минут ежился то под ледяными, то под обжигающими струями. До боли растерся жестким полотенцем и, накинув купальный халат, направился в гостиную.

Здесь все напоминало о вчерашней безумной ночи. Опрокинутое кресло, сбившийся, залитый коньяком ковер, оплывшие свечи в трехрогом подсвечнике. И брошенная в беспорядке одежда — его и Катарины.

Вот ее «маленькое черное платье», похожее сейчас на скомканную тряпочку. Вот кружевные черные трусики. Выглядывающая из-под дивана туфелька. И наконец, предмет, который Андрей мельком заметил накануне, — предмет, показавшийся ему очень странным.

Это была тонкая, сплетенная из сделанных в форме восьмерок звеньев цепь. Когда вчера он сорвал с Катарины платье, цепь эта, опоясывавшая ее талию, металлически блеснула в дрожащем свете свечей. Но тогда его мысли были заняты совсем другим, и пока он целовал ее плечи и шею, девушка расстегнула цепь и швырнула ее на пол.

Гумилев поднял цепь с пола. Она была сделана из какого-то очень прочного металла — такой цепочкой, подумал Андрей, можно задушить человека так же легко, как рояльной струной. На равном удалении от концов цепи к ней была подвешена серебристая фигурка бабочки.

Андрей не слишком удивился — он ожидал чего-то подобного с того момента, как Катарина вернула себе свой естественный облик.

Почему у Катарины не менялся цвет глаз, если она постоянно носила с собой предмет, Гумилев не знал — возможно, она, как и Марго, пользовалась цветными контактными линзами. Не знал он, и каким был дар Бабочки — но, судя по событиям прошлой ночи, предмет как-то изменял внешний облик человека. Когда Катарина сняла с себя цепь с фигуркой, она превратилась в нордическую блондинку.

Чертовы фигурки, подумал Андрей. Паук таинственного индуса, Кролик Марго, Единорог Кирсана Илюмжинова, Морской Конек телохранителя Беленина, Орел Свиридова… Все они приносили в жизнь Гумилева только беды или, в крайнем случае, большие проблемы. И вот теперь еще Бабочка. Какими бы способностями ни наделяла она свою хозяйку, плохой новостью было уже то, что обитатели базы «Туле» знают о предметах и их свойствах.

Он сжал фигурку в кулаке, словно ожидая от нее ответа на незаданный вопрос. Фигурка молчала. Не было ни ощущения пробежавшего по руке тока, ни тепла, ни холода. Просто мертвый, гладкий на ощупь металл.

Подумав, он положил цепь обратно. Пусть Катарина думает, что он ничего не заметил.

В спальню он возвращаться не стал.

Приехав в свой офис на проспекте Вернадского, Гумилев, не поднимаясь к себе на пятидесятый этаж, сразу же зашел к Саничу.

—Подготовь комнату «Д», — распорядился он.

Комнатой «Д» на жаргоне безопасников называлось специальное помещение, экранированное от любых прослушивающих устройств, сколь бы хитроумными они ни были. Такие комнаты имеются в посольствах и генеральных штабах. В корпорации Гумилева комната «Д» находилась на минус третьем этаже, расположенном на глубине пятнадцати метров под землей.

Когда Санич доложил, что все готово, Андрей молча кивнул на сейф, стоявший в углу кабинета. Начальник службы безопасности понял его без слов: открыл кодовый замок и извлек ресивер, похожий на небольшой DVD-проигрыватель.

—Я буду работать один, — сказал Гумилев, забирая у него прибор. — Проследи, чтобы никто не беспокоил.

Если Санич и удивился, то ничем этого не показал — его лицо оставалось все таким же улыбчивым и добродушным.

—Конечно, Андрей Львович, — кивнул он.

Перед тем как войти в комнату «Д», Андрей вынул из карманов айфон, запасной комплект ключей от машины, электронный ключ от дома и снял пояс, в пряжку которого был вмонтирован GPS-передатчик (по настоянию Санича он носил такие передатчики постоянно: с их помощью служба безопасности могла определить его местонахождение в случае похищения), сложил все это в пластиковый контейнер и запер в металлический ящик. Затем снял туфли, надев мягкие войлочные тапочки, наподобие тех, которые выдают в некоторых музеях. Открыл тяжелую дверь, обшитую пластинами стали и свинца, проложенными пористой резиной, и вошел в комнату «Д».

Обстановка здесь была самой аскетичной — четыре голые стены, стол и три обитых кожей вертящихся кресла. Единственной уступкой комфорту был маленький холодильник «Электролюкс» с запасом минеральной воды и кока-колы. Секретари в комнату «Д» не допускались, и в тех редких случаях, когда здесь велись сверхсекретные переговоры, их участники брали напитки из холодильника сами.