Вадим Панов - Красные камни Белого

– Что делать?! – визжит рулевой.

Завыл забывший о часах старпом. И капитан с удовольствием присоединился бы к нему. Потому что…

Серое уже не штрихованное, теперь оно – пятна и вихри, что беззвучно налетают на цеппель и проходят сквозь. Теперь серое – шторм, но это полбеды: из штормящей Пустоты, случалось, уходили. Беда же в том, что прямо по курсу, в самом эпицентре урагана, сталкиваются два гигантских пассера. Кокетливый верзиец бьет в бок каатианскую рабочую лошадку. Или входит в бок? Какое слово правильное? Какое слово нужно использовать в данном случае? Наверное, никакое, потому что визжащий рулевой, воющий старпом и окаменевший капитан далеки от слов. И от мыслей тоже. Они стоят и просто смотрят на разыгрывающуюся перед ними драму. На то, как схлестываются сигары, окутываясь почерневшим серым.

– Разве переходы могут пересекаться? – громко спрашивает капитан.

Однако визжащие и воющие помощники его не слышат. Впрочем, ответ перед глазами: могут. Но свидетелей необычного зрелища не остается.

А еще беда в том, что «Дедушку Джо» несет прямо на погибающие цеппели, и серое за стеклом стремительно становится черным.

– Мы летим на них.

Тишина. Лишь легкое посвистывание выходящего воздуха. И от этого посвистывания только хуже.

Где сирена? Где вой и визг?

Их нет.

Делись куда-то. То ли повинуясь Пустоте, то ли приказу ошарашенного разума. Капитан стоит в посвистывающей тишине и смотрит на окутанные черным пассеры. Место столкновения не разглядеть, но что там происходит, понятно – ничего хорошего. И сейчас к невеселому танцу присоединится еще один цеппель.

– Нужно бежать!

– Стоять!

«НУЖНО БЕЖАТЬ!»

Есть в Пустоте очень хреновый Знак: паника. Единственный, не имеющий к Пустоте никакого отношения. А хреновый потому, что открывает цепаря для всех остальных Знаков, которые бродят вокруг, но почему-то пока не бьют. Паника приманивает их, как лакомство, показывает, что жертва готова впитать самый поганый Знак, жадно выпить его, раствориться… Паника показывает, что сопротивления не будет.

«НУЖНО БЕЖАТЬ!»

– Стоять!

Старпом метнулся в коридор. Рулевой бросился на окно. Первый удар крепкое стекло выдержало, однако в следующий миг цепарь пальнул в преграду из револьвера.

Паника.

Легкий свист неспешно уходящего воздуха превратился в шум потока. Серое, вдруг ставшее черным, проглотило рулевого, после чего игриво заглянуло внутрь. А вместе с ним пришли истосковавшиеся по веселью Знаки. Будто мало им пассажиров столкнувшихся цеппелей… Злые Знаки, вобравшие в себя всю силу шторма… Не бьющие – грызущие…

До гибнущих пассеров можно дотянуться рукой…

Безнадежно…

– Перед тем как потерять сознание, я ухитрился пристегнуться ремнем к штурвалу, – закончил капитан. – Только это меня и спасло.

И замолчал.

В кают-компании «Дедушки Джо» наступила тишина. Путники, завороженные рассказом Лео Мона, вновь переживали ту ужасную катастрофу, и лишь через минуту Грозный задумчиво протянул:

– Так вот как все произошло…

– Изумительная история, – вздохнула Привереда.

– Невероятная, – поддержала ее Куга.

– Столкновение в Пустоте… – Тыква погладил круглую голову. – Никогда о таком не слышал. – И покосился на Грозного: – Разве это возможно? Я думал, астринги создают переход для одного цеппеля, и пути не пересекаются.

– Я тоже так думал.

– И что?

– У меня нет оснований не доверять словам нашего капитана.

«Наш капитан!» Фраза прозвучала, и Лео Мон не стал возражать. Путники приободрились: обратный билет, судя по всему, в кармане.

А Грозный – сама любезность! – повернулся к Мону:

– Чем закончилось столкновение цеппелей?

– Я ведь сказал, что потерял сознание.

– Ах да… Дело в том, что мы видели пассеры, Лео, и, поверь, это зрелище не менее удивительно, чем описанный тобою шторм. Наши цеппели сплело между собой.

– Они столкнулись.

– И в буквальном смысле слова срослись друг с другом. Стали единым целым. Разрушились лишь верхние края обшивки, или… – Грозный на мгновение задумался. – Или они не успели срастись до того, как цеппели выбросило из Пустоты.

– В них коридоры перемешаны. – Куга широко распахнула синие глаза. – Идешь по одному цеппелю – оказываешься в другом. И никаких следов аварии.

– Вы рассказываете удивительные вещи, – покачал головой Мон.

– Выглядят они еще более удивительно, – проворчал Рыжий.

– Я едва не спятил, когда увидел, – добавил Тыква.

– Страшно подумать, что могло произойти с нами, – поежилась Куга.

– Что? – не понял Мон.

– Мы нашли офицера одного из цеппелей, – глухо объяснила Привереда. – Он сросся с камнем, с огромной местной скалой. Наполовину человек, наполовину булыжник.

– Добрые Праведники! – Лео покачал головой. – Как же он смог…

– А он и не смог. – Привереда вздохнула. – Он умер.

– Это ужас.

– Это Пустота.

– Да, Пустота, – угрюмо согласился Мон и залпом допил остававшийся в стакане коньяк.

На вид капитану «Дедушки Джо» было около шестидесяти стандартных лет, однако энергии и живости ему, судя по всему, было не занимать. Невысокий, полный, с короткими толстыми ручками и похожими на сосиски пальцами, Мон казался ожившим Спригу, что дарит детишкам подарки в новогоднюю ночь – такая же седая, не по годам пышная шевелюра, густые брови, роскошные усы, добрые маленькие глазки и нос картошкой. Не хватало окладистой бороды, но почему бы Спригу не побриться, правда? Тем более что до Нового года еще несколько месяцев. Одевался Лео, как это принято у свободных торговцев, вольно: простые цепарские штаны, заправленные в крепкие башмаки, теплая фланелевая рубашка, поверх нее – жилет со множеством карманов.

– Да уж, приключения на нашу долю выпали невероятные, – пробормотал Мон, поглядывая на бутылку коньяка. – Будет о чем внукам рассказать.

– И они еще продолжаются, – заметил Грозный. – И прежде чем приступать к мемуарам, нужно добраться до цивилизованных планет.

– Мемуары – это для тебя, ты у нас адиген, – усмехнулся Рыжий. – А мы люди простые.

Обнаружение цеппеля, а главное – удачные переговоры с его капитаном вернули Рыжему наглость и самодовольство, которые он растерял во время путешествия по горам. Он ясно давал понять, что пребывание Грозного на посту вожака закончилось, чем вызывал у спутников понятное недоумение.

– Ты адиген? – Лео отвлекся от бутылки, решив, что чрезмерная выпивка сейчас неуместна, и посмотрел на Грозного. – Ты вспомнил?

– Мы пришли к этому выводу эмпирическим путем, – любезно объяснил тот. – Что же касается второго вопроса, то нет, я ничего не вспомнил.