Роман Артемьев - Хроники Аскета. Третья сила

Я закинул сумку с вещами на верхнюю полку и уселся в кресло. Расстояние до Питера поезд преодолевает за пять часов, лежачие места с такой скоростью не нужны. Соседка, девушка лет осьмнадцати, слегка поежилась и чуть заметно отодвинулась в сторону. Хорошая чувствительность. По экрану вмонтированного в спинку переднего кресла телевизора пошли помехи, наличие источника пси-излучения вблизи по-прежнему иногда вызывало сбои техники. Манипулируя аурой, я случайно «приоткрылся», и поток чужих мыслей немедленно хлынул в мою многострадальную голову:

— Когда отправляемся-то?

— …жуткий запах.

— …сама розовенькая, а рукава черные…

— …бабки кончились, что Наташка скажет?

— …девятнадцать плюс девять равно…

— Достал. Разведусь.

— Где же туалет?!

— …люди как люди…

Короткий сеанс сканирования принес множество образов, от которых я тут же с раздражением избавился. Мне неинтересно смотреть на мечты влюбившейся школьницы, равно как и на мысли вокзальной проститутки или мелкие тайны сидевшего в соседнем вагоне мужчины, который впервые в жизни изменил жене и сейчас очень переживал, что она об этом узнает. Каждый мнит себя центром мира, и столкновение машин на соседнем перекрестке вызывает больше эмоций, чем кровавая война где-нибудь в Сомали. Происходящее с ними всегда кажется людям более важным, чем все остальное, и, возможно, в их простодушном эгоизме есть некий высший смысл.

К примеру, возьмем меня. Покидать институт, ставший вторым домом, пришлось бы в любом случае, но личные мотивы заставляют действовать с гораздо большим энтузиазмом. Официально я нахожусь в командировке. Питерский храм Рода собирается провести серьезный эксперимент, а именно — войти в контакт с обитателями ментала, и жрецы пригласили меня в качестве консультанта. Коробок тоже хотел поехать, но не смог — дела.

— Завидую я тебе… — Мой начальник и в какой-то степени учитель звонко поболтал ложечкой в чашке чая. — У нас в стране сущностей класса «бог» еще не призывали. Своими глазами увидишь эпохальное событие.

— Если все пройдет удачно, то еще насмотритесь, — утешил я его. — Белов, надо думать, не успокоится, пока не переговорит со всем пантеоном.

— Сомневаюсь. СБР не даст разрешения на частые контакты. С такими силами играть опасно.

— Где кончается Служба и начинается секта родян, не скажет ни один аналитик, — возразил я. — Родяне и до, и после Исхода серьезно нам помогали. Если не считать Службы, у них почти все руководство прямо или косвенно связано с государственными структурами типа Управления пси-преступлений ФСБ или Особым отделом МВД.

— Вот именно. — Коробок многозначительно поднял палец. — Вот именно. И многим в верхах столь тесная смычка перестает нравиться.

— Ну и что? Гонения на верующих они устраивать не осмелятся. До тех пор, пока православная церковь окончательно не определится со своей позицией в отношении жителей ментала, родянство трогать не станут.

— Возможно. Но способ окоротить лидеров — найдут.

Восемнадцать лет назад в мир пришли чужаки. Мы до сих пор не знаем, кем или чем они были, к чему стремились, почему исчезли. Официальная версия гласит, что «объединенные силы Земли штурмом взяли главнейший оплот вражеских сил в амазонской сельве, в результате чего сломленные пришельцы бежали с планеты». Лично я до сих пор сомневаюсь, оказали ли наши действия хоть какой-то эффект. Мышление чужаков не имело ничего общего с человеческим, они могли вообще не заметить нашего трепыхания. Как бы то ни было, благодаря встрече с ними люди получили доступ к псионике.

Прошедший сложную процедуру инициации — или побывавший в одном из исчезнувших ныне обиталищ пришельцев — человек менялся. Усиливался один из компонентов энергетического тела, в просторечии называемый оболочкой. Причем в одномдвух случаях из ста усиливался настолько, что количественные изменения перерастали в качественные, инициированный фактически переходил на новую ступень эволюции. Об этом не принято говорить, но псион — не совсем человек. По крайней мере, биологически. У нас острее работают органы чувств, мы полнее воспринимаем окружающую реальность, быстрее идет регенерация тканей, при необходимости отрастают дополнительные органы. Правда, последнему надо долго учиться. Ментаты способны читать чужие мысли, целители творят чудеса с живыми организмами, аналитики обрабатывают информацию лучше самого современного компьютера, пророки видят будущее. Часто обычные люди чувствуют себя рядом с нами ущербно. Их можно понять.

Мир изменился, и изменился необратимо. На улицах можно встретить туриста, следом за которым по воздуху плывет багаж, в клиниках лечат рак и сглаз, спамеры в сети навязчиво рекламируют амулеты от порчи. В Уголовном кодексе появился раздел, посвященный преступлениям с использованием экстрасенсорики, в Гражданском — статьи, регулирующие получение инициации несовершеннолетними. Государства стали жить чуть-чуть дружнее, поняв наконец-то, что во Вселенной мы не одни. Правда, террористов и всякого рода фанатиков, наоборот, прибавилось.

Изменения в законодательстве производили двоякое впечатление. С одной стороны, государство — Российская Федерация, имею я в виду — четко определило правила игры. Теперь и псионы, и простые люди хорошо знали, использование каких способностей и когда является преступлением, а когда — нет. Это радовало. Тем не менее… Система несовершенна. Например, псионам, не состоящим на воинской службе, запрещено применять атакующие знаки, указанные в подробном и регулярно пересматриваемом перечне. То есть знак приравнивается к оружию, что, в общем-то, правильно. Каждый случай применения рассматривается особой комиссией, что тоже можно понять и оправдать. Однако амулеты, являющиеся в таких случаях основной доказательной базой, реагируют в первую очередь на сам факт появления знака, слабо различая, защитный он, атакующий или информационный. И вот маг, пожелавший накинуть ту же «святую броню» для защиты от ментального сканирования, в городе вынужден либо примерно раз в пять минут доставать удостоверение и демонстрировать его всем желающим, начиная от простых постовых-пэпээсников и заканчивая примчавшейся по тревоге оперативной группой СКП; либо искать способ нарушить закон, обманув датчики.

В результате от привычки постоянно носить защиту, выработавшейся и у меня, и у многих других бойцов, пришлось избавляться. Она стала мешать. Положительный момент я вижу в росте числа альтернативных знакам разработок, выполнявших схожие функции, но под действия законов не подпадавших.

Впрочем, российским псионам грех на судьбу жаловаться. В почти всех остальных странах требования к нам еще жестче, а ограничений больше. Здесь нас никто не заставляет носить специальные нарукавные повязки, не ограничивает свободу передвижения, мы не должны проходить регулярных психиатрических осмотров. Да, в мире еще много неприятных для нас мест. Хотя положение медленно меняется в лучшую сторону — первоначальные истерия и страх исчезают.