Гарри Гаррисон - Стальная Крыса поет блюз

Я замолк. Вельди негромко постучал, затем отворил дверь.

– Благая весть! – заявил он, возбужденно сверкая глазами. – Железному Джону угодно встретиться со «Стальными Крысами» – и не где-нибудь, а в Веритории! Высочайшая почесть! Но сначала отряхните одежду от пыли и удалите с музыкальных челюстей суточную щетину – Флойда с его героической бородой это, естественно, не касается. О, если б вы знали, какое вас ждет удовольствие!

«Готов поспорить, без такого удовольствия мы бы прекрасно обошлись», – подумал я, но вслух ничего подобного не высказал. Царская милость есть царская милость, от нее не отвертишься. Я избавился от щетины с помощью быстродействующей депиляционной мази, расчесал волосы и постарался не кукситься, глядясь в зеркало. Из апартаментов я вышел последним, молча взобрался на транспорт восторга, и мы с тяжеловесным шиком покатили во дворец.

– Не возьму в толк, почему на этот раз все трое? – Стинго пригубил бокал охлажденного вина. – В прошлый раз, Джим, на фильм приглашали тебя одного.

– Понятия не имею.

Мне не очень нравился беспечный тон Стинго, захотелось сменить тему. Я попытался представить, как Мадонетта одна-одинешенька бредет по чужому городу, но мысли упрямо сворачивали на Железного Джона. Какой еще сюрприз он приготовил?

Наконец мы вступили в Вериторию, освещенную лучше прежнего, и я поразился – насколько же она просторней, чем показалось вчера! Кресла были расположены полукругами, в каждом сидел зритель – я еще не видал в Раю такого сборища старых пней. Куда ни глянь – лысины, седины, морщины и беззубые рты.

Сам Железный Джон вышел на сцену и обратился к нам с приветственной речью:

– Мы искренне рады видеть вас здесь. Эти кресла – для вас.

Он указал на передний ряд, удаленный от прочих и состоящий всего из трех, но лучших кресел.

– Музыкальные Крысы, вы наши почетные гости. Это особый случай, особый для юного Джеймса диГриза. Джим, ты здесь самый молодой. Скоро ты поймешь, что я имею в виду. А твои друзья, несомненно, получат удовольствие. Не только удовольствие, но и полезный урок, я надеюсь. Итак, начинаем…

Едва он вымолвил: «Начинаем», – погасли огни и тьма заполнила Вериторию. Во мраке зазвучали шаги, раздался смех. Загорелся свет, я увидел малыша лет восьми. Спотыкаясь, он семенил к нам с большой коробкой в обнимку. Он положил коробку, откинул крышку, достал и запустил волчок. Потом, вынув лоток с кубиками, начал строить башню. Когда она поднялась довольно высоко, мальчик полез в коробку за новой игрушкой. Выглядел он при этом уморительно серьезным и сосредоточенным. Он порылся в коробке обеими руками, потом огляделся, по-детски морща лобик.

– Не прячься, Мишутка.

Он заглянул за коробку с игрушками, снова покопался в ней и вдруг решительно повернулся и убежал в темноту, но шаги я слышал – они удалялись, затихали. Затем малыш вернулся с игрушкой – самым обыкновенным потрепанным плюшевым медвежонком. Усадил его возле коробки и взялся сооружать вторую башенку из кубиков.

Стало еще светлее, и я понял, что мы опять во дворе замка. И мальчик на сцене не одинок. В полумраке прорисовывался человеческий силуэт. Все резче и резче.

В железной клетке безмолвно сидел Железный Джон. Мальчик вскрикнул, пинком расшвырял кубики и тут же кинулся их собирать. Посмотрел на Железного Джона, отвел глаза. Видимо, он давно привык и к этой клетке, и к ее узнику.

Больше ничего особенного не происходило. Мальчик играл. Железный Джон пялился на него. Но в воздухе копилось электричество, дышалось все труднее. Я уже понимал, что должно произойти, и когда мальчик снова потянулся к коробке, невольно подался вперед. Как только малыш достал золотистый мячик, я понял, что сдерживаю дыхание, и с хрипом выпустил воздух из легких. Тут я был неоригинален – рядом в темноте прозвучали точно такие же звуки.

Мячик взлетал, падал и подпрыгивал. Мальчуган заливисто смеялся.

Вдруг он бросил мячик сильнее, чем хотел. Тот все катился, катился… За прутья клетки. К ногам Железного Джона.

– Мячик! – воскликнул малыш. – Мой! Отдавай!

– Нет, – сказал Железный Джон. – Сначала отопри клетку и выпусти меня. Тогда и получишь обратно золотистый мячик.

– Заперто, – возразил малыш. Железный Джон кивнул.

– Конечно. Но ты ведь знаешь, где ключ.

Мальчик отрицательно покачал головой и попятился.

– Где ключ? – спросил мохнатый узник, но мальчик уже исчез. – Где ключ? Наверное, ты и в самом деле не знаешь, ведь ты еще ребенок. Но подрастешь и узнаешь, где спрятан ключ.

Невидимые зрители одобрительно зашептались. Я понял: очень важно найти ключ. Ключ…

Вот тут-то я и осознал, что Железный Джон смотрит на меня. Из фильма. Из голографической клетки. Он кивнул, встретив мой взгляд.

– Да, Джим. Я уверен, ты знаешь, где ключ. Ты уже не мальчик, ты сможешь его найти. Сейчас.

Противиться его зову было невозможно, я встал и двинулся к коробке с игрушками. Кубик, задетый моей ногой, с шумом покатился прочь.

– Ключ в коробке с игрушками. – Я понял, что ошибаюсь, еще до того как закончил фразу. Взглянул на Железного Джона, он отрицательно качнул головой.

– Нет, Джим, не в коробке.

Я опустил глаза. Я знал, где спрятан ключ. Снова посмотрел на Железного Джона, и он с серьезным видом кивнул.

– Да, Джим, теперь ты все понял. И сможешь наконец меня выпустить. Потому что знаешь: ключ в…

– В Мишутке, – сказал я.

– В Мишутке. Не в живом медвежонке, заметь. Плюшевые мишки – для детей, а ты уже не ребенок. Ключ – в Мишутке.

Смахивая ресницами слезы, я протянул руку, схватил игрушку, ощутив в ладони мягкую ткань. И вдруг тишину разорвал знакомый голос:

– Неправильно, Джим! Ты ошибаешься! Ключ не здесь. Наверное, он под подушкой у мамы.

Стинго вышел на сцену и встал рядом со мной. Последние слова он был вынужден прокричать – в зале поднялась настоящая буря.

– Мать не хочет потерять сына. Ключ от клетки железного человека она прячет под подушкой. Сыну придется выкрасть ключ…

Орущие старцы не дали ему договорить. Свет погас, кто-то набросился на меня, сбил с ног. Встать во весь рост не удалось – чья-то твердая нога наступила мне на руку. Я вскрикнул от боли, но возглас потонул в неимоверном гвалте. Снова кто-то врезался в меня, а затем все сгинуло в кромешном мраке.

– Джим, ты цел? Слышишь меня?

Надо мной маячило лицо Флойда, очень встревоженное. Цел ли я? Непонятно. Я лежал в кровати, должно быть, спал. Зачем он меня разбудил?

Тут в голове слегка прояснилось, я сел и схватил его за руки.

– Веритория! Погас свет, что-то произошло… Не могу вспомнить…

– Вряд ли я смогу тебе помочь, сам ничего не соображаю. Помню, кино нам показывали, вроде неплохое. Правда, я не особо вникал. А ты в нем сам участвовал, припоминаешь?