Ульяна Каршева - Вороны Чернобога [litres]

Мельком взглянул на окна, не зашторенные, за стеклами которых золотом полыхало узкое зарево на краях облаков – остатки торжественного заката. Словно по инерции, подумал: «Узнать бы, сколько сейчас времени…» И поразился себе: зачем? А потом забеспокоился – он на месте, которое вызывает тревогу у алконостов… Интуиция начинает работать. Время… Что со временем?

Ворон отрешился от всяческих мыслей о постороннем. Заметил, что алконост все еще идет впереди него, но постепенно замедляет шаг. Направление легко увидеть: открытая дверь, перед которой стоит еще один алконост и, замерев и напряженно вытянувшись, наблюдает за чем-то, что происходит в невидимом пока Данияру помещении. Судя по движению головы алконоста, внутри помещения кто-то ходит.

– Вот, – ненужно сказал Степан. И остановился сбоку от дверного проема.

Алконост, стоявший у двери, оглянулся и посторонился, давая дорогу ворону.

Данияр не спеша, цепко приглядываясь к ярко освещенному помещению, переступил порог и застыл на месте.

В грудь ударила ледяная волна. Он чуть не задохнулся, уже на одних рефлексах чертя в воздухе перед собой защитный знак и подаваясь назад.

А ночь уже вползала в помещение, несмотря на яркое освещение и здесь. Вползала, властно сменив вечер… Вползала, властно сгущая время…

– Ты что… – начал было Степан.

– Вон отсюда!.. – рявкнул Данияр, не оглядываясь на обоих алконостов.

Внутренне ужасаясь тому, что собрался сделать, он кинулся в помещение.

Девушка-ворон немыслимо медленно оборачивалась к нему – медленно под воздействием витающего в помещении заклятия. Она не успевала даже перевести взгляд на Данияра… Такая беззащитная в своем черном прикиде и безжалостно брошенная неумехами и дуболомами-алконостами на произвол судьбы… Такая хрупкая перед временем, которое неумолимо начинало сжиматься…

Ворон, на считаные мгновения свободный от заклятия, сгустившегося в комнате, подлетел к ней и рывком поднял на руки. Шепотом и лихорадочно отчитывая заклинание колдовского отпора и отторжения, он помчался со своей ношей назад, к дверям, в которых, как последние дураки, встали алконосты. Не поняли, что он им крикнул?.. Они как будто не понимали, что все его действия продиктованы жесткой необходимостью, а потому беспомощно открывали рты и пытались сказать что-то то ли в свое оправдание, то ли, наоборот, агрессивно желая урезонить его.

– Вон отсюда! Уходите! – вновь зарычал он, нисколько не сомневаясь, что эти… так и останутся на пороге, мешая ему быстро выбраться из увиденного кошмара.

Они, подстегнутые его рыком или испуганные скоростью и боясь быть сбитыми им, все же освободили ему проход. И тогда он не просто выскочил с воронушкой на руках, а еще и ногой ударил сначала по одной двери, а затем – по другой, вбивая обе в косяк и желая заклинить их там.

Не отдышавшись, не отвечая на вопросы всполошенных алконостов, которые растерялись и, кажется, наконец-то испугались по-настоящему, он бросился в коридор. Спиной чувствовал, как выпирают двери из косяка, а потому, перескочив новый порог, обернулся к двоим, бегущим следом:

– Закрывайте двери! Быстро!

– Но там хозяин квартиры!

– Сколько дней это продолжается?!

– Три! – проблеял второй алконост.

– Нет больше там хозяина! – снова рявкнул ворон и развернулся бежать по коридору к выходу из дома. – Сдох уже! Бегите!

Бежать и молиться Чернобогу, чтобы тот оградил свою – воронушку! Чтобы было так, что та не успела попасть в центральный водоворот и осталась прежней! Чтобы было так, что он, Данияр, явился вовремя и сумел ее вытащить до того!

А девушка-ворон на его руках снова невероятно медленно поднимала голову и ужасающе медленно взглядывала на него, на Данияра. И он, видя ее равнодушное лицо, умирал в душе, потому что это он виноват в том, что с ней произошло! Если бы он в прошлый раз не бросил ее на произвол судьбы, если бы отвоевал ее раньше, с ней бы ничего не произошло! И сам до боли в глазах вглядывался в ее бесстрастное лицо: не появились ли на нем морщины, не выцвели ли ее глаза?! Вроде ничего нет… Но ведь признаки старения могут проявиться и позже!

Он выскочил во двор и развернулся вместе с ней на руках к алконостам.

– Данияр, не слишком ли много на себя берешь? – недовольно начала Анжелика.

– Кто?! – злобно прохрипел он, глядя ей в лицо. – Кто ее послал на смерть?! Кто оставил ее там одну?! Почему ты сама там не осталась?! Сволочь!

Анжелика отшатнулась, испуганная силой его гнева.

Алконосты зароптали было, но после его слов о смерти замолкли.

– Данияр… – предостерегающе сказал Александр Михайлович, и он едва не прижал воронушку к себе, когда ее хотели забрать у него.

До затуманенного ужасом сознания с трудом дошло, что это свои, что возникшая рядом из тени Руся похлопывает его по руке, озабоченно заглядывая в глаза…

– Возьми! – Он передал воронушку на руки Александра Михайловича и снова обернулся к Анжелике. – Какого черта… – сквозь зубы проговорил он, стискивая челюсти и уже страшась, что сорвется и будет орать. – Какого черта вы сразу не позвали меня, если сразу поняли, что это дело ночи?!

– Откуда мы знали… – звонко заговорила Анжелика, стараясь напористо перебить его. – Мы уже третий день работаем здесь – и ничего такого.

У Данияра перехватило дыхание.

– Третий… день? – И взглянул на алконостов. – Здесь все, кто был в той комнате?

– Нет, не все, но… – Анжелика тоже оглянулась на своих, а когда посмотрела на Данияра, пренебрежительно предложила: – Если хочешь, я могу обзвонить всех, кто был здесь в первый день.

Она, видимо, думала, что ворона смутит ее насмешка, он поддастся на провокацию и откажется, но Данияр прорычал:

– Звони немедленно! – И, не сдержавшись, вполголоса добавил: – Дура… Какие вы все дураки!..

И даже Степан промолчал: кажется, ужас ворона все-таки напугал всех.

А Данияр, понимая, что его негодование вот-вот перейдет в истерику, которую трудно будет остановить, спохватился и поспешил к воронушке, на ходу снимая с себя все обереги и передавая Мите, чтобы тот повесил ей на шею. Девушка двигалась все еще очень замедленно, и Руся жалобно спросила:

– Что с ней?

– Попала в заклятие времени.

– Что это за заклятие? – тихо спросил обеспокоенный Александр Михайлович.

– Знаю только со слов Всеволода, – нехотя отозвался Данияр. – Такая штука, в которую, если попадешь, сразу стареешь за пару дней. А на третий… – Он перевел дух и договорил: – На третий день умираешь… естественной смертью.

– Поэтому ты велел ей звонить, – осипшим голосом сказал Александр Михайлович и взглянул на Анжелику, которая вполголоса чертыхалась, потому что очередной алконост не отвечал на ее звонок.