Анатолий Ключников - Учебник по химии [СИ]

Он встал и, не оглядываясь, вышел в боковую дверь. Я последовал за ним.

Хозяин, не сбавляя шага, сделал приглашающий жест — и вот уже появляется расторопный служака с закрытым горящим фонарём и услужливо гремит медными ключами, открывая внутренний замок и проскакивая впереди нас, как тень. Мы начали спуск в посольский подвал по каменным ступенькам.

Воздух там стоял сухой и свежий. Разумеется, тут не пыточные камеры, а хранилище вина и продуктов. Посольство всё же, а не тюрьма для оборванцев. Служака, услужливо прогибаясь, открыл ещё одну дверь, вошёл в комнатушку без окон, зажёг для нас несколько толстых свечей и с поклоном удалился.

В том помещении расположился простой сосновый стол в чернильных и винных пятнах, несколько тяжёлых стульев. Посол взял себе один, уселся грациозно, закинув ногу на ногу, и кивнул мне на другой:

— Ну, так что Вы хотели мне сообщить, любезный?

Я выложил ему всё, что знал: в двух странах готовится выпуск страшного оружия нового типа. В Нихелии в замке какого-то маркиза на берегу моря наклепали запаса эдак на 50 тыс. смертей, не меньше. В Божегории вот столько-то «огненных» химиков забрали на такие же секретные работы; накопленный объём — неизвестен, но успехи тут едва ли хуже, чем в Нихелии.

Я описал и принцип действия этого оружия, со слов Ведит. И даже про неудачный нихельский опыт метания горшков без баллист, используя только силу огненной тяги. Посол слушал очень внимательно, без небрежения: похоже, магия моего имени заставила его принимать мои слова всерьёз. Он только изредка постукивал кончиками пальцев, унизанных перстнями, по непокрытой столешнице простого столика в «особой» комнате, в такт своим мыслям. Драгоценные камни его перстней под ровным светом ярких, некоптящих свечей бросали разноцветные блики по стенам.

— Да, да, это всё очень интересно, — подвёл он итог моего рассказа. — Но в политике, друг мой, зачастую очень важно бывает правильно поставить на победу той или иной стороны. Это звучит цинично, но такова уж правда нашей жизни. Кто же заготовил «адских смесей» больше: Божегория или Нихелия? Чьё оружие будет разить более эффективно? Знай я ответы на эти вопросы — цена вашего открытия значительно возросла бы.

— Ваша светлость, я прекрасно знаю расценки за подобную информацию и желал бы получить свои деньги прямо сейчас, — сколько есть — пусть столько и будет. Я не жадный.

— Прямо сейчас — не получится, — возразил собеседник. — Мы будем перепроверять Ваши сведения: и про Нихелию, и про Божегорию. Вы должны оставить мне свои письменные показания: рано или поздно, они лягут на стол нашего Казначейства с резолюцией об оплате — если там достаточно достоверная информация. Большие деньги, друг мой, требуют большой бюрократии, знаете ли.

Я, вообще-то, послу в друзья не набивался, но затевать свару по такому пустяку не стал:

— Хорошо, давайте бумагу и чернила…

В этой же комнате я изложил на принесённых листах всё то, о чём недавно рассказывал.

— И всё же, — продолжил хозяин, укладывая исписанные мною бумажки стопочкой, — моё предложение остаётся в силе. Если вы за пару недель сможете сообщить мне о том, сколько нового оружия заимела Божегория, то ваша награда от этого непременно увеличится. Причём, может вполне статься, ЗНАЧИТЕЛЬНО увеличится.

Посол склонил голову набок, терпеливо ожидая моего ответа.

— Это нереальный срок, — возразил я. — За это время можно успеть только завербовать несколько помощников, но и то без уверенности, что они будут знать хоть что-то про химию, не говоря уже об «огненной». Даже не будет гарантии, что они не полные ослы и способны дать хоть что-то полезное. Если Ваш опыт — совсем другой, то тогда приведите мне примеры. У меня вот такие представления о жизни.

Посол опять стал наигрывать что-то костяшками пальцев. Наконец он сделал решительный аккорд по стопке бумаг (пумп!) и сказал:

— Хорошо, я дам вам в помощь своего старого проверенного агента — исключительно из уважения к вашей славе. Вы не ребёнок и должны прекрасно понимать, что его провал по Вашей вине перечеркнёт Ваш возможный заработок навсегда, — если Вам повезёт ускользнуть из Божегории. Вы согласны на такое условие?

И опять этот мягкий, дружелюбный взгляд — хоть к чаю его подавай вместо десерта. Который у понимающего читается так: «Если ты провалишь моего человека, то и на родину тебе возврат навсегда заказан.»

Наверное, в глубине души я всё же искал повод тут задержаться …

— Согласен, господин посол.

Нужно ли говорить, что к загадочному агенту я шёл, как прыщавый подросток на первое свидание, — со страшным волнением?

Вот и искомая лечебная лавка; уже в пяти шагах от солидных дверей каменного дома ощущается пряный запах лекарств. Хм, заведение явно уважаемого человека — мой же боевой опыт навязывал мне образ эдакого ханыги с бегающими глазками, семенящего перед тобой на полусогнутых.

Я вошёл в светлое помещение под звон дверного бронзового колокольчика.

К прилавку вышел парнишка с обычным «чем можем Вам помочь, сударь?»

— Хозяина позови.

Мой властный тон не давал возможности для дискуссий: паренёк кинулся назад. Через некоторое время появился аптекарь-агент. Я, конечно, невольно сравнивал и его самого, и его заведение с тем, что видел в Верстеке, где знахарка пользовала Ведит, и понимал, что никакое сравнение невозможно.

В той деревеньке покосился убогий домишко с не менее убогой банькой — тут же в каменном здании располагалась солидная лавка. Там девчонку лечила старая карга, скрюченная жизнью — а тут за прилавком стоял стройный мужчина с лёгкой благородной сединой на висках, с уверенным взором светлых глаз. Бородка клинышком, усики: классический портрет «доброго доктора». Бабка хранила свои снадобья в немыслимых крынках и банках — тут в шкафах со стеклянными дверцами чинно стояли прозрачные стеклянные сосуды. И кругом безупречная чистота.

Но запах, запах! Определённое сходство, безусловно, имелось. Т. е., конфетки практически одни и те же, только фантики — разные. Как говорится: кому как повезло устроиться, тот так и живёт…

Мда, такой агент стоит явно не пару медяков… Не удивительно, что наш посол так переживает за его драгоценную шкуру.

— Я к вам от Лебедя, прихворнул он чуток. Всё то же самое.

Даже бровью не повёл, и взгляд ничуть не изменился. Как будто бы ничем и никому не обязан. Такого фрукта мне, пожалуй, никогда не завербовать. Мой предел — алкаши непросыхающие и гниды всякие.

— Прошу Вас, проходите за мной.

Я опять пошёл по незнакомым комнатам, как недавно в посольстве. Только никто аптекарю не услуживал, и все двери он открывал своей рукой.