Вадим Нестеров - Куда идем мы… - 3 [СИ]

Город строили как островок коммунизма, денег не жалели вообще. Архитекторы чудеса творили – весь город вписали в дикую тайгу, дома как в лесу стоят, дачи не надо. Посредине города озеро сделали, огромное, настоящее. Чего для секретных физиков в том городе только не построили – пятнадцать библиотек, шесть театров, от оперетты до кукольного, три музея, зоопарк, яхт-клуб, горнолыжная трасса, мини-метро. Одних памятников – шестнадцать штук, Четвертому на радость. Блин, да у них на гербе медведь атом разрывает, самый дурацкий герб России, а ты идти не хочешь!

Но свин непоколебимо замотал головой.

– Из всего, что ты сейчас наговорил, главное слово – вовсе не «памятники» и не «ландшафт». Главное слово – «радиоактивный». Это вот Четвертому пофиг с его Святостью, да и то пока он молодой и глупый. А мне вот совсем не пофиг, мне там на полшестого совсем не надобно. Мало ли как жизнь повернет? Вдруг я еще выпишусь из монахов? В общем, что-то я очкую туда идти. И не пойду. Даже не уговаривайте. Давайте я вас за околицей подожду?

Псих заржал:

– Ну подожди, подожди, раз ты такой… очковый, как змея. Не будем бить тебя по больному. Там, конечно, уже несколько столетий ничего не производят, но береженого бог бережет, я с тобой согласен. Нам все равно в Железногорске надо только подорожную отметить, Четверка памятники посмотрит, а затем мы в Додоново пойдем, это поселок на берегу Енисея.

– А в Додоново никакого обогащенного урана не производили? – подозрительно поинтересовался свин.

– Вообще ничего, – заверил его Псих. – Старое село сибирских казаков, одно из древнейших русских поселений в восточном берегу Енисея, село известно с семнадцатого века.

– Отлично! – просиял свиноид. – Вот в Додоново я вас и подожду.

– Только ты осторожнее там, – предупредил обезьян. – По слухам, босс локации совсем рядышком с селом обитает. А он, по слухам, не слабенький. Мягко говоря.

И Псих тяжело вздохнул. Он уже сто раз пожалел, что принял тогда этот злосчастный квест.

пос. Додоново,

Железногорского сектора

Красноярской локации.

56°16′ с. ш. 93°26′ в. д.

Поселок как будто вымер. Ни одного встречного на улице, ни одной задницы, зависшей в трудовом порыве над грядками в огороде.

«Может, их босс локации того… Пожрал всех поголовно?» – свин встревожился, перехватил грабли поудобнее и стал продвигаться вперед осторожнее.

Сначала он учуял запах. Блаженный запах свежеприготовленной еды. Жир хрюкнул от счастья и встал на след, работая как овчарка – верхним чутьем. Потом к запахам добавились звуки – стук ложек, бряцанье половников в котлах, хрустальный перезвон рюмок при тостах и пьяный галдеж гостей.

«Понятно, – догадался бывалый разведчик. – Вся деревня гуляет. Не то свадьба, не то похороны, а может быть и проводы в армию. Не вижу причин не влиться в компанию».

И Жир прибавил шагу.

Гуляли за высоким забором. Сделан забор был на совесть, без щелей и потому не позволял рассмотреть – что же за ним происходит. Двигаясь вдоль забора, Жир довольно быстро добрался до незапертой калитки. Уже потеряв к тому времени голову из-за запахов, он без раздумий ввалился внутрь, поклонился и рявкнул:

– Мир этому дому! Хлеб да соль вам!

Распрямился и встретился глазами с налитой теткой в самом соку, сидевшей за столом прямо напротив калитки.

Тетка выпучила глаза, открыла рот и заревела пароходной сиреной:

– А-а-а-а-а!!!! Демоны!!! Уже пришли! Да что же это такое, люди добрые!!! Ведь завтра же срок! Завтра! А они уже пришли!!! Что ж вы стоите, люди добрые?!

«Люди добрые» меж тем вовсе не стояли – они со всех сторон подбегали к калитке с колющими и режущими предметами в руках, причем глаза у них были совсем не добрые.

«Сейчас будут бить, – догадался свин. – Возможно, даже ногами. Убивать Четвертый запретил, значит, пора делать ноги».

Прижавшись спиной к захлопнувшейся калитке, он судорожно нащупывал ручку. Подлая ручка никак не нащупывалась. А добрые люди меж тем обступили его со всех сторон и медленно сжимали кольцо.

– Ишь, свинская морда, какую ряшку нажрал на нашем горе! – крикнул мужик из толпы.

– Пустить ему кровь! – кто-то от обсуждения внешности перешел к конкретным предложениям.

– А ну, дайте дорогу! – вдруг послышался голос в толпе. – Дайте пройти, говорю! В моем доме я сам принимаю всех гостей. Даже незваных.

Вперед протолкался нестарый еще крупный мужик. Лицо у него было совершенно простецкое, что называется – рязанская морда с носом-картошкой. Только пронзительные серые глаза выдавали неглупого и много видевшего человека.

Он встал перед Жиром и спросил:

– Ты от Безымянного, демон? Зачем ты пришел в мой дом?

Жир невозмутимо хмыкнул:

– Я даже не знаю, кто такой Безымянный, поэтому я точно не от него. Меня зовут Жир, я монах, мы с друзьями совершаем паломничество в Москву. А к тебе я зашел, надеясь подкормиться, врать не буду. И ничего плохого в своих планах я не вижу, монахам просить подаяния не западло.

– Монах? – заржал мужик. – Демон, ты себя в зеркале видел? Какой, нафиг, из тебя монах?

Жир пожал плечами:

– Хреновый.

Собравшиеся грохнули хохотом, а свин продолжил:

– Мужик, я сам знаю, что монах из меня хреновый. Но уж какой есть. Ты давай, уже реши что-нибудь. Можно мне к тебе за стол, или лучше где-нибудь за забором своих друзей подождать?

Мужик опять заржал и сказал:

– Да уж, свин, просить милостыню у тебя получается неважно. Тебе явно привычнее предлагать проезжим облегчить карманы и выложить деньги и ценности – или я совсем не разбираюсь в людях. Ладно, что на пороге стоять. Я Юрий, староста этого поселка, и пока еще никто не сказал, что я выгнал за ворота путника, не накормив. Садись за стол, Жир, ешь и пей, а твои друзья, если явятся в Додоново, моего дома никак не минуют. Тогда и поговорим.

Староста развернулся и пошел куда-то во главу стола. Жир сел на указанное место, и через минуту юркая старушка поставила перед ним глубокую миску и положила деревянную ложку.

– Извини, чушка, приборов не держим, – услышал от нее Жир вместо «Приятного аппетита». Впрочем, в пожелании аппетита свинтус явно не нуждался. Соседи по столу вытаращили глаза, и вскоре эпическая картина «Жир кушает» стала главным шоу вечера. Столпившийся вокруг народ азартно бился об заклад на тему «влезет ли в монаха еще пять буханок хлеба или не влезет», а также «сожрет ли святой отец 20-литровый жбан квашеной капусты или все-таки подавится».

Но всему в этом не лучшем из миров положен свой предел, и даже Жир способен наесться. Сытно рыгнув, свин отвалился от стола как насосавшийся клещ, и честно предупредил всех: