Вадим Нестеров - Куда идем мы… - 3 [СИ]

– Ради тебя я, конечно, могу унести его отсюда. – пообещал Жир. – Но сколько денег ты мне дашь за это?

– У меня нет денег, – отвечал Колодезник.

– Я готов взять сокровищами, – легко согласился свиноид. – Артефакты, золото, камни, драгоценные металлы? У тебя же, как-никак, сокровищница есть.

Колодезник пожевал губами. Было видно, что расставаться со своими накоплениями я ему совсем не хочется.

– Цепь устроит? – наконец выдавил из себя он.

– Цепура это тема, – обрадовался свин и деловито спросил: – Вес в граммах, проба?

– Килограмм пять, может, пять с половиной. – ответил нарушитель порядка. – Пробы вроде нет, но я вообще особо не всматривался.

И он показал в угол, где лежала кучей ржавая колодезная цепь.

– Могу еще пару ведер добавить. Хороших, оцинкованных.

– Глумишься, значит, – констатировал свин. – Зря голову морочишь, даром я не понесу его.

– Ну тогда жди месяца полтора, когда я его дотолкаю. – в голосе рыжего мужичка неожиданно прорезался металл. – И вообще ты хамло. Таких, как ты, учить надо. Не зря поговорка сложена: «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться».

Жир вздрогнул. О злопамятности и мстительности малого народца ходили легенды.

– Да перестань, брат! – сказал он, легко забрасывая покойника на плечо. – Ты что, шуток не понимаешь? Ты пошутил – покойника спер, я тоже посмеялся…

– Ага, и счетчик мне включить попытался, – хмыкнул хозяин. – Неси уже. Донесешь – будем считать, что разошлись бортами и забудем инцидент.

Колодезник довел свина до последней двери и кивнул:

– Тебе туда.

А когда нежданный гость вышел, сгибаясь под тяжестью улики, волшебное создание вынуло из стенки жемчужину, преграждающую доступ воды. Раздался всплеск – начал заполняться шлюз.

Колодезник посмотрел на исчезающую дверь и грустно вздохнул:

– Моя прелесть.

Меж тем Псих и Жир рассматривали вытащенную из колодца добычу.

– Ну, брат Жир, молодчик! – расплылся в улыбке Псих. – Я же говорю – сегодня твой день. Давай, я вешаю портал, а ты, брат, неси его!

– Я? – опешил свин.

– Ну не я же! – сказал Псих, – Твоя добыча, тебе и нести.

Тут Жир не вытерпел.

– Да я только что в сухое оделся! – орал он. – На что это похоже!? Я так сладко спал, и надо же было одной обезьяне подбить меня на такое опасное дело. Мало того, теперь еще я должен нести труп на собственной спине. Он грязный, с него вода течет. Всю одежду выпачкаешь, а постирать некому. И так она вся в заплатах. А погода пасмурная, как я надену ее, если эти заплаты отсыреют?

– Ничего, ничего! Ты неси, – успокаивал его Псих. – А когда придем в монастырь, я дам тебе другую одежду.

– Да замолчи ты! – возмутился свин. – Тебе самому надеть нечего, а еще мне обещаешь!

– Эй, свин, успокойся! Ты чего развоевался? – начал сердиться Псих.

– Не понесу! – упорствовал свиноид.

– Тогда в ход идет обещанный контакт черепной коробки с моим посохом, – сказал обезьян, – Я думаю, пятерых свиданий будет достаточно.

– Ты больной, что ли? – испуганно поинтересовался бунтовщик. – Да после пяти ударов я перейду в состояние, идентичное тому, в котором пребывает подлинный правитель Иркутской локации.

– Ну, тогда тащи его! – крикнул обезьян.

Насупившемуся свину ничего не оставалось, как взвалить труп на спину. Но сдаться – не значить простить. Свин затаил обиду и, прыгая в портал, твердо решил отомстить Психу. И как можно скорее.

г. Улан-Удэ,

столица Бурятской локации.

51°50′ с. ш. 107°37′ в. д.

Когда разведчики появились в коттедже с добычей, Четвертый сообщил им, что принца в Улан-Удэ уже нет – заходил настоятель и рассказал, иркутская делегация по непонятным причинам досрочно завершила свой официальный визит и отбыла на родину.

И это, надо сказать, было очень хорошо, потому что последствия встречи принца с останками папы были бы непредсказуемы. Слишком уж живым, только спящим, выглядел бывший правитель.

Даже Четвертый, видевшийся с ним только в виде призрака, и тот взгрустнул, глядя на недвижного мужчину, которого он помнил пусть не живым, но активным и говорливым.

– Эх, Игорь Георгиевич, Игорь Георгиевич! – посетовал юноша. – И в каком из своих перерождений вы успели нагрешить так, что ваша жизнь закончилась таким жалким образом? Даже ваши жена и сын до сего дня ни разу не молились за вашу бесприютную душу, не возжигали благовоний и не ставили свечек. Я помолюсь сегодня, чтобы ваша душа быстрее обрела приют.

– Добрый ты человек, Четвертый, – вдруг сказал Жир с настолько растроганной мордой, что этому выражению лица мог поверить только такой наивный человек, как юный монах. – Постоянно людям добро делаешь. Жаль, что не все люди такие. Да какие, впрочем, они люди? Одно слово – мартышки!

– Это ты на кого намекаешь, морда твоя свинячья? – завелся Псих.

– Да на тебя, разумеется, – зло хрюкнул свин. – Ты же вообще оживить этого бедолагу можешь, но тебе такое и в голову никогда не придет! Хотя полдня назад сидел и с его сыном хлеб преломлял! Ты всегда только о себе думаешь!

– Это правда, Псих? – заинтересовался Четвертый. – Ты действительно можешь его оживить?

– Да слушай больше этого неуча! – фыркнул обезьян. – Неужели кто-то может верить болтовне этого дурня? Это же элементарная магия смерти, самые азы. Если бы после его смерти прошло три недели, пять недель или даже семьсот дней, и он бы полностью понес возмездие за грехи, содеянные им при жизни, тогда еще можно было бы возвратить его к жизни. Но ведь после его смерти прошло уже три года! Средства, способные вернуть к жизни покойников с таким стажем, можно пересчитать по пальцам. А стоят они столько, что даже если мы все пятеро вывернем карманы, продадим лося и сдадим свиноида производителем в публичный дом в вечное рабство, нам хватит только на посмотреть и понюхать.

– Врет! – глумливо хрюкнул свиноид. – Врет и не краснеет. Может он его оживить. Может, но не хочет. Какие все-таки бывают люди, до своего добра жадные. Другим людям даже пустую упаковку от чипсов пожалеют дать.

– Псих, это важно, – очень серьезным тоном сказал монах. – Если ты действительно можешь оживить человека, но не хочешь это делать, то это очень серьезный косяк. Я понимаю, что такие снадобья стоят невероятных денег, и ты мог хранить это средство на черный день, но монах не может так поступать. Не может жертвовать жизнью человека ради своего достатка. Если Система о этом прознает – а после слов Жира, произнесенных вслух, она об этом уже знает, – и это подтвердится, то с меня очень серьезно срежут «Святость».

– Ну все, свинья, ты меня достал! – заорал Псих. – Вот сейчас ты будешь отвечать за слова. Босс, я тебе клянусь – нет у меня такого средства! Эта сволочь мне мелко мстит за то, что я его иркутский труп нести заставил. А у меня нет такого средства и никогда не было. Погоди, он тебя сейчас еще сутру начнет подбивать читать, чтобы у меня башка поболела. И наверняка выгнать меня второй раз мечтает. Все это месть свиноида мелкая, обыкновенная, одна штука.