Женевьева Горничек - Сердце Ведьмы [litres]

– Я хочу сражаться.

– Тогда ты погибнешь, – холодно произнесла Ангербода.

– Тогда я хотя бы смогу сказать, что сражалась, – взорвалась Скади, – и тогда после смерти я буду хотя бы свободна от боли утраты моего отца и всех моих неудач.

– Ты не веришь, что я смогу защитить тебя? – Ведьма сжала кулаки, на глаза навернулись злые слёзы. – Ты не веришь в меня ?

Охотница уставилась на неё: сначала недоверчиво, потом с нарастающей яростью.

– Ты настоящая идиотка, – тихо сказала она, – если думаешь, что это имеет к тебе какое-то отношение. Ты не вправе злиться на меня за то, что лишь в этом я хочу поступить по-своему. Дело не в тебе и не в твоих чувствах, как бы ты ни пыталась представить всё таким образом. Потому что правда в том, что я всегда делала всё ради кого-то – ради тебя, ради богов, ради моей семьи. А это то, что я должна сделать ради себя!

С этими словами Скади выскочила из пещеры в метель и захлопнула за собой дверь, оставив позади ошеломлённую Ангербоду.

Волчица оторвала взгляд от козлиной ноги и заметила:

– Ты и правда идиотка, знаешь ли.

И ведьма ничего не могла на это возразить.

Скади ушла, и Ангербоде ничего не оставалось, кроме как работать над своим заклинанием. Порой она могла склониться над огнём и даже не опалить волосы; а порой, когда не получалось достаточно сосредоточиться, чтобы защитить даже кончики пальцев, ведьма чувствовала, что медленно приближается к пропасти.

Она ничего не могла с собой поделать. Взгляд внутрь себя, попытка почерпнуть силы каждый раз приводила её к этому месту – средоточию колдовской энергии, что вызывало ощущение, как будто она смотрела вниз в глубокий, тёмный колодец, полный бесконечной первобытной мощи, гудящей под поверхностью.

В ожидании.

Её.

Это была та же самая опасная сила, к которой она прибегла, чтобы получить знания о Рагнарёке, но никогда прежде она не пользовалась ей по своей воле, никогда прежде не управляла ей. Возможность же добровольно обратиться к этой энергии – принять её, погрузиться в неё – ужасала превыше всего. Но у колдуньи было неприятное предчувствие, что в конце концов у неё просто не останется выбора.

Ангербода знала, что, как только она шагнёт в пропасть, вернуться оттуда уже не сможет.

Но всё равно продолжала упражняться. Это было бы слишком просто – предположить, что, прибегнув к колдовской мощи бездны, она добьётся успеха. У неё будет всего одна попытка, и если предположение окажется неверным, то всё будет потеряно. Так что ведьма предпочитала полагаться в основном на себя и обратиться к бездне лишь в крайнем случае.

Её заклинание становилось сильнее с каждым днём, теперь она уже была уверена, что сможет защитить себя от ожогов с головы до ног. И вот однажды, спустя несколько недель после того, как они со Скади повздорили, Ангербода забралась на стул, босая и одетая лишь в свою самую тонкую льняную сорочку, и уставилась на очаг. Она сняла котёл, чтобы освободить себе больше пространства, но теперь, глядя на огонь, засомневалась.

Это нужно сделать. Рано или поздно мне в любом случае придётся рискнуть.

Женщина глубоко вздохнула, направила все имеющиеся силы в заклинание и шагнула в очаг.

Пламя лизало подол её сорочки, безобидное, как спокойные волны на берегу. Кожа осталась невредимой, хотя стоять на тлеющих углях босиком оказалось неудобно. И всё это время тёмная бездна взывала к ней – было так заманчиво дотянуться до неё и погрузиться в её пустоту. Но колдунья упрямо проигнорировала это желание и сосредоточилась на поддержании барьера вокруг себя.

Она не знала, сколько времени простояла так, прежде чем открыла глаза и в дверях увидела Скади, смотрящую на неё с величайшим благоговением.

Ангербода ахнула от удивления и боком вывалилась из очага, но не успела упасть на пол, так как в следующую секунду её подхватили руки Охотницы. Они долго смотрели друг на друга, прежде чем великанша поставила её на ноги и смущённо отошла.

На мгновение воцарилась тишина.

– Я не слышала, как открылась дверь, – произнесла Ангербода, неловко стряхивая пепел с подола платья.

– Я стучала. Прости, что меня так долго не было. Мне нужно было проветрить голову, – сказала Скади, садясь на скамью и глядя в огонь. – Я боялась, что, если вернусь сюда слишком рано, нашей дружбе придёт конец.

– Я понимаю. – Ведьма расположилась на кровати и посмотрела на гостью.

– То, что ты сейчас сделала, просто невероятно! Это то самое… то, над чем ты работала всё это время? Твоё заклинание, чтобы спасти Хель?

– Да. – Ангербода передёрнула плечами. – Я… рада, что ты вернулась. И хотела бы сказать, что была неправа. В том, что наговорила тебе в тот раз. Мне очень жаль.

Голова Скади резко повернулась к ней, брови высоко поднялись над светло-голубыми глазами. Она, казалось, на мгновение растерялась, прежде чем вздохнуть и пересесть на кровать рядом с подругой.

– По крайней мере, ты умеешь признавать ошибки. Хотя, знаешь, иногда я жалею, что встретила тебя. Порой ты меня жутко раздражаешь.

Ангербода ничего не могла на это возразить. Между ними снова воцарилось молчание, но на этот раз оно было менее напряжённым.

– Я должна тебе кое в чём признаться, – наконец произнесла Охотница, и когда ведьма повернулась, чтобы вопросительно взглянуть на собеседницу, то увидела, что выражение лица у той было решительным. – Это я поместила змею над головой твоего мужа после того, как его заковали.

Ангербода даже не успела поправить слово «муж», прежде чем картины мучений Локи снова всплыли в сознании и её глаза расширились. Ей не было ведомо, кто повесил змею, – только то, что она была там.

– Зачем ты это сделала?

Скади повернулась к огню.

– Я хотела увидеть, как он страдает. И не только потому, что от него вечно одни проблемы. И не потому, что он убил Бальдра. Не просто для того, чтобы болью отвлечь его от попыток придумать, как избежать наказания. Я жаждала видеть, как он страдает, потому что была свидетелем того, как ты страдала по его вине.

Колдунья ничего на это не ответила и тоже уставилась в огонь.

– Я сказала ему: «Это тебе за Ангербоду и за твоих детей», – продолжила Скади. – После моих слов он заговорил, впервые с тех пор, как его поймали. Локи прошептал мне, так, чтобы никто другой не услышал, что все эти мучения не могут быть местью за тебя, потому что ты бы никогда не поступила с ним подобным образом. И я ответила ему: «Вот почему это делаю я, а не она».

Последовало долгое молчание, во время которого ведьма поняла, что хотя она, конечно, чересчур накручивала себя по поводу их отношений со Скади, но определённо правильно распознала знаки. Признание подруги только что это доказало.