Роберт Джордан - Корона мечей [litres]

– Нам нужно как можно скорее добраться до Солнечного дворца, – заявила она, и у самого Ранда вряд ли получилось бы лучше. Бывают случаи, когда безапелляционный тон действует сильнее всяких аргументов.

– Дитя мое, – с упреком сказала Кадсуане, – я уверена, что Кируна и ее подруги готовы сделать все, что могут, но среди них нет Желтых. Самитзу и Кореле – лучшие Целительницы из всех когда-либо живших. Леди Арилин любезно предоставила нам свой городской дворец, и если мы отвезем…

– Нет. – Мин понятия не имела, откуда взялась храбрость произнести это слово, обращаясь к этой женщине. Если… Если не считать того, что речь шла о Ранде. – Если он очнется… – Она запнулась и сглотнула; он должен очнуться. – Если он очнется в непривычном месте, окруженный незнакомыми Айз Седай, я даже представить себе не могу, что он натворит. И вам не желаю представлять себе это.

Довольно долго холодный взгляд не отрывался от глаз Мин, потом Айз Седай кивнула.

– В Солнечный дворец! – приказала Кадсуане фермеру. – И со всей скоростью, на которую способны твои клячи.

Конечно, все оказалось не просто, даже для Айз Седай. Повозка Андера Тола была нагружена вялой репой, которую он собирался продать в городе, и в его намерения отнюдь не входило ехать в Солнечный дворец, где, как он им сообщил, Возрожденный Дракон пожирает людей, которых для него жарят на вертелах айилки десяти футов ростом. Нет, сколько угодно Айз Седай не заставят его рисковать жизнью, приблизившись к дворцу хоть на милю. Однако Кадсуане швырнула ему кошелек, от содержимого которого у него глаза на лоб полезли, и добавила, что покупает репу и нанимает его самого и повозку. Если ему не нравится ее предложение, пусть вернет кошелек. Все это она проговорила, уперев кулаки в бедра, и с таким выражением лица, которое ясно давало понять, что для него лучше, не сходя с места, съесть свою повозку вместе с репой, чем и впрямь вернуть кошелек. Андер Тол был человеком разумным и колебался недолго.

Самитзу и Нианда разгрузили повозку – репа взлетала в воздух и падала на землю, образуя аккуратную кучу на обочине дороги. Судя по ледяному выражению их лиц, они не считали, что именно так предполагалось использовать Единую Силу. Судя по выражению лица Дарлина, стоявшего с Рандом на плечах, он испытывал облегчение, что не ему пришлось выполнять эту работу. Усевшись на сиденье возницы, Андер Тол поглаживал кошелек пальцами с таким видом, будто сомневался, восполнит ли его содержимое все, что ему пришлось пережить. Челюсть у него отвалилась.

Соорудив из соломы, обнаружившейся на дне повозки под грузом репы, некоторое подобие ложа для Ранда, Кадсуане уселась рядом с ним, напротив Мин. Мастер Тол взмахнул поводьями, и мулы понеслись с удивительной быстротой. Повозка ужасно кренилась и дергалась, будто колеса у нее квадратные. Пожалев о том, что ей не досталось соломы, Мин забавлялась, наблюдая, как возрастает напряжение на лицах Самитзу и Нианды по мере того, как они тряслись на ухабах. Каралайн улыбалась, глядя на них, совершенно открыто – верховная опора Дома Дамодред не считала нужным скрывать свое удовольствие от того, что Айз Седай приходится ехать с такими удобствами. Хотя, по правде сказать, сама она была такая легкая, что ее подбрасывало выше, и ударялась кайриэнка сильнее, чем они. Дарлин, держась за борт повозки, похоже, совершенно не замечал тряски; он хмуро переводил взгляд с Каралайн на Ранда.

Кадсуане, по-видимому, тоже ничуть не волновало, что ей приходится клацать зубами.

– Я хотела бы добраться до сумерек, мастер Тол! – крикнула она, и поводья захлопали чаще, хотя скорость вряд ли заметно увеличилась. – Теперь скажи мне, – повернулась Айз Седай к Мин, – что случилось в последний раз , когда этот мальчик очнулся, окруженный незнакомыми Айз Седай? – Ее взгляд был все так же неотрывно прикован к глазам Мин.

Ранд хотел, чтобы это оставалось тайной, если возможно, и так долго, сколько возможно. Но он умирал, и, как казалось Мин, единственной его надеждой были эти три женщины. Может, если даже они узнают, это все равно его не спасет. Может, если они узнают, это, по крайней мере, поможет им лучше понять его.

– Они засунули его в сундук… – начала Мин.

Она не очень хорошо представляла, что скажет дальше, хотя понимала, что должна это сделать, и как удержаться и не залиться слезами, и она вовсе не собиралась сломаться сейчас, когда Ранд нуждается в ней. Как бы то ни было, девушка сумела рассказать, что его держали в плену и били, – и голос ее не дрожал – и закончила тем, как Кируна и остальные, стоя на коленях, дали клятву верности. Дарлин и Каралайн выглядели ошеломленными. Самитзу и Нианда – шокированными. Но, как выяснилось, вовсе не по той причине, как она могла ожидать.

– Он… усмирил трех сестер? – пронзительно вскричала Самитзу. Внезапно она прижала руку к губам, повернулась, наклонилась над бортом качающейся повозки, и ее вырвало. Тут же к ней присоединилась Нианда, и обе повисли над дорогой, опустошая желудки.

А Кадсуане… Кадсуане дотронулась до бледного лица Ранда, убрала со лба пряди волос.

– Не бойся, мальчик, – мягко сказала она. – Эти сестры осложнили мою задачу, и твою тоже, но я причиню тебе не больше вреда, чем необходимо.

При этих словах у Мин все заледенело внутри.

Стражники у городских ворот заорали, завидев быстро мчавшуюся повозку, но Кадсуане велела мастеру Толу не останавливаться, и он принялся еще сильнее нахлестывать своих мулов. Прохожие отскакивали в сторону, чтобы не попасть под колеса. Повозка неслась, оставляя позади крики и проклятия, перевернутые паланкины и экипажи, въезжавшие прямо в торговые ряды, если им было больше негде укрыться. Прогрохотав по улицам и по широкому пандусу, они подъехали прямо к Солнечному дворцу, где им навстречу выскочили стражники в цветах лорда Добрэйна, точно собираясь сражаться с нападающими ордами. Мастер Тол завопил благим матом, что он не виноват, что Айз Седай заставили его, и тут солдаты увидели Мин. А потом они увидели Ранда. Мин думала, будто знает, что такое ураган, но теперь поняла свою ошибку.

Сразу две дюжины человек попытались втиснуться в повозку, чтобы вытащить Ранда, и те, кому удалось пробиться к нему, подняли его нежно, точно младенца, – четверо с каждой стороны – и понесли. Кадсуане пришлось раз тысячу повторить, что он не мертв, пока они торопливо шагали к дворцу, а потом по коридорам, которые казались Мин длиннее, чем раньше, и позади толпились все новые и новые кайриэнские солдаты. Из всех дверей выглядывали лица благородных обитателей дворца – побелев от ужаса, они расширенными глазами следили за тем, как Ранда несут мимо. Мин тут же потеряла из виду Каралайн и Дарлина и не могла вспомнить, видела ли она их после того, как повозка остановилась, и, мысленно пожелав им всего хорошего, она тут же о них забыла. Сейчас ее волновало только одно – Ранд. Только он во всем мире.