Роберт Джордан - Корона мечей [litres]

– Нужно как можно скорее решить, что делать с Айз Седай, Кар'а'карн, – официальным тоном заявила Эмис, точно не замечая присутствия Кируны.

– Их следует поручить нашим заботам, Ранд ал'Тор, – добавила Сорилея, покосившись на Таима, который заговорил одновременно с ней:

– Никакой проблемы с Айз Седай не существует, милорд Дракон. Мои Аша'маны прекрасно с ними управятся. Айз Седай могут находиться в Черной Башне, удерживать их там не составит особого труда. – Взгляд темных глаз едва заметно скользнул в сторону Кируны и Беры, и Перрин потрясенно осознал, что Таим имел в виду всех Айз Седай, а не только пленниц. И хотя Сорилея и Эмис нахмурились, услышав слова Таима, их взгляды, устремленные на обеих Айз Седай, красноречиво говорили о том, что они придерживаются того же мнения.

Кируна улыбнулась, глядя на Таима и Хранительниц Мудрости, – тонкая улыбка, еле заметно скользнувшая по губам. Улыбка эта, возможно, была чуточку жестче, когда адресовалась мужчине в черном, но, судя по тому, что она вообще появилась, Кируна явно еще не осознавала его намерений. Она будто ставила его таким образом на место, давая понять, кем он, с ее точки зрения, является. Чем он является.

– При сложившихся обстоятельствах, – невозмутимо произнесла она, – я ничуть не сомневаюсь, что Койрен Седай и остальные дадут мне слово чести. Вам не о чем беспокоиться…

Все заговорили одновременно.

– У этих женщин нет чести, – с презрением сказала Эмис, и на этот раз не оставалось никаких сомнений в том, что она имеет в виду их всех. – Чего стоит их слово чести? Они…

– Они – да'тсанг , – неумолимо, будто произнося приговор, заявила Сорилея, и Бера сердито посмотрела на нее.

Перрин подумал, что это слово – из древнего языка, и снова, уже в который раз, оно показалось ему странно знакомым, будто он каким-то непостижимым образом должен был понимать, что это слово означает, – но на самом деле он не знал, почему оно заставило Айз Седай сердито нахмуриться. Не понимал он и того, почему Сулин вдруг закивала, явно соглашаясь с Хранительницей Мудрости, которая продолжала говорить тем же неумолимым тоном, вызывающим в памяти образ валуна, с грохотом несущегося по склону холма:

– Они заслуживают того же, что и все остальные…

– Милорд Дракон, – вмешался Таим таким тоном, будто то, что он говорил, совершенно очевидно, – ты, конечно, захочешь, чтобы Айз Седай – все – были препоручены тому, кому ты доверяешь, тому, кто, как тебе известно, способен управиться с ними и кто лучше…

– Хватит! – воскликнул Ранд.

Все тут же как один смолкли, но повели себя совершенно по-разному. На лице Таима не отразилось ничего, хотя от него резко запахло яростью. Эмис с Сорилеей обменялись взглядами и одинаковым движением поправили шали; от них пахло точно так же, как от Таима, и выражение их лиц подтверждало это. Они хотели того, чего хотели, и намеревались добиться этого, с помощью Кар'а'карна или без нее. Кируна и Бера тоже посмотрели друг на друга, и взгляды их были столь красноречивы, что Перрину страстно захотелось уметь разгадывать, что они выражали, – как его нос умел разгадывать запахи. Его глазам предстали две безмятежные Айз Седай, вполне владеющие собой и уверенные, что все будет так, как они хотят; однако нос его ощущал запах тревоги и страха, исходивший от обеих. Они боялись Таима, это ясно. Похоже, они думали, что смогут так или иначе договориться и с Рандом, и с Хранительницами Мудрости, но Таим и Аша'маны по-настоящему пугали их.

Мин потянула Ранда за рукав – она явно заметила всеобщую озабоченность и пахла почти так же тревожно, как сестры. Он успокаивающе похлопал ее по руке, не сводя с остальных пристального, сурового взгляда. Особенно с Перрина, открывшего было рот. Все, кто находился в лагере, в том числе двуреченцы и пленные Айз Седай, смотрели на них, но лишь несколько айильцев стояли достаточно близко, чтобы слышать. Люди не сводили глаз с Ранда, но явно старались по возможности держаться подальше.

– Пленницами будут заниматься Хранительницы Мудрости, – произнес наконец Ранд, и Сорилея неожиданно запахла так удовлетворенно, что Перрин энергично потер нос. Таим сердито покачал головой, но Ранд не дал ему возможности заговорить. Он засунул большой палец за пряжку пояса с мечом, на которой был выгравирован позолоченный дракон, и костяшки пальцев на руке побелели; другая рука продолжала теребить рукоять меча. – Планировалось, что Аша'маны будут заниматься обучением и пополнять свои ряды, а не стоять на страже. Тем более на страже Айз Седай.

У Перрина на голове зашевелились волосы, когда до него дошло, какой запах исходил от Ранда, в упор смотревшего на Таима. Ненависть, окрашенная страхом. О Свет, он должен быть нормальным.

Таим коротко, неохотно кивнул:

– Как прикажешь, милорд Дракон.

Мин с тревогой взглянула на этого человека в черном мундире и придвинулась поближе к Ранду.

От Кируны запахло облегчением; бросив, однако, еще один взгляд на Беру, она выпрямилась с выражением непробиваемой самоуверенности на лице:

– Эти айильские женщины, безусловно, заслуживают всяческого доверия… Некоторые из них, возможно, достигли бы многого, приди они в Башню… Но ты же не можешь просто передать им под надзор Айз Седай . Это немыслимо! Бера Седай и я…

Ранд поднял руку – и слова замерли у нее на устах. Может, дело было в выражении его глаз, сверкающих, точно серо-голубые камни. Или, может, сыграл свою роль красно-золотой дракон, обвивающий его предплечье, который стал особенно заметен, потому что у рубашки с этой стороны был оторван рукав. Дракон сверкал и переливался в солнечном свете.

– Вы разве не присягали мне на верность?

Кируна вытаращила глаза, будто получила удар под дых.

Спустя мгновение она кивнула с явной неохотой. Делая это, она словно не верила сама себе, точно так же как вчера, когда после окончания сражения стояла на коленях у колодцев и клялась Светом и своей надеждой на спасение и возрождение, что будет повиноваться Дракону Возрожденному и служить ему до Последней битвы, до самого ее конца. Перрин понимал ее потрясение. Даже если забыть о существовании Трех Клятв, начни она отрицать то, что произошло, он, наверно, скорее усомнился бы в собственной памяти. Девять Айз Седай на коленях, с потрясенными лицами, произносящие роковые слова и сами не верящие в то, что они это делают! Даже сейчас лицо Беры перекосилось, точно она надкусила гнилую сливу.

Айилец – почти такой же высокий, как Ранд, с обветренным лицом и темно-рыжими волосами, тронутыми сединой, – подошел ближе. Он кивнул Перрину и слегка прикоснулся к руке Эмис. В ответ она на мгновение сжала его пальцы. Руарк был ее мужем, но айильцы никогда не позволяли себе большего проявления чувств, если рядом находились посторонние. Он был также вождем клана Таардад Айил – он и Гаул единственные среди мужчин-айильцев не носили головную повязку сисвай'аман, – и с прошлой ночи он и тысяча его копий производили разведку, рыская по округе.