Роберт Джордан - Корона мечей [litres]

– В Большом зале Солнца. – Голос ее креп с каждым мгновением, а запах страха становился все слабее. Странно, но, когда кайриэнка взглянула на Мин, Перрин уловил легкий оттенок ревности, еле заметный. Иногда способность Перрина распознавать, какие чувства означал тот или иной запах, приводила к тому, что он только больше запутывался. – Там идет третий Закатный прием, – продолжала она. – Мы недостаточно важные персоны, чтобы присутствовать на нем. Кроме того, полагаю, наше общество ей неприятно.

– Третий, – пробормотал Добрэйн. – Уже девятый вечер после коронации. Времени она не теряет. По крайней мере, они там все вместе. Никто, ни один тайренец или кайриэнец, независимо от звания или своих претензий на него, не окажется в стороне.

Поднявшись с колен, Селанда сказала доверительным тоном, таким, будто, кроме нее и Ранда, здесь никого не было:

– Мы готовы станцевать танец клинков для вас, милорд Дракон.

Сулин, вздрогнув, покачала головой, еще одна Дева громко охнула. Некоторые Девы выглядели и пахли так, будто готовы тут же, на месте, разделаться с юнцами. Айильцы вообще ломали голову, что им делать с этими молодыми мокроземцами. В глазах айильцев проблема состояла в том, что те пытались изображать из себя айильцев и придерживаться джи'и'тох, по крайней мере своего варианта этого своеобразного айильского кодекса чести. Этими семерыми их число вовсе не исчерпывалось; по всему городу можно было найти по крайней мере несколько сот таких ненормальных, объединившихся в сообщества по образцу айильских. Половина айильцев, как слышал Перрин, была не прочь помочь им; другая половина считала, что с ними следует покончить.

Однако в данный момент все они вместе с их джи'и'тох волновали Перрина меньше всего.

– Где моя жена? – требовательно спросил он. – Где Фэйли?

Эти молодые идиоты обменялись предостерегающими взглядами. Предостерегающими!

– Она тоже в Большом зале Солнца, – медленно сказала Селанда. – Она… она – одна из фрейлин королевы… леди Колавир.

– Не заводись, Перрин, – прошептала Мин. – Наверно, так сложились обстоятельства. Без очень важной причины она не стала бы так поступать.

Пожав плечами, Перрин попытался и в самом деле взять себя в руки. Одна из фрейлин Колавир? Для этого и впрямь нужна была, без сомнения, очень веская причина. Но какая?

Селанда и остальные вновь обменялись предостерегающими взглядами. Один из кайриэнцев, молодой человек с острым носом, сердито прошептал:

– Мы поклялись не говорить никому! Никому! Дали водный обет!

Прежде чем Перрин успел открыть рот, чтобы спросить, о чем идет речь, заговорил Ранд:

– Селанда, проводи нас в Большой зал. Предупреждаю, никаких клинков. Я сам прослежу за тем, чтобы восторжествовала справедливость и все получили по заслугам.

Что-то в его голосе заставило волосы на загривке у Перрина зашевелиться. Беспощадная жесткость; этот голос вызвал в сознании Перрина образ безжалостно опускающегося молота. У Фэйли имелась очень веская причина. Как может быть иначе?

Высокие и широкие коридоры казались тесными и плохо освещенными, несмотря на позолоченные торшеры, оснащенные зеркалами для отражения света; светильники были установлены специально для того, чтобы освещать пространство, куда дневной свет проникнуть не мог. На стенах висели гобелены, изображающие сцены охоты или сражений; люди и животные на них казались более совершенными, чем в жизни. В разбросанных тут и там нишах стояли чаши, вазы и небольшие статуэтки из золота, серебра или алебастра. Мастера, изготовившие их, старательно избегали сколько-нибудь плавных, закругленных линий, будто для них важна была не форма, а сам материал, металл или камень.

Тишина, которая так поражала в городе, здесь казалась еще ощутимей. Звуки шагов по плиткам пола порождали гулкое эхо – глухая поступь, наводившая на мысль о дурном предзнаменовании. Перрин не думал, что такое ощущение возникало только у него. Уши Лойала подрагивали при каждом шаге, он осматривался по сторонам с таким видом, будто ждал, что в любой момент из глубины коридора на них кто-нибудь набросится. Мин ступала решительно и быстро, сочувственно поглядывая на Ранда. Она, казалось, все время испытывала желание подойти к нему поближе; сдерживать свой порыв стоило ей заметных усилий и явно не доставляло удовольствия. Молодые кайриэнцы вначале по-прежнему вышагивали важно, точно павлины, но их надменность заметно увяла под воздействием мрачной обстановки и глухого отзвука шагов. Даже Девы чувствовали разлитую в воздухе угрозу. То и дело та или другая из них – за исключением одной Сулин – поднимала руку и ощупывала висящую на груди вуаль.

Им, конечно, постоянно попадались слуги – бледные, узколицые мужчины и женщины в темных мундирах или платьях с эмблемой Восходящего солнца на левой стороне груди и нашивками цветов Колавир на рукавах. Некоторые, узнав Ранда, изумленно замирали. Очень немногие падали на колени и склоняли голову. Большинство ограничивались лишь тем, что коротко приседали в реверансе или низко кланялись, а потом снова возвращались к своим делам. Проявляй уважение к вышестоящим, кто бы они ни были, повинуйся им во всем, но не замечай, чем они занимаются, и тогда, может быть, не окажешься втянутым в их дела. Вот такой у них был подход, и мысль об этом заставила Перрина стиснуть зубы. Неправильный подход, люди не должны им руководствоваться.

Два ливрейных служителя перед украшенными позолоченной резьбой дверями Большого зала Солнца посмотрели на Дев, а может, и на молодых кайриэнцев с явным неодобрением. Люди старшего поколения вообще косо поглядывали на юнцов, которые старались во всем подражать айильцам. Очень многие родители делали все, чтобы положить этому конец, требовали от сыновей или дочерей бросить эти глупости, приказывали слугам гнать с порога их приятелей, которые тоже вбили себе в голову всю эту чушь, точно обычных бродяг или уличных головорезов. Перрин не удивился бы, если бы слуги у дверей позолоченными жезлами преградили доступ в зал Селанде и ее друзьям, не пропустили их через распахнутые двери, не важно, относились они к благородным семействам или нет, и точно так же обошлись с Девами. Некоторые кайриэнцы все еще осмеливались называть айильцев дикарями, если не на людях, то в узком кругу уж точно. Служители у дверей, по-видимому, именно так и намеревались поступить; набрали в грудь побольше воздуха, напряглись и… И увидели Ранда поверх голов Дев. Глаза у слуг чуть не выскочили из орбит. Они покосились друг на друга и рухнули на колени. Один упорно смотрел в пол; другой зажмурился, и Перрин услышал, как он забормотал молитву.