Роберт Джордан - Корона мечей [litres]

Он попытался отогнать эту мысль, слишком уж она напоминала бред. Невозможно жить, не доверяя хоть кому-нибудь. Только не Айз Седай. Мэту, Перрину. Если он не может доверять им… Мин. Не сметь даже задумываться о том, можно ли доверять Мин. Ему хотелось, чтобы она сейчас была с ним, а не в своей постели. Дни в плену были полны для нее ужасной тревоги. Больше за него, чем за себя, насколько он ее знал. Дни, когда Галина допрашивала Мин и наказывала, если ее не устраивали ответы. Ранд непроизвольно стиснул зубы. Все это, вместе взятое, плюс напряжение, с которым всегда связано Исцеление, наконец доконало ее. Она оставалась рядом с ним, пока ее держали ноги, потом он вынужден был просто отнести ее в спальню, не обращая внимания на вялые протесты, сводящиеся главным образом к тому, что она ему нужна. Сейчас, без Мин, без ее успокоительного присутствия, без ее умения заставить его рассмеяться, заставить забыть о Драконе Возрожденном, ему оставалась лишь борьба с саидин. И вихрь собственных мыслей, и…

«Их надо уничтожить. Ты должен сделать это. Помнишь, как все было в прошлый раз? То, что произошло у Колодцев, – пустяк, ничто. Города пылали, на всей земле ничего не уцелело. Мы разрушили весь мир! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? ИХ НЕОБХОДИМО УБИТЬ, СТЕРЕТЬ С ЛИЦА ЗЕМЛИ!..»

Этот голос вопил в его голове. Не голос Ранда ал'Тора. Голос Льюса Тэрина Теламона, умершего более трех тысяч лет назад, теперь звучал в голове Ранда ал'Тора. Почти всякий раз, когда он обращался к Силе, этот голос становился отчетливо слышен, покидая свое место в тайниках его разума. Иногда Ранд удивлялся, как такое вообще возможно. Он на самом деле был Льюсом Тэрином Теламоном, рожденным заново, Драконом Возрожденным, и не отрицал этого, но всякий человек проживал не одну жизнь, а множество – сотни, тысячи и даже больше. Так работал Узор: все умирали и возрождались снова и снова при каждом повороте Колеса, вечно, без конца. Но никто из живших прежде не разговаривал с тем, кем он стал теперь. Ни у кого в голове не звучали голоса. Кроме безумцев.

«А как же я?» – подумал Ранд. Одна рука сжимала Драконов скипетр, другая – рукоять меча. «Как же ты? Чем мы отличаемся от других?» – мысленно спросил он Теламона.

Ответом было молчание. Довольно часто Льюс Тэрин не отвечал. Может, было бы лучше, если бы он замолк навсегда.

«Ты на самом деле существуешь?» – удивленно спросил наконец голос.

Сомнения в существовании Ранда повторялись так же часто, как отказ отвечать.

«А я? Я разговаривал с кем-то. Во всяком случае, мне кажется, что разговаривал. Находясь в каком-то ящике. Сундуке».

Хриплый, мягкий смех.

«Я умер или, может быть, сошел с ума? Не важно. Я, конечно, проклят. Я проклят, а это, наверно, Бездна Рока? Я… п-п-проклят, – теперь смех стал диким, – а эт-то – Бездна Ро…»

Ранд приглушил голос до жужжания насекомого, этому он научился, пока сидел связанным в сундуке. Один, в темноте. Только он и боль, а еще голос давно умершего безумца. Этот голос иногда даже служил утешением. Единственный товарищ. Друг. Что-то вспыхнуло в мозгу. Не образы, просто яркие движущиеся вспышки. Непонятно, почему они навели Ранда на мысли о Мэте и Перрине. Эти вспышки начали появляться, еще когда он сидел в сундуке, – вспышки и галлюцинации. В сундуке, куда Галина, Эриан, Кэтрин и остальные запихивали его каждый день, а предварительно как следует избивали. Ранд покачал головой. Нет. Теперь он не в сундуке. Пальцы стиснули скипетр и меч. Это всего лишь воспоминания, а воспоминания не имеют силы. Он не…

– Если ты не желаешь поесть перед дорогой, тогда давай отправляться. Все уже давно поужинали.

Ранд удивленно посмотрел на Сулин, и она попятилась под его взглядом. Сулин, которая не побоялась бы встретиться один на один с леопардом! Ранд постарался придать лицу спокойное выражение. Оно ощущалось как маска – не его лицо. Чужое.

– С тобой все в порядке? – спросила Сулин.

– Я задумался. – Ранд постарался незаметно расслабиться. Куртка, которая была на нем сейчас, выглядела куда уместней той, что он носил после битвы у Колодцев Дюмай. Темно-голубая, без всякого узора. Даже приняв ванну, он не чувствовал себя чистым, ведь саидин находилась внутри его. – Иногда я слишком сильно задумываюсь.

В одном углу комнаты с темными панелями и без окон теснились двадцать или даже больше Дев. Восемь позолоченных светильников-торшеров стояли у стен, перед зеркалами – для усиления света. Ранд был рад этому; ему больше не нравились темные помещения. Трое Аша'манов тоже находились тут, айилки в одном углу комнаты, Аша'маны – в другом. Джонан Эдли – родом из Алтары, хотя имя не алтарское, – стоял в глубоком раздумье, скрестив руки и нахмурив брови, похожие на черных гусениц. Будучи всего года на четыре старше Ранда, он жаждал одного – заработать серебряный меч посвященного. У Эбена Хопвила стало чуть больше мяса на костях и чуть меньше прыщей на лице по сравнению с тем временем, когда Ранд впервые увидел его, хотя нос и уши по-прежнему казались самыми выдающимися чертами его облика. Он поглаживал пальцами значок в виде меча на воротнике с таким видом, точно удивлялся, что он здесь. У Федвина Морра тоже был бы приколот к воротнику меч, не будь он одет в зеленый кафтан с серебряной вышивкой на отворотах и манжетах, более подходящий для преуспевающего купца или захудалого вельможи. Одного возраста с Эбеном, но более коренастый и почти без прыщей, он явно был недоволен тем, что его черный мундир засунут в лежащую у ног кожаную суму. Эти трое относились к числу тех, кто приводил в бешенство Льюса Тэрина, – они и все остальные Аша'маны. Аша'маны, Айз Седай – любой, кто мог направлять Силу. Все они просто выводили Льюса Тэрина из себя.

– Слишком сильно задумываешься, Ранд ал'Тор? – Руки Энайлы были заняты; в одной она сжимала короткое копье, в другой держала щит и еще несколько коротких копий. И все же голос ее прозвучал так, точно она погрозила ему пальцем; Аша'маны хмуро уставились на нее. – Твоя беда в том, что ты вообще не думаешь.

Некоторые Девы негромко засмеялись, но она явно не шутила. Энайла была ниже остальных Дев по крайней мере на ладонь. Волосы такие же пламенные, как и характер. К Ранду она, как и ее подруга Сомара, относилась своеобразно. Сомара, айилка с волосами цвета соломы и выше Энайлы больше чем на голову, кивнула, соглашаясь.

Ранд ничего не ответил, но от вздоха не удержался. Сомара и Энайла были хуже всех, но и остальные Девы никак не могли решить для себя вопрос, Кар'а'карн ли он – и тогда следовало ему повиноваться, – или просто единственный сын Девы, о котором, возможно, им известно, – и тогда следовало воспитывать его и заботиться о нем. Как о брате или как о сыне, в зависимости от возраста. Даже Джалани, которая совсем недавно сама играла в куклы, казалось, воображала, что Ранд – ее младший брат, а Корана, седая и почти такая же морщинистая, как Сулин, вела себя с ним как со старшим братом. Хорошо хоть, что они позволяли себе такие вольности, только находясь среди своих, не там, где их могли слышать другие айильцы. В сражении он, конечно, станет для них Кар'а'карном. И он в долгу перед ними. Они шли на смерть ради него. Хотели они того или нет, он в долгу перед ними.