Анна Одувалова - Вьюга в академии [litres]

В какой момент меня повело и я начала падать, так и не поняла. Если бы Лестат не среагировал вовремя, подозреваю, я бы знатно приложилась головой о плиты на полу. Но парень успел меня подхватить, и я, почувствовав себя спокойно, с чистой совестью отключилась.

Пришла в себя от запаха кофе, плывущего по помещению. Открыла глаза и поняла, что лежу в нашей с Тейной гостиной на диване. Сама пифия устроилась с чашкой кофе в кресле напротив меня.

– А мне? – обиженно протянула я, вызвав у подруги смех.

– На столик посмотри.

Я повернулась и рядом с собой обнаружила еще одну чашку, а также остывший, но такой аппетитный завтрак.

– Боги! – простонала я, отправляя в рот сыр на подсохшем хлебе. – Тейна, ты настоящая волшебница!

– Это не я. – Пифия отмахнулась и с удовольствием сделала глоток из своей чашки. – Это Лестат. Сходил тебе за едой и пожертвовал кофе из своих запасов. Я только сварила и выманила тебя на запах. Как ты себя чувствуешь?

Я присела, проверила, не кружится ли голова, и взяла в руки чашку с ароматным кофе. Жевать хлеб лежа было не лучшей идеей, и теперь он застрял у меня в горле. Пришлось, прежде чем ответить сделать большой глоток обжигающего напитка.

– Вроде бы нормально. Просто всплеск силы и голод сделали свое дело. Сейчас кофе попью, и вообще будет все хорошо. Сколько я спала?

– Часа четыре, – отозвалась Тейна.

– Четыре? – удивилась я. – Думала, что меньше.

– Не вижу проблемы. Спала и спала. Иногда организм лучше знает, что ему нужно.

Тейна отличалась удивительным спокойствием, граничащим с безразличием. Мне было интересно, есть ли что-то, способное заставить ее проявить эмоции – волноваться или дергаться? Ни разу не видела ее по-настоящему злой или встревоженной. Но был в ее спокойствии неоспоримый плюс – оно передавалось и мне.

– А Лестат где?

– Он принес тебя, – послушно отчиталась подруга. – И ушел смотреть, как дела у Вейна, потом заходил, кофе принес. Новостями поделился и снова спустился в лазарет.

– А какие новости? Как пострадавшие? С ними все хорошо?

– Все постепенно приходят в себя, начинают понемногу рассказывать, но ничего толкового. В основном только, что налетел ветер, метель сбила с ног, а потом… лишь снег, холод, злость и попытки вернуться. Они не знают, что с ними произошло. – Тейна замолчала. – Не пришел в себя только Вейн. Алишер накопал еще какую-то информацию, доказывающую его вину. Лестат упирается и не хочет признавать очевидное, а Вейн валяется без сознания и не может подтвердить или опровергнуть слова Алишера.

– Да… – протянула я. – Непростая ситуация. А остальные как? С ними все нормально?

– Пока сказать сложно. Им всем придется какое-то время пролежать в лазарете. Возможно, завтра что-то станет понятнее. Все преподаватели бегают нервные. Алишер опять пытался связаться с внешним миром. Но, похоже, снова ничего не получилось. А по-хорошему, пострадавшим нужна помощь квалифицированных магов, которых сейчас тут просто нет.

Я все же не утерпела и ближе к вечеру сходила в лазарет. Я выспалась, напилась кофе и чувствовала себя вполне сносно, если не считать легкого головокружения. Я знала – это состояние пройдет на следующий день. В лекарском крыле было тихо. Из персонала – никого. Я понимала, им тоже нужно было отдыхать. Ведь почти все работники оказались по ту сторону завалов. В палате Вейна сидели мрачные Лестат и Фиона. Они заняли места по обеим сторонам его кровати и молчали.

Я почувствовала напряжение между ними почти на физическом уровне. Они или уже разругались и теперь не разговаривали, или же слишком уважали Вейна, чтобы пререкаться над его головой.

Услышав шаги, Лестат вскинул голову, и на миг в его глазах мелькнула радость. Это было приятно. Значит, парень все же думал обо мне.

– Пойдем, – сказал он и взял меня за руку. Фиона стрельнула в нашу сторону удивленным взглядом, но промолчала. Впрочем, я не сомневалась, завтра об этом узнает вся академия. Впрочем, какая разница?

– Ты как? – спросила я, когда мы вышли в коридор.

Лестат подошел к окну и уселся на подоконник, поманив меня к себе. Я послушно приблизилась, после этого он дернул меня за руку, устроив между своими коленями, и уткнулся подбородком мне в макушку. Я замерла и нерешительно обняла его за талию, чувствуя, как в душе разливается тепло, такое непривычное и волнующее.

Он него пахло морозом и хвоей. Такой кружащий голову запах. Я вообще не могла поверить в реальность происходящего. Лестат всегда был для меня избалованным существом из другого мира. Не могла поверить, что он сейчас обнимает меня, что я ему интересна и что на самом деле он такой чуткий, добрый и… тут мысли сбились, потому что в голове было одно определение «мой». Сильный, красивый, успешный. Тот, о ком втайне мечтали все девчонки.

– Я рад, что ты пришла, – простодушно признался он, и тепло в груди стало еще более приятным. Я таяла в его объятиях и ничего не могла с этим поделать. Невозможно было не влюбиться в такого идеального парня. У меня не было шансов с того самого мига, как он по какой-то причине обратил на меня внимание.

– Я тоже рада. Как все? – спросила я, вспомнив о цели своего визита.

– Все по-разному. Двоих уже отпустили. У них все хорошо. Осталась только странная заторможенность, но она скоро пройдет. А Анни и Вейн еще не пришли в себя, но то, что другие в порядке, внушает надежду. Только вот… – Лестат вздохнул. – Я очень хочу, чтобы Вейн очнулся, но в то же время…

– Ты боишься, что подозрения Алишера окажутся правдой?

– Нет, Вьюга, подозрения Алишера неправда, только вот… Это ничего не изменит, если он расскажет отцу. – В голосе парня звучала боль, и мне стало его жаль. У самой сжималось сердце, когда я чувствовала, как ему плохо.

– У нас нет связи с внешним миром. И ты можешь успеть найти доказательства невиновности друга.

– Увы, но не смогу, – уверенно отозвался он. – А изоляция не продлится вечно. Все плохо, Вьюжка, все плохо. И я не знаю, как сделать так, чтобы хорошо было всем. Обязательно кто-то пострадает.

– Лест, ты же понимаешь – это утопия. Не может быть хорошо всем! – заметила я и чуть отстранилась, чтобы взглянуть парню в глаза. Черные жесткие ресницы бросали тень на щеки, добавляя в облик принца грусть.

– Понимаю. – Он внимательно смотрел на меня, словно хотел поговорить об очень важном, и меня затягивала его тоска. – Но как только Вейн придет в себя, все… все будет по-другому.

– Но почему? – удивилась я.

– Алишер упрямый, он не станет меня слушать и докажет вину Вейна, а это предательство. Такое не прощают. А я начну защищать друга, и… из этого не выйдет ничего хорошего. Видишь, какой тебе достался непутевый, мертвый для всех принц… И да, еще очень принципиальный в некоторых вопросах.