Sleepy Xoma - Дочь Вороньего Короля

— Естественно, разве ты сомневалась?

— Ни единой секунды. — И тут тон девушки стал серьезнее. — Слушай, раз уж у нас тут сегодня разговор по душам… Хочу задать один вопрос… Личный…

— Слушаю.

— Скажи… — девушка покраснела. — Не знаю даже, как начать… Ну, в общем…

Лариэс терпеливо ждал, позволяя Игнис собраться с мыслями. Наконец, девушка сформулировала вопрос.

— Ну, ты же давно знаешь принца…

— Одиннадцать с небольшим лет.

— Скажи, о чем с ним можно поговорить? — выпалила она. — Что ему нравится?

«Ему нравятся красивые девушки и необременительные отношения», — промелькнуло в мозгу у Лариэса, — «но этого я тебе вслух не скажу».

На миг перед глазами возникло лицо Талиссы, и юноша отогнал внезапно нахлынувшие воспоминания.

«А она-то тут причем?» — невесело подумал виконт.

— Есть одна тема, которая, пожалуй, будет интересна вам обоим.

— Да?

— Обсуди ваши мечи.

Игнис выглядела удивленной.

— Что? — переспросила она.

— Мечи. Твой меч, Жало, он ведь старый. Сколько ему веков? Два, три?

— Около семи. Этот меч зачаровывал сам Архитектор.

Лариэс восхищенно присвистнул.

— У его высочества тоже непростой клинок, которым он очень гордится. Попробуй обсудить это, а там, глядишь, найдете, о чем еще поболтать.

— Спасибо, — Игнис поднялась и предложила, — еще один бой?

Седые горы считались самыми маленькими и легкопроходимыми на континенте, но от этого они не перестали быть горами, а значит, требовали осторожности и осмотрительности.

До самых предгорий отряд добрался в сопровождении внушительного эскорта, выделенного герцогом, однако дальше им предстояло двигаться самостоятельно — принц отказался забирать людей, которые в самое ближайшее время могли понадобиться для отражения атаки изначальных. Клеменс, командовавший сопровождающими, не спорил и, тепло попрощавшись со всеми, повернул своих бойцов обратно.

— Хороший парень, — заметил Ридгар, глядя на оседающие вдалеке клубы пыли.

— Вот только скучный до невозможности, — фыркнул Мелис. — Бледный, я, конечно, понимаю, что ты у нас тоже большой любитель самоистязания и умерщвления плоти, но вот скажи, какой в этом смысл? Быть избранным и не пользоваться такой отлично возможностью? Тем более, представь, в каком аду живет этот парнишка. Он — стихиерожденный, а значит, каждый день должен бороться с собственным естеством. И ради чего? Эх, вот если бы я мог повелевать стихиями, не сомневайтесь: ни одна девка в радиусе ста миль от моего дома не осталась бы неудовлетворенной!

— А силенок-то хватило бы? — залился смехом Эрик, ехавший бок о бок с оборотнем. — Уж на что я могуч, но больше пяти десятков подряд ублажить не в состоянии.

— Ну я бы уж постарался, — плотоядно усмехнулся Мелис, подмигивая красной, точно вареный рак, Блаклинт.

Как и в прошлые дни, северянка не общалась практически ни с кем, заливаясь румянцем по поводу и без.

— Блаклинт, да не тушуйся ты, — возле нее оказалась Игнис. Огнерожденная придвинулась к спутнице и что-то зашептала ей на ухо, отчего северянка стала еще пунцовее, а затем — вот ведь неожиданность — звонко рассмеялась.

— Ты права, — утирая выступившие слезы проговорила Блаклинт и, бросив короткий взгляд в сторону Мелиса, вновь захихикала.

Оборотень, заподозривший неладное, буркнул что-то неразборчивое, но не рискнул ввязаться в спор — он уже по достоинству оценил остроту языка Игнис. Однако у огнерожденной была своя точка зрения на сей счет.

— Мелис, — Игнис постаралась, чтобы ее хриплый голос звучал медово-приторно. — Скажи мне, а вот правду говорят, что все оборотни предпочитают женщинам мужчин? А еще я слышала, что вы любите, приняв звериную форму, придаться содомскому греху. — И она процитировала: «Но нет греховников паче перевертышей богомерзких, кои в людской своей форме блуду предаются с дщерьми адамовыми, а звериный лик приняв, грех содомский, да свальный с зверьми бессловесными яко же и с мужами народа своего творят».

Мелис грязно выругался и сплюнул под копыта своего коня.

— Пороть тебя некому, — фыркнул он. — И надо же, запомнила эту хрень.

— Автор был крайне убедителен, — продолжила поддразнивать его Игнис.

— Автор был тупым коровьим гузном, никогда не выбиравшимся из Салутэма.

— Не совсем так, — неожиданно для всех заговорила Блаклинт. — Тит Клирий не жил в столице Аэтернума, это — распространенное заблуждение. На самом деле он обитал на собственной вилле в паре миль от городской стены и, как поговаривали злые языки, устраивал у себя мистерии, во время которых переодевался волком и, — девушка вновь залилась краской, — предавался тому, о чем сказала Игнис.

— О-о-о, — брови Мелиса поползли вверх. — А наша молчунья, оказывается, знает интереснейшие вещи. Боюсь даже спросить, откуда?

— В матушкиной библиотеке прочитала, — пискнула девушка, смущенная собственной храбростью.

— Эй, ну не дрейфь! — Игнис подмигнула Лариэсу давая понять, что ждет от него помощи.

Щит принца вздохнул — меньше всего на свете ему хотелось влезать в похабные и бессмысленные споры, но он уже знал Игнис достаточно хорошо для того, чтобы не думать, будто бы она остановится, а потому жестом попросил Эрика подвинуться, протиснул коня мимо него и оборотня, и, поравнялся с Блаклинт.

— Ваше высочество, — обратился он к девушке, — вы столь же мудры, сколь и прекрасны, прошу, помогите с одним вопросом, который не дает мне покоя вот уже несколько лет.

Водорожденная пискнула что-то неразборчивое, но слабо кивнула.

— В Ривеланде обитает таинственный зверь, именуемый у Амилия Хавландского голубой лаской, а в трудах Ларса Фирдъоргена — горным хорьком. Не знаешь ли ты, о дочь севера, кто же из авторов прав?

Вопрос был тупейший! Лариэс выпалил первое, что пришло ему в голову, и, судя по насмешливому выражению на лице Ридгара, изрядно повеселил товарищей. Однако, как ни странно, эта идиотская уловка сработала.

Румянец покинул щеки Блаклинт, а страх в ее глазах уступил место сосредоточенности. Девушка несколько мгновений задумчиво вспоминала что-то, после чего произнесла:

— Они оба ошибаются. Этот зверь — хрустальный горностай, цвет шубы которого зимой становится белым, как снег, а летом — голубым, точно чистое небо.

У Лариэса едва челюсть не отвисла от удивления. Оказывается, эта тихоня может не просто говорить, а еще и выражаться, как самый настоящий поэт!

«Игнис умница!» — восхитился он своей новоприобретенной подругой, и только после этого понял, что наконец-то перестал думать об огнерожденной как о «ее высочестве». — «Надо же было додуматься до такого!»

И весь остаток дня они с Игнис провели, занятые выковыриваем Блаклинт из раковины, в которую северянка сама себя запихнула. Как ни странно, в этом им здорово помогал Вилнар, которому, как Лариэсу показалось, доставляло неимоверную радость наблюдать за счастливой и весело болтающей Блаклинт, а чуть погодя к разговору подключились и Кларисса с Эриком.