Виктория Козлова - Последний костер [litres]

В середине дня, когда Польгар превратился в небольшую точку на горизонте, кто-то остроглазый углядел дым, поднимающийся над столицей.

– Пожар у них там, что ли? – дивился сгрудившийся люд.

– Много дыма. Не в одном месте горит, – заметил кто-то.

«Когда я снова ступлю на землю, – думал Янар. – Будет ли у нас новый король? Его Величество Велизар Первый».

Поежившись, жрец пошел проведать свою лошадь, которая сильно нервничала, находясь на борту ненадежной посудины.

Поляна, до того сплошь покрытая мхом и невзрачной, пожухлой травой, сейчас вся окутана цветами. Белые ромашки, голубые астры, колокольчики, вязели и бархатцы сплошным слоем растекаются по поляне, наполняя ее головокружительным ароматом. Кое-где проглядывает последняя, мелкая земляника, и одетый в мешковатую робу мужчина не ленится наклониться и сорвать ягоды. Уже забытый вкус лета растекается по языку, и мужчина чуть-чуть улыбается, самыми краешками губ.

– Ты меня слушаешь? – гневно хмурит брови стоящая посреди поляны женщина.

Она одета в воздушное платье самых ярких цветов, ноги ее босы, а в непокрытых волосах тут и там проглядывают зеленые лепестки.

– Да, Ниневия, я тебя слушаю. Но ты ведь еще не окончила.

– Я знаю, что для этого нужно особое место, и я узнала, что это место находится где-то здесь. Ты можешь показать, где именно?

– Ты обманулась, особых мест здесь нет.

– Это поляна сама по себе особенная! – раздраженно восклицает богиня.

– Обычная поляна, – оглянувшись вокруг, произносит мужчина. – Тебе нужно не такое место.

– Ты знаешь, где мне найти это особое место?

– Да. На востоке, у самого края леса есть развалины. Они настолько древние, что от стоявших некогда строений не осталось даже фундамента, и лишь основание одного-единственного алтаря нарушает девственность чащи.

Мужчина замолкает, принявшись разглядывать шмеля, ползающего по лепестку яркого цветка. Богиня в нетерпении складывает руки на груди, ожидая продолжения, однако его не следует. Кажется, мужчина полностью ушел в себя и свои наблюдения за насекомым.

– Так ты скажешь, где это место, или нет? – не выдержав, спрашивает дух.

– Река, что течет у самого западного города, делится на два рукава. Вдоль левого из них нужно идти день пешком, а к обеду следующего повернуть строго на север, и к темноте увидишь развалины.

– Спасибо, – глубоко вдыхает Ниневия. – Они будут там ко Дню Серебра, обещаю.

Мужчина пожимает плечами и возвращается к наблюдению за шмелем.

– А если Мара… – богиня прерывается на полуслове, и мужчина поворачивается к ней, вопросительно приподняв бровь.

Ниневия закрывает глаза. Со всех сторон она слышит мольбы, плач и стенания. Где-то далеко на западе умирают люди, много и сразу. Ее жрицы и обычные люди взывают к ней, моля о защите, и сила этих молитв разрывает ее изнутри.

Почти все молитвы идут из одного места, из самого крупного города в графствах. Глубже погрузившись в свои ощущения, богиня снисходит на молящих, даруя им свою силу и любовь.

– В Польгаре мятеж, – сообщает Ниневия, открывая глаза, которые теперь полностью коричневые и истекают зелеными слезами. – Мне нужно туда, где умирают мои дети. В День Серебра, отшельник, мы встретимся у тех развалин и вернем Анвара. А пока прощай.

И богиня быстро тает в собирающемся тумане. Мужчина в мешковатой робе хочет что-то сказать, но дух исчезает слишком быстро, и он только качает головой, глубоко вдыхая аромат яблок. Постояв еще минуту, он снова нагибается за красной ягодой, мелькнувшей среди цветов.

Ивон откинула полог и под бдительными взорами стражей вошла в палатку. Внимание стражников ее раздражало, ведь они прекрасно знали, кто она, однако продолжали подозревать во всех смертных грехах. После смерти отца Лешек взял армию в свои руки, и это определенно пошло ей на пользу: хоть в самом начале ситуация мало изменилась, но теперь наступление орды было приостановлено. Ивон подозревала, что немалую роль в этом сыграли подступающие холода и удаленность от степи.

Сидящие за столом советники (но не граф) привстали, приветствуя жрицу. Она ответила им вежливым кивком и с бесстрастным лицом встала напротив Лешека. Тот наконец оторвал взгляд от бумаг, и жрица поняла, что неуважение, проявленное к ней было не следствием отношения или политических игр, а банальной занятости – взгляд молодого графа по-прежнему оставался невидящим, устремленным в отчеты и донесения, а не на стоящую перед ним девушку.

– Здравствуй, Ивон. Спасибо, что пришла – у нас для тебя важные вести. Пожалуйста, присаживайся.

Девушка осторожно села на предложенный ей стул – у него была сломана ножка, и он слегка качался. Походная жизнь оказалась намного труднее, чем она ожидала, и даже граф был вынужден довольствоваться тем, что есть.

– Ты ведь слышала о заразе на севере?

– Северо-западе, если смотреть отсюда. Да, до меня доходили слухи – какое-то легочное недомогание, если не ошибаюсь.

– Лихорадка, бред, кашель – о таких симптомах говорят в донесениях, – Лешек покопался в бумагах, но не смог найти нужного письма. – Люди умирают очень стремительно, сгорают за несколько дней.

– Что по этому поводу говорит орден Ниневии? – поинтересовался тучный военный слева от графа.

– Официально зараза не подтверждена. Неофициально – большинство лекарей рассеяны по графствам, многие находятся в армии, а те, кто живет в столице, отказываются покидать город.

Что ж, граф очень точно описал ситуацию в ордене. Ивон замечательно понимала своих коллег по ордену – ни одна не захотела бы покидать теплое местечко в столице ради непонятной заразы на юге. Остается надежда на лекарей, живущих в городах ближе к зараженной области, но, по обыкновению, это самые слабые из жриц, и на них надеяться не стоит.

– На словах так они на все готовы ради народа, а как прижмет, так сразу назад сдают, – проворчал один из советников, пожилой мужчина с яркой военной выправкой.

– Прошу заметить, что нас, лекарей, не так много, как кажется, – мягко сказала Ивон. – Польгар – огромный город, где наши услуги постоянно требуются населению. Уход оттуда даже одной благословенной даром жрицы будет ударом по местным жителям.

– А что ваши лекари, интересно мне, будут делать, когда чума подойдет под их стены? – фыркнул тучный военный.

В глубине души Ивон была целиком согласна с ним, однако ее долгом было защитить честь ордена, и она долго и витиевато рассказывала собравшимся, почему орден не может послать своих лекарей на устранение болезни, пока ее не прервал граф.

– Сейчас меня не интересует, по каким причинам ваш орден не хочет помочь, – мрачно сказал аристократ. – Хворь распространяется быстро, причем все больше на юг.