Марик Лернер - Война за веру [litres]

Она опять хихикнула. Хорошо быть ребенком и резко переключаться. Буквально сейчас тряслась с перепугу, а пошутил, и улыбается. Хотя это совсем не юмор. Я всегда боялся не смерти, а беспомощности. У деда Владимира на старости лет вырубились мозги напрочь. Не сразу, постепенно. Я еще мал был, чтоб в болезнях понимать, однако деградацию человека с золотыми руками, способного в семьдесят починить что угодно, до бессмысленно мычащего и никого не узнающего, видел во всех подробностях. Как заботились сначала и мечтали спихнуть в соответствующее заведение потом. И как воняло от него. На всю жизнь испугался. Лучше помереть молодым, чем так. Не для себя – окружающих и любящих тебя. Чтоб запомнили бодрым, умным и полезным. Хм… а ведь вроде не помнил про тех родичей. Всплывает иногда от случайного упоминания. И про Капида тоже.

Здешний трактир больше напоминал пристройку к избе. Откуда другому взяться в глуши. И народу в дневное время нет. Потому спокойно поели, потом отправил своих женщин в комнату отдыхать, а сам принялся излагать хозяину последние известия. Новости сюда доходят с сильным опозданием, а по проселку горожане не часто катаются, так что мы неплохо провели время. А потом потянулись местные селюки с разговорами, желанием заработать и при этом не прогадать. Сначала просто ради интереса, потом взял у парочки тючки с шерстью, и затрясло всю округу от вида настоящего серебра. Тут и за пиво норовят всучить натурой. Не женской, а яйцами или сыром. Наличности звенящей на руках не так много. А что есть, по большей части прячут или на выплату налогов хранят. Золотого денария никто сроду не видел.

Тот самый первый крестьянин оказался хитрым жуликом. С его подачи большую часть шерсти купил даже дешевле ожидаемого и без лишних глаз сунул ему дополнительный грош сверх обещанного. Расстались мы вполне довольные друг другом. Тюк вышел огромный от сотни с лишним овец, в общей сложности по дико мизерным расценкам. С прежним, считай уже, и класть новое некуда. Все шерстью забито, и как мой несчастный мул потянет, не представляю. Придется пешком рядом идти, а то сдохнет от тяжести.

На юге можно получить вдвое, выходит, поездка себя окупит полностью. А я еще был доволен и дополнительным приобретением, окончательно опустошившим заранее приготовленный денежный запас. У многих в домах было оружие, однако обычно паршивый меч – вершина зажиточности. Остальные обходятся топорами и копьями. Еще длинные луки практически у каждого. Но эта замечательная вещь была им не нужна и валялась просто по старой привычке хранить любую мелочь, вдруг в хозяйстве пригодится.

Кто-то приволок сей лук из очередного похода ополчения к соседям в качестве ненужного трофея из чистой жадности. Непривычный и натягивается совсем не так. Настоящий мавретанский, кавалерийский. Асимметричный, небольшой, чтоб быть удобным для выстрела в любом положении, и в первую очередь с лошади, не важно, вперед или назад. При этом усилен вместо рогов металлическими упругими полосами. Из такого материала изготовляли самые мощные и дальнобойные луки или дуги для арбалетов. Мой, уже мой лук шагов с трехсот мог прошивать толстую доску, а уж кольчуга и вовсе не преграда. Стрелы летели и дальше, но такую стрельбу прицельной уже не назвать. Разве по группе.

Конечно, тетивы нет и вид убогий, но гниль отсутствует, металл в прекрасном состоянии, стоит обработать и почистить от ржавчины. Стрел соответствующих тоже не имеется. Иначе не отдали б так легко. Но это все мелочи. Я умею с ним обращаться, и практически такой же служил мне долгие годы. Даже мастер один. Если знать, где клеймо, – определяется сразу. Не из знаменитых, но добротная школа. Кругом удача. Как бы за бесконечное везение кровью харкать не пришлось в скором времени. Уж жертву на всякий случай еще раз принести не помешает. Настоящее оружие при смене хозяина должно попробовать крови. За околицей порежу левую руку и напою лук в честь мавретанского бога войны Гурзила. А арбалет можно Анне отдать. Эта не станет мучиться в сомнениях о бессмертной душе, если придется защищаться. И особого навыка не требует.

Сидеть пришлось долго, пока со всеми не расплатился, а потом еще и поставил по кружке каждому присутствующему. Идея обмыть хорошую сделку пришла явно из древности. Здесь в порядке вещей. Тут важно не перепить и после не обнаружить себя с пустыми карманами и голым задом. Хорошо хоть, теперь есть кого оставлять возле мешков с ценностями и не приходится с собой таскать. Бабы сами по себе легкая добыча, но если с ними мужчина, уже вряд ли тронут. Это пахнет местью, и даже деревенский суд будет на стороне защитника чести своей женщины. Патриархальность во всей красе.

Анна при моем появлении принялась торопливо раздеваться. Что при дочке, не особо волнует. Здесь три поколения в одной комнате живут, и нравы простые до безобразия. Не всегда женского желания спрашивать – это ничего. Бывает, женят мальца на девке, а отец мужа с ней живет. И вся деревня в курсе, откуда брюхо выросло. Но Анна ж старая и далеко не красавица. Она, безусловно, старалась. Насколько возможно. Помылась и надела чистое. Ее светлые вьющиеся волосы были расчесаны на прямой пробор и завязаны сзади ленточкой. Хотела быть привлекательной. Но зачем мне такое счастье? Сказать, что не надо, так не поймет. Кто ж просто так бабе помогать станет. Один идиот Валид на всю планету. И то по причине крайне неуместных в здешней действительности остатков земных мозгов.

– Я люблю помоложе, – останавливая жестом, говорю. И на ее быстрый взгляд в сторону девочки поясняю: – Не настолько. Не думай чего. Просто боги так решили. – Закатываю глаза, в темноте вряд ли видно, зато благочестивый жест с прижиманием ладони не потеряется. – Значит, так свыше задумано. Захотите уйти или знак какой будет, – под это дело всегда можно найти нечто, а ей понять проще, – останавливать не стану. А пока вместе спокойнее. И мне, – опять мой дурной язык лишнее сболтнул, привык, что вечно шарахаются при виде здоровяка с привычками наемника. Теперь может догадаться, что и сам не особо стремлюсь встречаться с любыми властями, – и вам.

Чем дальше на юг, тем больше народу появилось на дороге. Шли одиночки, компании, двигались повозки и целые караваны. По большей части крестьяне с товаром тянулись в бурги с товаром или по иным делам, но ехали и солидные купцы с охраной. С одной стороны, уже не выскочат грабители, с другой, всегда найдутся чужие глаза и любопытные уши. Вот рядом с повозкой едет на красивом мерине весь из себя шеголеватый менестрель и что-то весело рассказывает Марии. Уж у него точно слух отменный. На стоянке, а сидел не близко, умудрился уловить негромкий рассказ. С утра подошел и крайне вежливо попросил поделиться, кто из великих бардов излагал «Черную стрелу». Не твой, грит, лексикон. И смотрит подозрительно, дойдет ли смысл слова.