Себастьян Кастелл - Путь аргоси [litres]

– Вздёрнуть бы её на хорошей крепкой верёвке прямо на заднем дворе, – повторил он, лишь немного изменив слова. Более чем достаточно, чтобы отбросить все мои тщательно продуманные выводы относительно его намерений.

– Насколько крепкой? – спросил парень в коричневой шляпе.

Его звали Дюррал, хотя тогда я ещё этого не зна… Нет, постойте. В тот момент я уже знала его имя.

Думать последовательно становилось всё труднее.

Человек, который вроде бы хотел меня повесить, глянул поверх моей головы на Дюррала.

– Что ты сказал?

Дюррал положил передо мной карту. И одну перед собой – рубашкой вверх.

– Насколько крепкая нужна верёвка?

Здоровяк посмотрел на карты на столе – словно там было нечто такое, что следовало увидеть.

– Думаю, весьма крепкая.

– Очень и очень крепкая, – сказал Дюррал и раздал нам ещё по одной карте. – Должна выдерживать двести, а может, и двести двадцать фунтов. Не забывай: она будет дёргаться в петле. Надо, чтобы верёвка продержалась, пока не сломается шея или пока девушка не задохнётся.

Здоровяк фыркнул.

– Эта пигалица?

Думаю, он имел в виду меня, поскольку ухватился за ворот моего возлюбленного пальто и тащил вверх, пока я не начала балансировать на кончиках пальцев.

– Едва ли она весит больше мешка пшеницы.

– Не больше шестидесяти фунтов, по моим прикидкам. – Дюррал взял оставшуюся колоду карт и разложил их на столе вверх рубашками.

Он выбрал одну, вроде бы наугад. Взял её, зажав между большим и указательным пальцами, и показал мужчине. На карте были изображены три стрелы, пронзающие сердце, а на заднем плане – дом, в который била молния.

– Неудачненько, если спросить меня, – сказал Дюррал. – Три стрелы предсказывают боль и печаль.

– Это просто карта, – парировал здоровяк.

– Не просто.

Дюррал щёлкнул пальцами – по крайней мере мне так показалось, – и карта вылетела из его руки. Она просвистела в воздухе, пролетев по диагонали мимо моего правого уха. Я услышала визг здоровяка. Он выпустил меня, и я шлёпнулась обратно на стул.

– Сукин сын! – проревел он.

– Сказал же я, что с картой тебе не повезло, – отозвался Дюррал.

Здоровяк сунул руку за спину и достал нож. Он был длиной почти десять дюймов. Лезвие выглядело тусклым, но я видела на стали красные пятна.

– Похоже, ты первый угодишь в петлю, – сказал он Дюрралу. – Только, может, я сперва срежу кожу с твоих костей, а уж потом позволю тебе болтаться на верёвке.

Дюррала это не впечатлило. Во всяком случае – не настолько, насколько следовало бы в его затруднительном положении. В таверне стало тихо, как в склепе. Это и был склеп, потому что кто-то здесь наверняка умрёт.

Забавно, но мне больше не казалось, что это буду я.

Новый стук ботинок по половицам возвестил о приближении других мужчин из-за стола здоровяка. Вблизи стало видно, что хотя их волосы, носы и подбородки несколько различаются, все они – определённо – родственники.

– Четверо против одного, – сказал самый крупный из новоприбывших.

Дюррал вздохнул.

– Какая досада.

– А то! – ухмыльнулся один из них.

– Шансы не так уж плохи, – сказал Дюррал. Казалось, он на полном серьёзе пытался убедить четверых парней, стоявших у меня за спиной, капитулировать. – На самом деле скорее четверо против двоих.

Здоровяк хмыкнул. И отвесил мне такой подзатыльник, что потемнело в глазах.

– Эта мелкая шавка? Она тебе не поможет.

Дюррал улыбнулся.

– Не эта шавка.

Он издал короткий резкий свист. В первый миг ничего не произошло. А потом мы все услышали скрежет когтей по деревянному полу. И скрежет этот быстро приближался.

Нас обдуло ветром, когда пёс Дюррала прыгнул и накинулся на парня, мечтавшего меня повесить. В псе вряд ли было больше сорока фунтов, но когда он врезался в Вешателя, того снесло с ног и приложило лицом о стол. Пёс тут же развернулся и уселся парню на голову.

– Уберите его! – заорал здоровяк, теперь ставший собачьим креслом. Он попытался ударить пса ножом, но не мог изогнуть локоть под нужным углом.

Молниеносным движением Дюррал выхватил у него оружие, повернул и прижал остриём к кисти парня.

– Одно резкое движение – и ты больше никогда воспользуешься этой рукой.

Остальные трое зашевелились, обходя наш стол и вытаскивая собственные ножи, чтобы напасть на собаку. Я попыталась пнуть одного из них – в конце концов пёс мне понравился.

Мой удар не попал в цель, но задержал мужчин, так что я успела дотянуться до висящей за спиной сумки-тубуса. Шпага – не лучшее оружие в свалке, но, может, я дам Дюрралу время и он успеет достать своё собственное оружие?..

Однако ж, когда я оглянулась, он сидел, откинувшись на спинку стула, словно ничего не происходило. Разве только нож по-прежнему прижимался к тыльной стороне ладони здоровяка.

– Цивилизованные люди, – начал Дюррал, обводя взглядом всех парней поочерёдно, – при первой встрече обычно представляются друг другу. Может, начнём? Меня зовут Дюррал Бурый или – иначе – Путь Бродячего Чертополоха.

Я ощутила дрожь, когда он произнёс эти слова, хотя не понимала толком, что они значат. А вот спутники Вешателя, видимо, понимали – ибо выглядели так, будто им очень захотелось оказаться как можно дальше от этой таверны.

– Далее. Сегодня вздорник, – продолжал Дюррал, словно вознамерился рассказать историю. – А это мой любимый день недели для смерти.

Его пёс зарычал.

– Хороший день и для убийства, – перевёл Дюррал.

Всё ещё держа здоровяка за запястье, он сунул остриё ножа парню прямо в ухо, как будто собирался его почистить. Наклонившись поближе, Дюррал прошептал:

– Если тебе интересно: независимо от того, кто начнёт драку, ты умрёшь первым.

Он через стол посмотрел на меня.

– Тебе страшно, девочка?

Я покачала головой.

– В самом деле? А я тут чуть не обмочился.

Что я должна была на это ответить, интересно?

Дюррал улыбнулся остальной троице, хотя остриё ножа держал прямо в ухе Вешателя.

– Разве жизнь не прекрасна? Спорим, никто из нас, проснувшись сегодня утром, не думал, что день закончится так. Верно же?

Братья зарычали громче собаки. И произнесли много разных слов. В основном это были ругательства. Некоторые из них я знала, другие звучали настолько глупо, что мне стало смешно. Впрочем, я не засмеялась, поскольку в тот момент вообще не особенно прислушивалась к их угрозам. Я смотрела на губы Дюррала. Он признал, что испугался. Сказал это так, будто хотел, чтобы его услышали. И вместе с тем продолжал безмятежно улыбаться.

Он как будто подстрекал напасть на него… Нет. Не подстрекал. Не то слово. Он выпендривался.

«Может, он хочет умереть? – подумала я. – Может, как и я, он уже мёртв внутри и только ждёт, когда и тело наконец закопают?»