Эмили Болд - Тени. Похищенные души [litres]

На миг я перестала дышать, а потом чуть подалась вперед, навстречу жаркому дыханию Бастиана.

– Нельзя, – прохрипел он и отступил на шаг. Прикосновение его губ было похоже на росчерк пера. Такое нежное, почти неосязаемое, и все же оно обожгло каждый дюйм моего тела. Я вовсе не хотела его прощать. И больше не могла ему доверять. Но все же, как и прежде, грезила о его поцелуях. Ничего другого мне и не хотелось, только бы поцеловать его, только бы показать ему, что он единственный, кто мне нужен.

Бастиан нежно обхватил мое лицо руками, стараясь удержать меня на расстоянии, не давая поцеловать его. Я видела, как он боролся с собой. Видела, как страдал. И все же мое сердце билось от счастья, когда его губы почти коснулись моих. Слегка. Ненадолго. Меньше минуты. Как будто некое обещание. Я закрыла глаза, и…

– А я смотрю, вы времени зря не теряете, – голос Тристана заставил нас отскочить друг от друга. Он стоял в дверях конюшни и смотрел на нас. – Вы совсем идиоты, я понять не могу? – сердито спросил он. – Обжимаетесь тут, пока мы пытаемся решить проблемы, которые вы же и создали! – Тристан подошел к брату и оттолкнул его от меня. – Да ты посмотри на себя! Ты же едва себя контролируешь! Совсем жить надоело? – потом он перевел неодобрительный взгляд на меня. – А ты о чем думала?

Я густо покраснела и смущенно поджала губы. Мне стало неловко.

– Ты все неверно понял. Мы не обжимались, – пыталась оправдаться я.

– Да делай все, что хочешь, Эбби, – грубо отозвался Тристан. – Но не рассчитывай, что я постоянно буду тебя прикрывать.

Я чуть не поперхнулась от возмущения.

– Когда же, интересно, ты меня прикрывал? – сердито спросила я.

– Хм, с чего бы начать? Ты просто сбежала, а мне пришлось успокаивать твоих подружек, придумывать правдоподобное объяснение для отмены занятий. Ах да, многие также интересовались, почему это Маргарет-Мод выглядит хуже зомби… – его голос становился все громче. Но вдруг он резко умолк и посмотрел на Бастиана. – Викки, Оуэн и Рэйн хотят поговорить с тобой, так что извините за беспокойство! – конечно, извинения эти были сказаны отнюдь не искренне, а с изрядной долей сарказма.

– Спасибо, что позаботился об этом, – Бастиан с признательностью посмотрел на брата, будто не замечая, как тот раздражен, а затем расправил плечи и кивнул на выход из конюшни. – Давай не будем заставлять Викки ждать.

Прежде чем я успела что-либо сказать или шагнуть за ними, Тристан протянул руку, останавливая меня.

– А вот тебя они видеть не хотят, – заявил он, холодно глядя мне в глаза. – Пожалуй, тебе лучше остаться здесь.

– Пожалуй, тебе лучше остаться здесь, – передразнила я Тристана, когда братья исчезли в тени. Я шагнула к стене стойла и энергично убрала пряди с лица. Вмиг конюшня показалась мне тесной, ее стены будто давили на меня, и я почувствовала себя совершенно сбитой с толку. Тремблэи мне явно не помогут вернуть душевное равновесие, это понятно. Меня очень злило, что Тристан так резко прервал нас с Бастианом. И в то же время меня раздражало, что он вообще нас видел. Не то чтобы мне хотелось оправдаться перед ним. Он и сам наверняка понимал, что тот поцелуй с ним ничего не значил. Что я просто… Не знаю… Смутилась, наверное, когда наткнулась на него. Он ведь и сам не принадлежал к тем, кто ищет спутницу жизни. Тогда это был просто импульс. Совершенно спонтанное решение, лишенное смысла.

– Да чтоб вас!.. – я взъерошила волосы, потому что это звучало как дешевая отговорка. Даже несмотря на то, что я не произнесла этого вслух. Откуда я могла знать, что там на самом деле думал о нашем поцелуе Тристан?.. Он только что ясно показал, что ему не понравилась моя близость с Бастианом. Он ревновал? Или просто беспокоился за брата?

Я вышла на улицу и огляделась. Хранителей колец нигде не было видно. Только один конюх не спеша шел на другой конец двора после работы. Я раздумывала о том, что мне делать дальше. Но с чего вдруг все остальные решили, что могут обсуждать вещи, которые вообще-то и меня касаются, как будто я не при делах?

– Надеюсь, они скоро все осознают, – проворчала я и пошла вверх по холму в сторону оранжереи. Выкрашенный в белый цвет металлический каркас небольшого здания в викторианском стиле сиял, как алмаз, на вершине холма, и я восхищенно присела на скамейку у водоема. Утром, всего несколько часов назад, на этом же месте сидели Бастиан и Скай. Я положила руку на скамью, будто так могла узнать, о чем говорили эти двое. Чем они занимались.

Может быть, они прислушивались к плеску воды, совсем как я сейчас? Или они…

Злясь на саму себя, я покачала головой и вытащила из кармана брюк сложенные листы бумаги. Надо прекращать думать о такой ерунде. Бастиан же объяснил мне, что случилось со Скай. С чего мне беспокоиться о том, произошло ли между ними что-то или нет? Не произошло, конечно.

Я зажала бумагу между коленями и достала из другого кармана карандаш, который взяла с собой из комнаты Бастиана. Грифель этого карандаша немного затупился, поэтому я вытащила из кожаных ножен свой крошечный резной ножик – подарок отца. Лезвие все еще оставалось таким же острым, как и в день, когда он подарил его мне. К краю прилипло немного графитовой пыли, и я осторожно провела по нему пальцем. Затачивание карандаша служило не просто средством для достижения цели – это был некий ритуал. Мне мало что досталось от родителей. Вот, например, этот нож. И болезненные воспоминания.

Медленно я повертела карандаш в пальцах, а затем приставила лезвие к грифелю. Как всегда, когда я занималась этим, мысли мои прояснились, и на мгновение я почувствовала, что смогла вернуть контроль над собой и своей жизнью. Энергия поднялась во мне, так что стало легче дышать. Графитовая пыль сыпалась на землю, и грифель становился все тоньше. Удовлетворившись, я еще раз почистила лезвие. Нежно погладила заточенный грифель и спрятала нож обратно. Вместе с ним я прятала и воспоминания об отце, потому что не любила вспоминать об этом. Не хотела вспоминать то время, когда была обычной счастливой девушкой, которую любили и оберегали родители, потому что сейчас меня это совсем не трогало. Я даже не знала, что такое счастье. Забыла об этом. Счастье казалось мне совершенно чуждым. За исключением тех нескольких недолгих мгновений в объятиях Бастиана. И я боялась этого.

Я расстелила бумагу на коленях и взялась за карандаш. Вид с моего места открывался ошеломляющий, и я могла начать рисовать с любого ракурса. Только вот на бумаге возникала совсем другая картина.

Картинка, что крутилась у меня в голове.

Я и сама удивлялась тому, что рисовала. Темное изображение, и множество теней. Мне пришлось дважды заточить грифель, и пальцы все испачкались, потому что я размывала линии, пока бо́льшая часть страницы не стала черной. Только яркие штрихи, как дым, пробивались сквозь темноту моего рисунка. Дым, или лава, или какой-то жидкий свет? Я понятия не имела, что появлялось там на бумаге, но уже научилась не сомневаться в своих творческих идеях. Я знаю, что это не случайно. Все так, как и должно быть.