Александр Воропаев - Новые люди. Том 2 [litres]

Теперь только Ардо вспомнил о красных раках, об опасности преследования и обернулся назад. Погони не было. Все ехали за Сигасом. Лишь Мифун дернул нетерпеливой рукой своего коня и послал его вперед. Крестьянин, ведущий лошадь раненого рыцаря, старался двигаться как можно быстрее. Он не смотрел на остальных всадников, если Ремс и оборачивался время от времени, то лишь для того, чтобы тревожно взглянуть снизу в лицо рыцаря и поправить на холке сложенный валиком и подсунутый под тело мешок. Когда они выехали к каменистому ручейку, который Матиуш не заметил ночью, Ремс остановился.

Сигаса осторожно стянули с лошади и уложили в траву. Глаза рыцаря были закрыты, но он был еще жив. Матиуш видел, что на шее пульсирует артерия. Крестьянин намочил головной платок и принес воды, но бестолково топтался вокруг, словно не знал, что с этим делать.

Ардо забрал у него тряпку и положил Сигасу на лоб.

– Может, нужно вытащить стрелу? – спросил Мифун.

Казимир опустился на колени и с сомнением покачал головой. Он достал нож и стал сбоку резать кожаные завязки доспеха рыцаря. Через некоторое время удалось освободить грудь.

– Даже если наконечник без зазубрины, придется сделать слишком большой надрез… – сказал Коч. – Или протолкнуть его дальше. Все равно он пробил легкое. Но здесь мы не можем это сделать. Нужен дурман.

– У меня есть, – сказал бывший слуга Матиуша Сим и вытащил из нарядной куртки небольшой стеклянный флакон.

– Райм, – позвал Матиуш, держа в руке зеленую склянку, – очнись, Раймондо. – Может, следует залить содержимое флакона в уголок его рта?

Берн, горько скривившись, протянул руку и дотронулся до стрелы. Сигас застонал, глаза его приоткрылись. Он посмотрел вокруг и, увидев Матиуша, остановил на нем взгляд.

– Ты очнулся, Райм? – спросил его Ардо.

– Вы так кричите… – хрипло произнес рыцарь, Он шевельнул рукой и почувствовал в себе инородное тело. – Это… арбалетный болт?

– Мы хотим его вынуть. Здесь в склянке – дурман. Выпей его.

Сигас все же поднял руку и дотронулся до своей груди. Его пальцы коснулись металла.

– Я мертвец, – сказал он и закрыл глаза.

– Нужно попробовать. Мы не можем тебя перевязать с этой штукой. Выпей, Райм. – Матиуш прислонил стекляшку к его серым губам. Рыцарь шевельнул кадыком.

– Теперь ты скажешь мне, лорд Хеспенский? – спросил он, не открывая глаз. – Для чего мы в этой деревне?

– Хорошо, теперь скажу, – вздохнул Ардо. – Это – золото. Очень много золота…

– Я знал, – вздохнул Сигас и посмотрел на Матиуша. Глаза его не замутились от дурмана. Они сияли как два хрустальных камня. – Где Сонетры, там всегда золото. Клад? Золото короля Синезуба?

– Его, конечно. Только намного лучше, чем клад, его монетный двор в старой гномьей шахте. Прямо во дворе у старосты. Под гумном. Нужно было тебе показать, но ты еще увидишь. Большой железный сундук с отчеканенным червоным золотом и слитки. Старательские ведра уже развалились от старости, и золотые самородки рассыпались по всему полу. Это очень красиво.

Берн с удивлением смотрел на Ардо. Бастард многозначительно взглянул на товарища и помотал головой. Это не укрылось от глаз Сигаса.

– Это – Сонетры. Да! Я вижу, ты тоже не знал, Медведь, – попытался засмеяться Райм. Но этот смех походил на кашель.

Берн дотронулся до стрелы, проверяя, подействовал ли дурман. Рыцарь никак не отреагировал.

– Нельзя медлить. Я попробую, – сказал Берн. – Вы можете отойти.

– Подожди, лорд, – остановил Матиуша Сигас. – Сейчас пора, скажи, какова была бы моя доля… если бы…

– Двадцать тысяч империалов, – сказал тихо Ардо, наклонившись близко к его лицу.

– Хорошо, – умиротворенно улыбнулся рыцарь. – Я умираю королем. Давай, Медведь, вытащи эту железяку из моего тела. Она будет мешать мне в могиле.

Матиуш пошел к ручью. На валуне сидел рыцарь Цветов и плакал в кулаки.

Ардо зашел в воду, наклонил голову. Он ждал и прислушивался к тому, что происходило там, где Медведь врачевал красно-черного рыцаря. Продолговатые пятнистые рыбешки осторожно толкались ртами в его ноги. Он подождал еще, повернул голову назад. Как долго! Он вышел на берег и широко пошагал к Берну. Медведь сидел на коленях возле Сигаса. В его руках была стрела. Услышав шаги Матиуша, он поднял голову.

– Слишком глубоко. Слишком близко от сердца, – сказал он.

Тело привезли в деревню. Ничем был не плох тот быстрый ручей и тот камень, возле которого сделал свой последний вздох красно-черный рыцарь. Можно было похоронить его там. Это бы заняло меньше часа. Но Ардо не знал, есть ли у них это время. Не следуют ли за ними по пятам красные разбойники.

Кроме того, он не мог быть уверен, что свежая могила не попадется разбойникам на глаза. Нельзя было допустить, чтобы тело его товарища было извлечено из земли для глумления.

В нижнем конце деревни возле реки был небольшой одинокий холм. Курган. Крестьяне проходили мимо него каждый день, когда шли на работы в поля и когда возвращались домой. Возле холма был брод через реку, теперь превращенный в ловушку. Сейчас на вершине кургана хлестал полотнищем крестьянский стяг.

Здесь и похоронили Раймондо Сигаса, сквайра.

Ремс нашел возле реки и вкатил наверх камень своими худыми руками. Не очень большой, но очень заметный: черный с красными вкраплениями. Казимир Коч принес росток белой вейги. На его родине это дерево сажали на могилах воинов.

Они занимались его погребением и не выпускали своего оружия из вида. Каждую минуту ждали, что мальчишки в лесу закричат жалобой пустельги.

В этот день красные раки не появились.

Вечером все собрались в доме старосты.

Кроме рыцарей и хозяина дома в хижине появились Ремс, Худой Чо, Сомс и молодой парень Весп, которого Мифун назначил главным над крестьянскими пикинерами. Весп не уступал комплекцией и ростом Казимиру и в, отличие от других крестьян, смотрел на рыцарей спокойными глазами и не опускал взора, когда они к нему обращались.

Люди плотно набились в помещение, и пришлось переместиться во внутренний двор. Расположились на тюках соломы, на подготовленных к распилке бревнах.

Матиуш увидел под навесом гумна черные глаза Миноры. Она была снова в мужском платье. На ее бедре висел широкий тесак в веревочной петле.

Все были серьезны, даже Мифун не сыпал шутками и не насмехался над крестьянами. Про гибель Сигаса не говорили.

– Сегодня ночью пойдет дождь, – сказал староста.

Крестьяне как один дружно закивали, подтверждая его слова. Ардо только подумал, что не знает, хорошо это или нет для их предприятия. Сигас точно смог бы по этому случаю сказать что-нибудь дельное. Он смотрел на Сима, который стал сквайром Симусом Йиржи, на его слугу Лехола, на оруженосца Казимира Бистроля. Молодежь выглядела словно притухшей. Матиуш и сам до этого несчастья не понимал, что Сигас был настоящим авторитетом для всей команды. И теперь, когда он погиб в схватке, это ошеломило всех.