Вадим Панов - Тёмные церемонии [litres]

Бесполезно.

– Вот гад! – с чувством выругалась девушка и шагнула в холл.

Дверь за её спиной мягко закрылась, едва слышно щёлкнув замком.

– Клопицкий!

Хозяин по-прежнему игнорировал гостью.

– Леонид, я знаю, что пришла без предупреждения, но прошу принять меня. Это очень важно.

Висящий на стене меч открыл глаза и с интересом посмотрел на посетительницу. Девушка замерла. Она знала, что Тыжеумер славился умением создавать необычные артефакты, но не думала, что он умеет смешивать бездушные устройства с големами.

Меч продолжал смотреть, причём не особенно дружелюбно, поэтому Лисс сочла уместным сообщить:

– Я по делу.

Слова оставили меч равнодушным.

– Пожалуйста, позови… позовите, пожалуйста, Леонида… если можете.

– Он не может, – сообщил кто-то из-за спины Лисс.

– Кто здесь?!

Девушка резко обернулась, однако в холле никого не оказалось.

– У него рта нет, неужели не видишь?

Голос вновь прозвучал из-за спины, только теперь совершенно с другой стороны. И как неизвестный успел так быстро, а главное – бесшумно – переместиться, осталось для девушки загадкой.

И конечно же, она опять никого не увидела.

– Разговаривать с артефактами – неслыханная глупость! Неслыханная! Даже тебе это должно быть понятно!

На этот раз фраза прозвучала сверху, но, задрав голову, Лисс разглядела лишь люстру. Большую, красивую, бронзовую, прекрасно подходящую к холлу, но пыльную и не электрическую – из люстры торчали не лампочки, а огарки свечей.

И да – ни на люстре, ни рядом с ней никого не оказалось.

– Ты чего всё время вертишься? Нервничаешь? Или у тебя судороги?

– Перестань со мной играть!

– Если судороги, то интересно отчего? Если от холода, то сейчас лето. А если ты умираешь, то зачем явилась?

– Я могу уйти!

– А зачем приходила?

Ситуация складывалась идиотская. Столкнись девушка с подобным отношением в любом другом месте, она давно бы ушла, оставив на прощанье тонкий аромат крепких слов. Но ей обязательно было нужно поговорить с Клопицким, а Клопицкий вёл себя в привычной манере, о которых с упоением рассказывалось в легендах и анекдотах. Точнее, не то чтобы вёл… просто превратил свой дом в помесь лаборатории сумасшедшего учёного и шкатулки с сюрпризом.

Девушка вздохнула, по очереди посмотрела на три двери, затем – на лестницу, ведущую на второй этаж, прикинула, чем может закончиться попытка пройти внутрь без сопровождения, и услышала бесплатный совет:

– Даже не думай.

– Даже не думала.

На этот раз она не стала поворачиваться на голос.

– Это называется инстинктом самосохранения.

– Не думать?

– Да. Умные мысли до добра не доводят.

По лестнице скатился футбольный мячик. Медленно. Не набирая скорости. Мягко попрыгал со ступеньки на ступеньку, остановился, раскрылся в белую, с чёрными пятнами, игуану и принялся раскапывать гранитный пол. Безуспешно, но с большим усердием.

– Тренируется, – прокомментировал голос.

– Я вижу.

– Видишь, но не понимаешь. Оно ядовитое.

– Или покажись, или позови Клопицкого.

– Смотри.

Совсем рядом с девушкой с грохотом упал портрет Клопицкого в массивной резной раме.

– Урод! – вскрикнула Лисс.

– А на мой взгляд, хозяин чудо как хорош. Элегантен и красив.

Написанный маслом Лёня сидел за столом спиной к художнику и что-то энергично писал.

– С обратной стороны картина ещё лучше, – сообщил голос.

– Она двусторонняя?

– Как полновесная золотая монета: аверс, реверс, все дела…

Меч закрыл глаза и задремал.

– Клопицкий!! – со всей мочи закричала девушка, надеясь исключительно на чудо.

И чудо случилось.

– Иду, иду, чего орать? – Хозяин особняка вышел из-под лестницы, за которой скрывалась ещё одна, незамеченная Лисс дверь, и поинтересовался: – Я тебя знаю?

– Достаточно того, что я знаю о тебе.

– То есть ты не договаривалась о встрече?

– Ты бы отказал.

– Почему?

– В последнее время ты всем отказываешь.

– Кто тебе сказал?

– Весь Город об этом знает. Ведёшь себя так, словно ты же умер.

Лисс не была уверена, что ловко ввернула в разговор любимую присказку Клопицкого, но тот улыбнулся:

– Приехала за заказом? Давай квитанцию.

Клиентов у Лёни было не очень много, но он всё равно их не запоминал: договаривался и выписывал квитанцию, по которой потом и находил нужный артефакт среди бесчисленного множества засоряющих особняк магических устройств.

Тыжеумер считался эталонным артефактором. Он не владел магией, но гениально создавал магические устройства любой сложности, и разгадать его феномен не получилось даже у князя Тёмного Двора. Однако обратной стороной гениальности Клопицкого была легкая расслабленность, плавно переходящая в тяжелую рассеянность и хроническое разгильдяйство, из-за чего путешествие по его дому без сопровождения было сопряжено с серьёзной опасностью для жизни.

Второй уникальной особенностью Лёни были многочисленные и крайне разнообразные предки, среди которых можно было отыскать представителей абсолютно всех способных к смешению рас. Клопицкий считал себя челом, но в его крови присутствовали и люды, и шасы, и чуды, и эрлийцы, и много кто еще. «Коктейль» приводил в изумление даже видавших виды жителей Города, и считалось, что гениальность Тыжеумера обусловлена именно им.

– Я приехала поговорить.

– Если ты знаешь, что я не работаю, о чём собралась говорить?

– О том, почему ты не работаешь.

– Настроения нет. – Клопицкий посмотрел на свой портрет, вздохнул и сообщил: – Скоро зима.

Оспаривать это заявление девушка не стала.

– Зачем ты принесла сюда мою любимую картину?

– Хотела украсть.

– Она зачарована от кражи. Из дома её не вынести.

– А в мусорном ведре?

– Гм… об этом я не подумал. – Лёня почесал за ухом и неожиданно выдал: – Пожалуй, ты мне нравишься.

– Меня зовут Лиссет Кумар, – мгновенно сообщила девушка, поняв, что пора брать быка за рога.

– Ну, то, что ты Кумар, было очевидно, – произнёс знакомый голос.

Лисс вздрогнула – она успела забыть о существовании невидимки, а через мгновение вздрогнула ещё раз – на плечо Тыжеумера плавно опустился крупный белый попугай.

– Почему не Томба? – спросил у него Лёня.

– Сам посуди, какая она Томба? – Попугай удивлённо покосился на Клопицкого и принялся чистить клювом грудь. Но прервался, поднял голову и добавил: – И не Хамзи тоже.

Лисс тихонько вздохнула.

– Он хочет сказать, что ты – шаса, и это всем очевидно, – произнёс Тыжеумер.

– Я хотел сказать то, что сказал, – обиженно проворчала птица.

– Тоже артефакт? – ехидно осведомилась девушка.

– Ты ещё скажи – чучело, – хмыкнул Клопицкий.