Джули Кагава - Железный рыцарь [litres]

Нет, сказал я себе. Люди не слабы. И Меган Чейз доказывала это много раз. Не имело значения, что я лишился магии или больше не мог похвастать прежней мощью. Данная мной Железной Королеве клятва стать ее рыцарем в силе.

С этого дня и впредь клянусь защищать Меган Чейз, дочь Летнего Короля, своим мечом, честью и жизнью. Даже если весь мир встанет против нее, мой клинок будет на ее стороне. И если так я не смогу защитить ее, то пусть мое существование прекратится.

Я не мог защитить ее в Железном Королевстве, не в качестве Эша Зимнего Принца. Если меня не будет рядом, ее не спасут даже все чары мира. А чтобы быть с ней, мне нужно стать смертным. На мгновение я позабыл об этом.

Больше подобное не повторится. Потеря чар меня не остановит. Я все еще звался рыцарем, ее рыцарем. И мне ничто не помешает вернуться к девушке, которую я поклялся защищать.

Поднявшись с кровати, я собирался отыскать Пака и Ариэллу и сообщить им, что со мной все в порядке и я готов продолжить испытания. Но прежде чем успел отойти от кровати, краем глаза заметил возникшую сбоку от меня темную фигуру, воплощение Хранителя. Без предупреждения и каких-либо признаков сил или магии, которые бы оповестили о его прибытии. Он просто объявился.

– Пора, – заявила фигура в капюшоне, пока я подавлял порыв отстраниться и выйти из-под его холодной, темной тени. – Ты принял решение, значит, продолжим.

– Я думал, мы начинаем на рассвете.

– Уже рассвет. – Голос Хранителя звучал спокойно, непоколебимо. – Здесь время течет иначе, рыцарь. Один день может пронестись в мгновение ока или затянуться на целую жизнь. Это значения не имеет. Нас ждет второе испытание. Ты готов?

– Как я пойму, что прошел его?

– Его нельзя пройти или не пройти. – Ледяной формальный тон не менялся. – Только выдержать. Выжить.

Выдержать. Выжить. Это я могу.

– Ну хорошо, – ответил я, взяв себя в руки. – Я готов.

– Тогда начинаем. – Подняв посох, он стукнул им по каменному полу. Вспышка света затопила окружающее пространство, и все исчезло.

– Неплохой выстрел, младший брат. Может, в другой раз мы найдем кого-то, кто будет сопротивляться чуть дольше. Я чуть не заснул в седле.

Я проигнорировал Роуэна и направился к месту, где лежал все еще брыкавшийся в траве олень. Белая стрела вонзилась рядом с его передними лапами, прошила сердце зверя, и его пасть и ноздри наполнились кровью и пеной. Он поднял на меня свои глаза и попытался встать, однако упал и слабо дернулся, до сих пор не осознав, что его лишили жизни. Я достал охотничий нож и быстрым движением перерезал ему глотку, навеки прекратив страдания зверя.

Убрав оружие в ножны, я уставился на трепетавшее создание, и после смерти оно отчего-то казалось еще меньше, чем при жизни.

– Слишком легко, – пробормотал я, скривив губы в презрительной гримасе. – Смертные животные не создают никаких препятствий. Невесело охотиться на то, что умирает так легко.

Роуэн хохотнул, а я выдернул стрелу и вернулся к своей лошади, бросив жалкое создание истекать кровью в грязи.

– Просто ты неправильно выбираешь добычу, – заявил он, когда я взобрался в седло. – Все преследуешь этих животных в надежде, что они смогут прожить дольше полудня. Если хочешь чего посложнее, может, тебе стоит смениться тактику.

– Например? Попытаться заговорить их до смерти? Это по твоей части.

– Ой, ха-ха. – Роуэн закатил глаза. – Мой брат бродит по земле всего каких-то несколько десятилетий, а уже думает, что все знает. Послушай того, что пожил уже несколько веков. Если хочешь настоящий вызов, прекращай преследовать зверей и выбирай добычу, которая умеет думать.

– Ты говоришь о людях, – ворчал я, пока мы скакали в лес, обратно к той тропе, что привела нас сюда. – Я раньше на них охотился. Их прикончить проще, чем целиться в мертвого козла.

– Ох, младший братик. – Роуэн покачал головой. – Как же ты узко мыслишь. Существует и другой вид «охоты» на людей, не просто загонять их и стрелами пронзать их головы. Такая добыча гораздо интереснее в живом состоянии, чем в мертвом. Советую попробовать.

– То есть охотиться на них, как это делаешь ты? – Я фыркнул. – Больше похоже не на охоту, а на игры со своей жертвой. Так делают кошки.

– Не надо самодовольства, Эш. – Роуэн усмехнулся, бросив мне молчаливый вызов. – Для того, чтобы покорить смертное сердце, заставить ее влюбиться в тебя, довести до того, что она пообещает что угодно, требуется навык посерьезнее, чем просто уметь пустить стрелу кому-то в грудь. Человеческие сердца – самая сложная добыча. – Его усмешка стала шире, превратившись в хитрый оскал. – На самом деле мне кажется, что у тебя не получится.

– А кто сказал, что я захочу? – не обратил я внимания на его старания поддеть меня. – Я уже видел смертных «влюбленных». Они слепы и глупы, а их сердца невозможно хрупкие. Даже заполучив его, что с ним дальше делать?

– Что угодно, младший братик. Что тебе заблагорассудится. – Роуэн одарил меня самоуверенной ухмылкой, полной превосходства, чем окончательно вывел из себя. – Но я пойму, если ты боишься. Если сомневаешься, что у тебя получится. Просто решил, что тебя заинтересует более искусная охота, но если для тебя это слишком сложно…

– Ладно, – вздохнул я. – Ты все равно не оставишь меня в покое. Покажи мне смертную, и я заставлю ее в меня влюбиться.

Роуэн усмехнулся.

– Мой младший братик так быстро растет. – Его губы растянулись в улыбке, и мы развернули наших рысаков к краю леса.

Стоило приблизиться к жертве, и на обнаружение предпочтительной цели много времени не ушло. Мы подобрались к примитивной деревянной ограде, отделявшей человеческую поляну от остальной чащи, и внезапно до наших ушей донеслось приглушенное фальшивое пение, после чего мы решили натянуть поводья.

– Вон там. – Роуэн указал, куда смотреть. Я проследил за направлением его пальца, и мои брови взлетели от удивления.

За ограждением и опушкой деревьев находилось небольшое каменистое поле, через которое неслось бурлящее течение, а на самом поле мостилось скопище соломенных хижин, нечетким полукругом возведенных вокруг большой ямы для костра. Одно из немногих здешних маленьких человеческих поселений, решивших испытать судьбу и расположиться у края чащи. Они практически никогда не осмеливались подступаться к лесу и не покидали своих домов после захода солнца – не без причины. Гоблины все еще считали эту территорию своей, и я знал более одного фуки, любившего ночами бродить по этому лесу. Мне мало было известно об этих людях, кроме того, что они называли себя небольшим кланом друидов, стремившихся жить в мире с землей и лесом за пределами их ограды. Рискованно и глупо, что свойственно всему человеческому роду, однако эти хотя бы выказывали некоторое уважение.